В Тааллинне
Стоит ли говорить, как прекрасен старый Таллинн?! Конечно, стоит! К тому же нам отчаяно везло с погодой.
Дима cizerot там сразу захотел пожить. К слову, Дима желает жить в каждом новом месте, в которое мы приезжаем. Он приводит серьезные аргументы, почему стоит обосноваться (хотя бы на время) там или там, рассуждает о дождях и солнце, количестве людей и машин, и в завершении всегда приводит главный аргумент: Почему нет? По началу мне бывало обидно за Питер, я недоумевала и мысленно паковала чемоданы, а затем в грустных фантазиях покидала дождливый каменный град, как какая-нибудь Набоковская угрюмая дама, и почему-то на поезде. Последним таким возможным для жизни местом был Ярославль. А теперь вот Таллинн.
Пока мы гуляли, Дима заглядывал в окна и двери (которые были пусты и без штор), заходил во дворы в надежде отыскать следы семейного быта (но там были черные входы ресторанов и магазинов). Он от всей души хотел жить в старом Таллинне. Примерно в таком:
Мне кажется, что Диме на самом деле хотелось бы пожить в какой-нибудь башне. Уж больно они величественны в этих узких улочках, как и сам Дима.
Один башенный обитатель встречался нам на разных высотах трижды
Он такой красивый и чувствуется, что устал от общения, но к людям все равно тянет.
А я шла и мысли цеплялись за обрывки воспоминаний о шведах, датчанах, рыцарском ордене, готических ужасах. Передо мной вставали герои Довлатова и посещала грусть об оставленных в брусчатке набойках в не менее старых городах.
Мы встретили барабанщиц, суровых коммунистов и зазывал средневекового театра.
А дальше - уж не знаю, как это мы порешали - из всех туристичских кафе мы выбрали Kwakinn. Написали mager, узнали про вкуснейший эль Chimay, а через час я уже была не але и Дима был не але, но мы все равно пошли гулять, смотреть и слушать, а потом уже спать.
To be continued
Дима cizerot там сразу захотел пожить. К слову, Дима желает жить в каждом новом месте, в которое мы приезжаем. Он приводит серьезные аргументы, почему стоит обосноваться (хотя бы на время) там или там, рассуждает о дождях и солнце, количестве людей и машин, и в завершении всегда приводит главный аргумент: Почему нет? По началу мне бывало обидно за Питер, я недоумевала и мысленно паковала чемоданы, а затем в грустных фантазиях покидала дождливый каменный град, как какая-нибудь Набоковская угрюмая дама, и почему-то на поезде. Последним таким возможным для жизни местом был Ярославль. А теперь вот Таллинн.
Пока мы гуляли, Дима заглядывал в окна и двери (которые были пусты и без штор), заходил во дворы в надежде отыскать следы семейного быта (но там были черные входы ресторанов и магазинов). Он от всей души хотел жить в старом Таллинне. Примерно в таком:
Мне кажется, что Диме на самом деле хотелось бы пожить в какой-нибудь башне. Уж больно они величественны в этих узких улочках, как и сам Дима.
Один башенный обитатель встречался нам на разных высотах трижды
Он такой красивый и чувствуется, что устал от общения, но к людям все равно тянет.
А я шла и мысли цеплялись за обрывки воспоминаний о шведах, датчанах, рыцарском ордене, готических ужасах. Передо мной вставали герои Довлатова и посещала грусть об оставленных в брусчатке набойках в не менее старых городах.
Мы встретили барабанщиц, суровых коммунистов и зазывал средневекового театра.
А дальше - уж не знаю, как это мы порешали - из всех туристичских кафе мы выбрали Kwakinn. Написали mager, узнали про вкуснейший эль Chimay, а через час я уже была не але и Дима был не але, но мы все равно пошли гулять, смотреть и слушать, а потом уже спать.
To be continued