(no subject)
Я заболела, впервые года за 3, наверное, упала на 3 дня с температурой.
И вот я лежала в спальне и слышала, как в большой комнате одиннадцатимесячный «крокодильчик-Левочка» всеми силами старается прорваться к маме в спальню.
А я лежала, и мне казалось, что физические силы вставать и как-то реагировать у меня просто закончились - дно. Хотя, конечно, если бы не было мамы и мужа (спасибо им огромное), я бы встала и делала бы, и силы бы нашлись.
Но я лежала и радовалась, что у меня есть легальный повод «не реагировать», а тотально позаботиться о себе, устроить передышку - спать, читать, есть мандарины в постели, ну и пусть, что тело ломит и что голова не соображает - кааайф. И вот только в тот момент, когда я вдруг стыдливо осознала свое равнодушие к плачу своего ребенка в соседней комнате вместо желания подпрыгнуть и помчаться его обнять и взять на руки, я поняла, как я, оказывается, устала за этот почти год.
И как это было инфантильно по отношению к себе и к своему сыну не замечать этой усталости настолько, что моего организму понадобилась температура 39, а моей психике равнодушие к сыну, чтобы сказать мне «Эй, алё! Притормози! Давай замедлимся хотя бы на сутки! Мы устали!». Инфантильно было «сбежать в болезнь» и радоваться ей вместо того, чтобы найти взрослый способ отдохнуть и восстановить свой ресурс. А родительский ресурс не бесконечен и вовремя заметить, как он истончается и когда надо позаботиться о себе, надеть ту пресловутую кислородную маску сначала на себя - тоже важная часть родительской работы.
Потому что на исходе 3-его дня, за которые я почти не контактировала с сыном - не тискала, не обнимала, не подбрасывала, не болтала, с еще не спавшей до конца температурой, я стояла у двери и пританцовывала от предвкушения, что через пару минут откроется дверь и вместе с мужем домой наконец вернется мой ненаглядный «крокодильчик Левочка», по которому я безумно соскучилась и для которого у меня было опять очень много себя, своей любви, терпения и заботы, чтобы быть ему хорошей в моем понимании мамой.