репост: Скромные южные джентьмены
суперзашибенские истории, как обычно:)
Делаю почти тупой репост, не на нормальном компе нахожусь я, а поделиться замечательным хочется.
Отсюда: Скромные южные джентьмены
Адвокат-спецназовец
Подполковник Джон Мосби - типичный маменькин сынок из хорошей семьи, работавший адвокатом и до войны, и всю жизнь после. Стал адвокатом он, правда, довольно оригинально: начал изучать право в тюремной библиотеке, когда отсиживал за то, что всадил пулю в сокурсника. Но по тогдашним южным понятиям это было так, баловство. А в целом - кабинетный интеллектуал, бумажная крыса.
Во время войны идет добровольцем-рядовым в армию мятежников, делает стремительную карьеру, становится одним из самых блестящих кавалерийских командиров южан.
Его операции в тылу врага вошли во все учебники американского спецназа. "Серый призрак", как его зовут, с отрядом партизан-рейнджеров из 100-150 человек сковывает до 30 тыс. федеральных сил. Север Вирджинии, хоть и занятый федералами, называют "Конфедерация Мосби" - реальный хозяин там он. Грант обьявляет его личным врагом, солдат Мосби, взятых в плен, вешают на месте без суда (но вынуждены прекратить, когда он отвечает тем же). Для его разгрома формируют особую партизанскую группу, действующую теми же бандитскими методами; Мосби уничтожает ее целиком. Про регулярную кавалерию нечего говорить - головорезы Мосби, даже попав в засаду, выкашивают вдвое большие подразделения федералов и спокойно уходят.
И так далее.
А после войны - долгая адвокатско-политическая карьера, мемуары, спокойная кабинетная жизнь.
Ни тебе "военного стресса", ни "я не могу вписаться в мирную жизнь". И кто бы подумал, что несколько лет назад этот книжный червь вел в атаку "Рейнджеров Мосби" - самых отчаянных сукиных детей в стране.
Только представить себе этих орлов!
Сабли, по примеру командира, выкидывали нафиг - "господская игрушка". Одеты кто во что попало, едят что награбили. Бывшие ковбои, прирожденные наездники и стрелки. Два револьвера в кобурах на поясе, еще два в седельных кобурах (а у многих еще пара на ремешках заткнуты сзади за пояс). В карманах - запасные барабаны, уже снаряженные. За плечами - двуствольный дробовик. Заряженный не дробью: сначала "pumpkin ball", огромная круглая пуля, отлитая под калибр, а сверху горсть пистолетных пуль, получалось что-то вроде мушкетона. В бою сначала залп из обеих стволов этой сверхкартечью, сметавший первые ряды противника вместе с конями. И сразу - вперед, напролом, уздечка в зубах, лошадью управляют зубами и толчками коленей, и на полном скаку палят из револьверов с обеих рук без перерыва, молниеносно меняя револьверы. Огневой шквал, сметающий все на своем пути, противник и мечтать не может дотянуться до них саблей. А впереди всех, с двумя "Трантерами" в руках - вежливый адвокат, никогда не забывающий о приличных манерах и протоколе (письмо Гранту, в котором Мосби извещал, что в качестве возмездия повесил пятерых его солдат, подписано "засим остаюсь, дорогой сэр, ваш покорный слуга").
Ничего не скажешь - сильно.
===
Скарамуш наоборот
В романе Сабатини "Скарамуш" и одноименном фильме герой-очень романтическая фигура. Француз-вольнодумец, актер и донжуан, a главное - мастер фехтования, во имя свободы вызывающий на дуэль монархистов. Даже жаль, что вымысел.
Сабатини вряд ли знал, что был и в жизни некий аналог - или, скорее, антипод. Романтики тут было поменьше, вряд ли бы он сгодился для прототипа. Жил этот человек в Америке, был католиком, владельцем кладбища и примерным семьянином. И вызывал на дуэль не монархистов по отдельности, а целую революцию сразу. Учитывая пламенную ненависть Сабатини к испанцам, национальность реального героя особо греет душу.
Хозе ("Пепе") Льюлья родился в 1815 на Мeнорке. В 1830-х плавал матросом на торговом судне по Карибам. Затем решил осесть в Нью-Орлеане, там и прожил всю жизнь. Начинал вышибалой в танцевальном зале. После брался за все, от строительства и скотоводства до покупки городского кладбища, и все удачно. Начав с нуля в чужой стране, с годами стал одним из самых богатых и известных людей города - чистая american dream. Но свою родину не забывал, и многим пришлось в этом убедиться.
Еще работая вышибалой, поступил в школу фехтования, быстро стал лучшим учеником, а затем знаменитым учителем и владельцем школы. Великолепно владел любым клинком: саблей, шпагой, палашом, ножом. Прекрасно стрелял из винтовки, пистолета, револьвера.
В креоло-французском Нью-Орлеане дуэли процветали. Пепе всегда был сдержан, не пил, старался избегать ссор - он был серьезным бизнесменом, а не профессиональным бойцом. Школу фехтования держал больше для души, основные деньги зарабатывал в других областях. Но друзья и ученики часто приглашали его секундантом, а слава непобедимого бойца привлекала честолюбивых задир. В результате Пепе имел более двадцати дуэлей, и еще в сотне был секундантом. Но он не хотел убивать по пустякам. Пепе был мастером, и обычно первыми же выпадами легко ранил противника, и тем заканчивал дуэль. По его словам, он убил на дуэлях только двоих. Такие истории сделали Пепе очень популярным, его в городе боялись и уважали.
Это ему пригодилось, когда отношения США и Испании обострились. Нью-Орлеан был тогда чем-то вроде нынешнего Майями, т.е. центром тусовки кубинских политэмигрантов, сторонников независимости. Среди них были популярны "флибустьеры" (filibusters), пытавшиеся с помощью США организовать вторжение на Кубу. Немало американцев их поддерживали. В ходе такой попытки Нарсисо Лопес в 1851 г. высадился на Кубе во главе отряда в 400 чел. Однако все попали в плен, Лопес и многие другие были казнены. Среди расстрелянных было много американцев из Нью-Орлеана, в т.ч. принадлежавших к влиятельным семьям.
Известия об их казни вызвали в городе массовые беспорядки. Собралась толпа кубинцев и американцев до полутора тысяч человек, разнесли редакцию испанской газеты, грабили магазины и дома испанцев. Затем толпа двинулась к консульству Испании и разгромила его, все перебив и выбросив мебель из окон. Пытались найти консула, чтобы расправиться.
Однако консула там не было. Пепе Льюлья, несмотря на опасность, вывез его из города и спрятал. Беспорядки были вскоре пресечены властями, но кубинцы не простили Пепе этого поступка. Напасть открыто никто не решался, но было организовано несколько ночных попыток убийства. Ничего не вышло-Пепе был начеку и отражал все нападения. На какое-то время все успокоилось.
Настоящее веселье началось в 1869 г. На Кубе шло восстание сторонников независимости. В парламенте и правительстве США многие поддерживали их и настаивали на интервенции. "Флибустьеры" активизировались, поэтому испанцы стали задерживать все американские суда без разбора. Обстановка накалилась, флоты США и Испании находились на грани столкновения.
В этих условиях анти-испанская истерия в Нью-Орлеане вспыхнула с новой силой. В прессе шла воинственная пропаганда, на улицах раздавались крики "смерть Испании!", было совершено несколько нападений на испанцев и их имущество. Пепе вызвал одного из погромщиков на дуэль, тот отказался, и Пепе публично обьявил его трусом.
Но таких было слишком много, и Пепе поставил вопрос ребром. Он поместил в газетах обьявления, а на улицах расклеил плакаты на английском, испанском и французском языках. В них он вызывал на дуэль всех сторонников кубинской революции, где бы они ни жили - в США, на Кубе и т.д. Было ему тогда 54 года.
Эти действия поставили кубинцев в тупик. Проигнорировать было нельзя - известность Пепе и дуэльные традиции города не позволяли. Если революционеры хотели иметь авторитет у местной элиты, они должны были ответить. Несколько кубинцев заявили о своей готовности принять вызов.
Дальше началась комедия. Несколько дуэлянтов (видимо, не местные), узнав подробности о противнике, просто не явились на место дуэли. Это был позор. Другие, пользуясь правом вызванных, пытались назначить невыполнимые условия. Это тоже не работало-Пепе согласен был драться как угодно. Один захотел боя на мачете, надеясь, что в Нью-Орлеане такой экзотики не достанешь. Пепе, не моргнув глазом, принес пару мачете (у него была хорошая коллекция оружия). И предложил драться здесь и сейчас, после чего противник сбежал. Единственный раз Пепе слегка обломили, когда очередной кубинец потребовал дуэли на отравленных пилюлях, причем с участием секундантов. Пепе и на это согласился, но тут уже взбунтовались оба секунданта - им-то жить не надоело.
В сравнительно небольшом Нью-Орлеане такие истории были у всех на слуху. Кубинцы понимали, что теряют лицо. Тогда они перевели конфликт на другой уровень. Несколько революционеров (ранее принявших вызов), заявили, что слишком уважают Пепе, чтобы драться с ним. Одновременно они начали подготовку его убийства.
Покушения оказались сплошным конфузом-Льюлья был им не по зубам. Несколько групповых атак он просто разогнал. Какой-то мексиканец поджидал его у двери с ножом - Пепе отнял у него нож и сильно побил. Два опытных кубинских киллера (специально вызванные в США) попытались застрелить его у ворот его кладбища. Пепе выхватил свой револьвер, но капсюли не сработали, шла осечка за осечкой. С нестреляющим револьвером он распугал киллеров, гоняясь за ними по всем улицам (хороший газетный отчет об этом эпизоде: http://query.nytimes.com/mem/archive-free/pdf?res=F50F14FC3B5E1A7493C2AB178DD85F4D8684F9 )
Меньше повезло пьяным солдатам, напавшим на него всемером все на том же кладбище. Не имея под рукой оружия, он схватил подвернувшийся железный лом и отправил в нокаут пятерых, остальные сбежали.
Все это сделало его в глазах города героем. Несмотря на антииспанские настроения многих жителей, Пепе был популярен, как никогда. По словам известного журналиста-краеведа Л.Херна (лично знавшего Пепе): "зрелище человека, который в одиночку противостоял целой кубинской революции, предлагая всем врагам Испании драться или замолчать, вызвало горячий энтузиазм среди испанцев Нью-Орлеана. Пепе вскоре был окружен сторонниками, готовыми следовать его примеру". Дело революции явно проигрывало. Без дуэли было не обойтись, но из кубинцев никто не решался.
Наконец, согласился австриец Мейер - бывший офицер мексиканской армии Максимиллиана, примкнувший к кубинской революции. Он был прекрасным фехтовальщиком, но понимал, что с Пепе ему ловить нечего. Поэтому оружием выбрал пистолеты, на 30 шагов, сближаться и стрелять по желанию.
По сигналу Мейер пошел вперед, наблюдая за противником. Пепе стоял на месте, отвернувшись в сторону. Мейер, подойдя ближе, начал поднимать пистолет. В этот момент Пепе резко развернулся и выстрелил, не целясь. Пуля прошла сквозь легкие, Мейер умер в течение часа.
Других желающих попытать счастья не нашлось. Херн говорит: "и они замолчали, как он велел". Это явное преувеличение. Просто в сентябре президент Грант заявил о нейтралитете США, и обстановка на какое-то время стабилизировалась.
Но, конечно, в Нью-Орлеане, гнезде "флибустьеров", деятельность Льюльи неслабо повлияла на общественное мнение. В некрологе Пепе за 7 марта 1888 г., помещенном во многих газетах Луизианы, этот период его жизни был назван "героические деяния ради благородной цели испанского патриотизма". Не это революционеры хотели бы слышать от американской прессы. Успех кубинцев во многом зависел от поддержки властей США (в т.ч. на местном уровне), в глазах которых было необходимо выглядеть серьезной силой. В то же самое время бегать от немолодого владельца кладбища - плохой пиар.
Дальнейшая жизнь Льюльи была спокойной - как, в общем, и положено человеку его профессии. Он продолжал заниматься своим бизнесом (скотоводством, недвижимостью, кладбищем), семьей, консультировал фехтовальщиков. Умер в 1888 г, в возрасте 73 лет.
В его доме лежало много подарков из Испании и Кубы, направленных "храброму патриоту сеньору Льюлья". Среди них был "рыцарский" крест Карлоса III - одна из высших гражданских наград Испании. Но особо он ценил подарок от женщин Гаваны: вышивка в виде его портрета в лавровом венке, с надписью "дону Хозе Льюлья, защитнику национальной чести". Вышивка выглядела шелковой, но это был не шелк, а волосы: женщины отрезали свои косы, чтобы вышить ему подарок. Так что и в его жизни былa кое-какая романтика!
(satchel17)
Делаю почти тупой репост, не на нормальном компе нахожусь я, а поделиться замечательным хочется.
Отсюда: Скромные южные джентьмены
Адвокат-спецназовец
Подполковник Джон Мосби - типичный маменькин сынок из хорошей семьи, работавший адвокатом и до войны, и всю жизнь после. Стал адвокатом он, правда, довольно оригинально: начал изучать право в тюремной библиотеке, когда отсиживал за то, что всадил пулю в сокурсника. Но по тогдашним южным понятиям это было так, баловство. А в целом - кабинетный интеллектуал, бумажная крыса.
Во время войны идет добровольцем-рядовым в армию мятежников, делает стремительную карьеру, становится одним из самых блестящих кавалерийских командиров южан.
Его операции в тылу врага вошли во все учебники американского спецназа. "Серый призрак", как его зовут, с отрядом партизан-рейнджеров из 100-150 человек сковывает до 30 тыс. федеральных сил. Север Вирджинии, хоть и занятый федералами, называют "Конфедерация Мосби" - реальный хозяин там он. Грант обьявляет его личным врагом, солдат Мосби, взятых в плен, вешают на месте без суда (но вынуждены прекратить, когда он отвечает тем же). Для его разгрома формируют особую партизанскую группу, действующую теми же бандитскими методами; Мосби уничтожает ее целиком. Про регулярную кавалерию нечего говорить - головорезы Мосби, даже попав в засаду, выкашивают вдвое большие подразделения федералов и спокойно уходят.
И так далее.
А после войны - долгая адвокатско-политическая карьера, мемуары, спокойная кабинетная жизнь.
Ни тебе "военного стресса", ни "я не могу вписаться в мирную жизнь". И кто бы подумал, что несколько лет назад этот книжный червь вел в атаку "Рейнджеров Мосби" - самых отчаянных сукиных детей в стране.
Только представить себе этих орлов!
Сабли, по примеру командира, выкидывали нафиг - "господская игрушка". Одеты кто во что попало, едят что награбили. Бывшие ковбои, прирожденные наездники и стрелки. Два револьвера в кобурах на поясе, еще два в седельных кобурах (а у многих еще пара на ремешках заткнуты сзади за пояс). В карманах - запасные барабаны, уже снаряженные. За плечами - двуствольный дробовик. Заряженный не дробью: сначала "pumpkin ball", огромная круглая пуля, отлитая под калибр, а сверху горсть пистолетных пуль, получалось что-то вроде мушкетона. В бою сначала залп из обеих стволов этой сверхкартечью, сметавший первые ряды противника вместе с конями. И сразу - вперед, напролом, уздечка в зубах, лошадью управляют зубами и толчками коленей, и на полном скаку палят из револьверов с обеих рук без перерыва, молниеносно меняя револьверы. Огневой шквал, сметающий все на своем пути, противник и мечтать не может дотянуться до них саблей. А впереди всех, с двумя "Трантерами" в руках - вежливый адвокат, никогда не забывающий о приличных манерах и протоколе (письмо Гранту, в котором Мосби извещал, что в качестве возмездия повесил пятерых его солдат, подписано "засим остаюсь, дорогой сэр, ваш покорный слуга").
Ничего не скажешь - сильно.
===
Скарамуш наоборот
В романе Сабатини "Скарамуш" и одноименном фильме герой-очень романтическая фигура. Француз-вольнодумец, актер и донжуан, a главное - мастер фехтования, во имя свободы вызывающий на дуэль монархистов. Даже жаль, что вымысел.
Сабатини вряд ли знал, что был и в жизни некий аналог - или, скорее, антипод. Романтики тут было поменьше, вряд ли бы он сгодился для прототипа. Жил этот человек в Америке, был католиком, владельцем кладбища и примерным семьянином. И вызывал на дуэль не монархистов по отдельности, а целую революцию сразу. Учитывая пламенную ненависть Сабатини к испанцам, национальность реального героя особо греет душу.
Хозе ("Пепе") Льюлья родился в 1815 на Мeнорке. В 1830-х плавал матросом на торговом судне по Карибам. Затем решил осесть в Нью-Орлеане, там и прожил всю жизнь. Начинал вышибалой в танцевальном зале. После брался за все, от строительства и скотоводства до покупки городского кладбища, и все удачно. Начав с нуля в чужой стране, с годами стал одним из самых богатых и известных людей города - чистая american dream. Но свою родину не забывал, и многим пришлось в этом убедиться.
Еще работая вышибалой, поступил в школу фехтования, быстро стал лучшим учеником, а затем знаменитым учителем и владельцем школы. Великолепно владел любым клинком: саблей, шпагой, палашом, ножом. Прекрасно стрелял из винтовки, пистолета, револьвера.
В креоло-французском Нью-Орлеане дуэли процветали. Пепе всегда был сдержан, не пил, старался избегать ссор - он был серьезным бизнесменом, а не профессиональным бойцом. Школу фехтования держал больше для души, основные деньги зарабатывал в других областях. Но друзья и ученики часто приглашали его секундантом, а слава непобедимого бойца привлекала честолюбивых задир. В результате Пепе имел более двадцати дуэлей, и еще в сотне был секундантом. Но он не хотел убивать по пустякам. Пепе был мастером, и обычно первыми же выпадами легко ранил противника, и тем заканчивал дуэль. По его словам, он убил на дуэлях только двоих. Такие истории сделали Пепе очень популярным, его в городе боялись и уважали.
Это ему пригодилось, когда отношения США и Испании обострились. Нью-Орлеан был тогда чем-то вроде нынешнего Майями, т.е. центром тусовки кубинских политэмигрантов, сторонников независимости. Среди них были популярны "флибустьеры" (filibusters), пытавшиеся с помощью США организовать вторжение на Кубу. Немало американцев их поддерживали. В ходе такой попытки Нарсисо Лопес в 1851 г. высадился на Кубе во главе отряда в 400 чел. Однако все попали в плен, Лопес и многие другие были казнены. Среди расстрелянных было много американцев из Нью-Орлеана, в т.ч. принадлежавших к влиятельным семьям.
Известия об их казни вызвали в городе массовые беспорядки. Собралась толпа кубинцев и американцев до полутора тысяч человек, разнесли редакцию испанской газеты, грабили магазины и дома испанцев. Затем толпа двинулась к консульству Испании и разгромила его, все перебив и выбросив мебель из окон. Пытались найти консула, чтобы расправиться.
Однако консула там не было. Пепе Льюлья, несмотря на опасность, вывез его из города и спрятал. Беспорядки были вскоре пресечены властями, но кубинцы не простили Пепе этого поступка. Напасть открыто никто не решался, но было организовано несколько ночных попыток убийства. Ничего не вышло-Пепе был начеку и отражал все нападения. На какое-то время все успокоилось.
Настоящее веселье началось в 1869 г. На Кубе шло восстание сторонников независимости. В парламенте и правительстве США многие поддерживали их и настаивали на интервенции. "Флибустьеры" активизировались, поэтому испанцы стали задерживать все американские суда без разбора. Обстановка накалилась, флоты США и Испании находились на грани столкновения.
В этих условиях анти-испанская истерия в Нью-Орлеане вспыхнула с новой силой. В прессе шла воинственная пропаганда, на улицах раздавались крики "смерть Испании!", было совершено несколько нападений на испанцев и их имущество. Пепе вызвал одного из погромщиков на дуэль, тот отказался, и Пепе публично обьявил его трусом.
Но таких было слишком много, и Пепе поставил вопрос ребром. Он поместил в газетах обьявления, а на улицах расклеил плакаты на английском, испанском и французском языках. В них он вызывал на дуэль всех сторонников кубинской революции, где бы они ни жили - в США, на Кубе и т.д. Было ему тогда 54 года.
Эти действия поставили кубинцев в тупик. Проигнорировать было нельзя - известность Пепе и дуэльные традиции города не позволяли. Если революционеры хотели иметь авторитет у местной элиты, они должны были ответить. Несколько кубинцев заявили о своей готовности принять вызов.
Дальше началась комедия. Несколько дуэлянтов (видимо, не местные), узнав подробности о противнике, просто не явились на место дуэли. Это был позор. Другие, пользуясь правом вызванных, пытались назначить невыполнимые условия. Это тоже не работало-Пепе согласен был драться как угодно. Один захотел боя на мачете, надеясь, что в Нью-Орлеане такой экзотики не достанешь. Пепе, не моргнув глазом, принес пару мачете (у него была хорошая коллекция оружия). И предложил драться здесь и сейчас, после чего противник сбежал. Единственный раз Пепе слегка обломили, когда очередной кубинец потребовал дуэли на отравленных пилюлях, причем с участием секундантов. Пепе и на это согласился, но тут уже взбунтовались оба секунданта - им-то жить не надоело.
В сравнительно небольшом Нью-Орлеане такие истории были у всех на слуху. Кубинцы понимали, что теряют лицо. Тогда они перевели конфликт на другой уровень. Несколько революционеров (ранее принявших вызов), заявили, что слишком уважают Пепе, чтобы драться с ним. Одновременно они начали подготовку его убийства.
Покушения оказались сплошным конфузом-Льюлья был им не по зубам. Несколько групповых атак он просто разогнал. Какой-то мексиканец поджидал его у двери с ножом - Пепе отнял у него нож и сильно побил. Два опытных кубинских киллера (специально вызванные в США) попытались застрелить его у ворот его кладбища. Пепе выхватил свой револьвер, но капсюли не сработали, шла осечка за осечкой. С нестреляющим револьвером он распугал киллеров, гоняясь за ними по всем улицам (хороший газетный отчет об этом эпизоде: http://query.nytimes.com/mem/archive-free/pdf?res=F50F14FC3B5E1A7493C2AB178DD85F4D8684F9 )
Меньше повезло пьяным солдатам, напавшим на него всемером все на том же кладбище. Не имея под рукой оружия, он схватил подвернувшийся железный лом и отправил в нокаут пятерых, остальные сбежали.
Все это сделало его в глазах города героем. Несмотря на антииспанские настроения многих жителей, Пепе был популярен, как никогда. По словам известного журналиста-краеведа Л.Херна (лично знавшего Пепе): "зрелище человека, который в одиночку противостоял целой кубинской революции, предлагая всем врагам Испании драться или замолчать, вызвало горячий энтузиазм среди испанцев Нью-Орлеана. Пепе вскоре был окружен сторонниками, готовыми следовать его примеру". Дело революции явно проигрывало. Без дуэли было не обойтись, но из кубинцев никто не решался.
Наконец, согласился австриец Мейер - бывший офицер мексиканской армии Максимиллиана, примкнувший к кубинской революции. Он был прекрасным фехтовальщиком, но понимал, что с Пепе ему ловить нечего. Поэтому оружием выбрал пистолеты, на 30 шагов, сближаться и стрелять по желанию.
По сигналу Мейер пошел вперед, наблюдая за противником. Пепе стоял на месте, отвернувшись в сторону. Мейер, подойдя ближе, начал поднимать пистолет. В этот момент Пепе резко развернулся и выстрелил, не целясь. Пуля прошла сквозь легкие, Мейер умер в течение часа.
Других желающих попытать счастья не нашлось. Херн говорит: "и они замолчали, как он велел". Это явное преувеличение. Просто в сентябре президент Грант заявил о нейтралитете США, и обстановка на какое-то время стабилизировалась.
Но, конечно, в Нью-Орлеане, гнезде "флибустьеров", деятельность Льюльи неслабо повлияла на общественное мнение. В некрологе Пепе за 7 марта 1888 г., помещенном во многих газетах Луизианы, этот период его жизни был назван "героические деяния ради благородной цели испанского патриотизма". Не это революционеры хотели бы слышать от американской прессы. Успех кубинцев во многом зависел от поддержки властей США (в т.ч. на местном уровне), в глазах которых было необходимо выглядеть серьезной силой. В то же самое время бегать от немолодого владельца кладбища - плохой пиар.
Дальнейшая жизнь Льюльи была спокойной - как, в общем, и положено человеку его профессии. Он продолжал заниматься своим бизнесом (скотоводством, недвижимостью, кладбищем), семьей, консультировал фехтовальщиков. Умер в 1888 г, в возрасте 73 лет.
В его доме лежало много подарков из Испании и Кубы, направленных "храброму патриоту сеньору Льюлья". Среди них был "рыцарский" крест Карлоса III - одна из высших гражданских наград Испании. Но особо он ценил подарок от женщин Гаваны: вышивка в виде его портрета в лавровом венке, с надписью "дону Хозе Льюлья, защитнику национальной чести". Вышивка выглядела шелковой, но это был не шелк, а волосы: женщины отрезали свои косы, чтобы вышить ему подарок. Так что и в его жизни былa кое-какая романтика!
(satchel17)