Еще о "героях" Украины в оккупированнном Харькове
Оригинал взят у alitet67 в Еще о "героях" Украины в оккупированнном Харькове
Оригинал взят у mikle1 в Шевелев - патриот Украины в оккупированнном Харькове
После многочасовых выступлений свидомых украинцев Харьковский горсовет постановил снести мемориальную доску Юрия Шевелева по улице Сумской, 17, где он проживал вплоть до эвакуации. Не помогло и заступничество вице-премьера Константина Грищенко. Мол, Шевелев просто редактировал тексты газеты, а вовсе не являлся сторонником нацистов. По этой логике, редактор газеты "Правда" во время войны вовсе не был большевиком по убеждению, а диктор Левитан просто читал сводки Совинформбюро.
Не ошибитесь, бежал патриот Украины вовсе не от наступающих гитлеровцев - в феврале 1943 года он уехал вместе с немцами. И очень жалел, что разрешили взять только то, что он смог унести с собой. С небольшой разницей - фашисты еще вернулись /не надолго - на 5 месяцев/ в Харьков, а патриот сумел устроиться в тылу. Он дожил до 2002 года, но в Харьков жить не вернулся, предпочитая холить и лелеять свой украинский патриотизм "в экзиле" /эмиграции/ в США. Безусловно талантливый и плодовитый, автор 872 публикаций разной толщины. Впрочем, речь пойдет не о таланте /который может служить и дьяволу, как доктор Менгеле/, а о своеобразном украинском патриотизме этого таланта.
Из-за сноса доски на Украине много говорят о его выдающемся вкладе в изучение украинской мовы, о том, что ученые вне политики et cetera. Забывая или не зная о том, что, к примеру, великий норвежский писатель Кнут Гамсун (Нобелевский лауреат) за свои встречи с руководством Третьего рейха был осужден судом Норвегии, а король лишил его пожизненно гражданских прав. Хотя Гамсун на гитлеровцев не работал ни дня, в отличие от нашего героя. Чем еще хорош этот пример - книги Кнута продолжали издаваться в Норвегии (и в СССР, кстати), его читали, но... Но сам автор, как человек, в трудный момент не вставший в ряды борцов с нацизмом, был предан всеобщей обструкции.
Казненные советские граждане. Площадь Тевелева (ныне Конституции у метро "Советская"). Октябрь 1941 г. И видя всё это (и зная много более), Шевелев работал на немецкий агитпроп в городской управе. По городу ездила душегубка, у детей младше 10 лет выкачивали кровь для летчиков, сжигали военнопленных и расстреливали душевнобольных. А он работал...
Но вернемся к Шевелеву. George Shevelov; фамилия при рождении - Шнейдер*, псевдоним Юрий Шерех. К украинцам, как нации, никакого отношения не имел**. Родился в Харькове и к началу войны пребывал в призывном возрасте 33 лет, преподавал в ХГУ славянское языкознание. В своих воспоминаниях «Я, мені, мене … (і довкруги)» наш герой очень подробно описывает, что с ним происходило, как он относился к происходящему и почему поступил тем или иным образом. Как и каждый человек, он пытается задним числом оправдать свои поступки. Поэтому остановимся на фактах.
А факты просты. До самой войны семья и наш герой прекрасно жили в Харькове. Репрессии, голод и прочие несчастья их не коснулись. В 1931 году Юрий окончил Харьковский университет (тогда Педагогический институт профессионального образования). В 39-м защитил кандидатскую диссертацию. Работал преподавателем, затем доцентом сначала Института журналистики (1933 - 1939), а потом и Харьковского университета. Как доцент (ученый) был освобожден кровавым режимом Сталина от службы в армии даже во время войны. Наоборот, его пытаются эвакуировать из Харькова. И вот тут проявляет себя в нашем учёном украинский патриотизм.
Казненные харьковчане. Шевченко улица.
Все дальнейшие факты и утверждения взяты из его мемуаров. Шевелев уверен, что Германия быстро победит СССР /"Я був абсолютно й беззастережно переконаний, що війна не буде довга і Радянський Союз розпадеться."/ и не желает участвовать в «бессмысленной войне». Впрочем, его на фронт и не гнали. Он продолжает преподавательскую и научную работу, ожидая скорого развала фронта. Но Сталин не капитулирует, блицкриг затягивается, а немцы приближаются к городу. Уверенный в их скорой победе /"...в моїй сліпоті я навіть тоді думав, що два, нехай три місяці - і цей крах таки станеться"/, украинский патриот предпринимает ряд шагов:
Повешенные на балконе обкома ВКП(б). Сумская улица. Ноябрь 1941 г.
Первое - он отказывается от направления на работы по сооружению противотанковых укреплений вокруг Харькова.
Второе - 17 сентября 1941 года его вызывают в НКВД. Допрос длится 12 часов.
Третье - Шевелев соглашается стать секретным сотрудником /сексотом/ НКВД и...
Четвертое - до своего отъезда в эвакуацию пишет доносы под псевдонимом «Шевченко» исключительно на Файбышенко.
Вот тут интересен не факт, но объяснение Шевелева, почему именно на Файбышенко. Оказывается, наш герой подозревал редактора газеты «Социалистическая Харьковщина» в том, что НКВД заинтересовалась им именно по доносу оного. Как будто факта уклонения от рытья окопов мало за несколько недель до оккупации города. И из-за подозрения он клеветал на человека. А ведь реально НКВД оказалось излишне лояльно к Шевелеву. Впоследствии он объяснял своё поведение тем, что «надо было выиграть время до прихода немцев». За такое поведение во время войны его расстреляли бы в любой стране мира, хоть в США, хоть в Норвегиии. В диктаторском СССР - нет. Впрочем, вернемся к фактам.
К концу сентября "бронь" на ученых снимается, всех начинают призывать в армию. Но Шевелеву удается уклониться и в начале октября 1941 года он выехал в эвакуацию «на восток». Но (!!!) доехав до Красного Лимана под Харьковом, "заболевает" и возвращается прямиков в Харьков, в больницу /«Я не имел ни малейшего желания проходить военную муштру, а ещё меньше - погибнуть... "Я був певний, що десь у листопаді фронту вже не буде і Німеччина опанує всю радянську територію"/.
Шевелёв, по собственным воспоминаниям, опасаясь приходить в свою квартиру, скрылся в госпитале, куда попал при содействии знакомого врача-окулиста, который поместил его на больничную койку с диагнозом «Myopia et Staphyloma post». Из госпиталя выписался на следующий же день после захвата Харькова вермахтом, "чувствуя себя спасённым от «лап НКВД»" /"Уранці прийшла та медсестра і сказала:- У місті німці. Я заявив, що мої страждання скінчилися..."/.
Патриот немедленно поступает на работу в местные органы власти, организованные гитлеровцами, вступает в воссозданную ими же "Просвиту", пишет по их заказу учебники на украинском языке, заведует библиотекой городской управы и ведет языковые курсы для её сотрудников. В июле 1942 года Шевелёв получил, как он пищет, «лучшую должность» - цензора в отделе образования городской управы. Сотрудничает с газетой «Nova Ukraina».
То есть пистолет в руки наш интеллигент-патриот не брал, ни в кого не стрелял, и (может быть) немцам ни на кого не доносил. Просто работал на оккупационный режим всем своим талантом - писал и учил оккупантов и их прислужников. Ах да - еще и был цензором. То есть решал, что можно печатать, а что нет. И немцев это устраивало настолько, что Шевелева печатает даже пражский журнал "Пробоем" в 1943 году. Заметьте, никакой научной ценности он пока не представляет - работает просто на агитацию и пропаганду в ведомстве Геббельса.
Его ценность была столь велика, что гитлеровцы дают согласие /одному из немногих/ на эвакуацию. Причем не в августе 43-го, когда всем было очевидно - немцы уходят навсегда, а в феврале /"6 лютого. 1943 рік. Офіційно проголошено евакуацію міста. У міській управі мені дають двомовну посвідку про те, що я співробітник управи. Українська половина з підписом Семененка, німецька - мені невідомого д-ра Ромпеля. Треба з’явитися на вокзалі, поїзд буде о такій годині. Речей не може бути більше, ніж скільки особа може понести/.
В 1943 уехал во Львов, работал над немецко-украинским юридическим словарем. Осенью 1944 года, вместе с отступающими гитлеровцами, навсегда покинул территорию Украины и переехал в Германию. Его дальнейшая жизнь и начавшаяся реальная научная работа навечно связана с другими государствами.
Нет смысла гадать, был ли он тайным агентом гестапо, писал ли антижидовские статьи (в чем обвинял Шепелева его ученик и украинский писатель Олесь Гончар), доносил ли НКВД только на одного или на многих, и чем это закончилось для избранных им жертв.
Но фактов из его мемуаров достаточно для того, чтобы сделать вывод - украинский патриот во время Великой Отечественной вел себя, как обыкновенный подонок. Его отец воевал с немцами за свою Родину. Этот предпочел к немцам же и перебежать. Внося свой, пусть и небольшой вклад, в неудачную попытку Гитлера построить новый мировой порядок.
И не стоит забывать о том, что Шевелев жил и работал на гитлеровцев именно в Харькове. Он видел виселицы по всему городу, он знал многих из тех, кто был повешен или расстрелян. Он абсолютно точно знал сотни своих студентов и сослуживцев, которые шли раздетые через весь Харьков по Московскому проспекту к Дробицкому Яру. Знал потому, что среди десятков тысяч уничтоженных там большинство были евреями, составлявшими значительную часть преподавателей городских ВУЗов.
Повешенные харьковчане. Свердлова (Полтавский Шлях ) улица. Октябрь 1941 г.
Нормальному человеку невозможно понять, как можно работать на гитлеровцев и с ними же бежать, когда вокруг вешают твоих пусть не друзей, но знакомых! Ведь это Харьков - самый разрушенный на Украине город. Второй на оккупированной территории СССР, после Сталинграда. За время оккупации население города сократилось впятеро. Более полумиллиона жителей и беженцев просто исчезли. И большую часть этого кошмара Шевелев видел...
Всё это особенно мерзко на фоне других воспоминаний. Точнее - дневников, которые день за днем вёл настоящий ученый - спасавший людей, а не всю жизнь писавшего статейки на мало кому интересные темы. Лев Петрович Николаев (1898-1954) - выдающийся антрополог и анатом, специалист в области биомеханики и протезирования, доктор медицинских наук, профессор.Такой же интелигент, точно так же считавший немцев "цивилизованной нацией". Тоже оставшийся в оккупированном городе и написавшем воспоминания. Куда более честные и откровенные, даже сохранившие то, что сам автор зачеркивал. И они куда интереснее, а сам Николае куда достойнее мемориальной доски и памяти потомков:
Записки интеллигента - Харьков под немецким сапогом /окончание/ и Начало Часть.2; Часть.3; Часть 4 Часть 5 Часть 6 Часть7 Часть 8 Часть 9 Часть 10 ч.11/
* - Шнейдер была фамилия отца, генерал-майора Русской Императорской Армии. После начала Первой мировой войны, отец (обрусевший немец, а не еврей, как многим хотелось бы) отказался от немецкой фамилии (не желал иметь ничего общего с врагом), приняв русскую фамилию Шевелев (начальное "Ш" - чтобы не менять вензеля на посуде, салфетках и т.д.). Погиб на фронте, защищая Россию. Сын оказался не в папу с мамой (как и муж - из благородных обрусевших немецких фамилий Москвы).
** - интересно, что при получении паспорта записался украинцем (в Советской Украине каждый сам выбирал себе национальность). Ш. писал мемуары уже пожилым человеком и иногда его заносило. Так, он пишет, что лучше было бы записаться русским, но он "открыл для себя Украину". Вот только беда в том, что паспорт он получал в период Сталинской украинизации. Когда быть украинцем было очень выгодно. И выбор Ш. украинского и белорусского языков для дальнейшей карьеры гарантировал ему благословение властей, всячески продвигавших создание этих наций в отдельных республиках.
Примечание: Первое воспоминание Шевелева: 1913 или 1914 год, польский город Ломжа, где дислоцировался 14-й Олонецкий полк, которым командовал отец. С началом Первой мировой войны - командир бригады 1-й Финляндской стрелковой дивизии,семья эвакуировалась на родину матери Варвары Владимировны Медер, в Харьков (согласно документам, Ш. родился 17 декабря 1908 года в Польше. Его мать говорит, что это случилось в Харькове, А Ломжу в дакументв внесли чтобы скрыть происхождение сына). Отеу удостоен семи правительственных наград: кроме ордена Святой Анны 4-й степени, тот же орден 3-й и 2-й степеней и мечи к этому ордену, Святого Станислава с мечами и бантом 3-й и 2-й степени, Святого Владимира 4-й и 3-й степени. Воевал в Белой армии Юга России, потом (возможно), эмигрировал в Сербию, где и сгинул.
Шевелёв Ю. В. Я, меня, мне… (и вокруг). Воспоминания = Я, мені, мене… (і довкруги). Спогади.
Записки интеллигента - Харьков под немецким сапогом
Фото: http://denisdz.livejournal.com/6719.html
http://www.day.kiev.ua/ru/article/ukraina-incognita/yuriy-shevelev-batka-ya-ne-znav
Био: http://nado.znate.ru/%D0%A8%D0%B5%D0%B2%D0%B5%D0%BB%D0%B5%D0%B2_%D0%AE%D1%80%D0%B8%D0%B9_%D0%92%D0%BB%D0%B0%D0%B4%D0%B8%D0%BC%D0%B8%D1%80%D0%BE%D0%B2%D0%B8%D1%87#link1
Что могли бы сказать выжившие жители города Шевелеву после освобождения? Пожать руку? Простить? Или повесить рядом с водителем душегубки?
Спасибо denisdz за фотографии города.
Оригинал взят у mikle1 в Шевелев - патриот Украины в оккупированнном Харькове
После многочасовых выступлений свидомых украинцев Харьковский горсовет постановил снести мемориальную доску Юрия Шевелева по улице Сумской, 17, где он проживал вплоть до эвакуации. Не помогло и заступничество вице-премьера Константина Грищенко. Мол, Шевелев просто редактировал тексты газеты, а вовсе не являлся сторонником нацистов. По этой логике, редактор газеты "Правда" во время войны вовсе не был большевиком по убеждению, а диктор Левитан просто читал сводки Совинформбюро.
Не ошибитесь, бежал патриот Украины вовсе не от наступающих гитлеровцев - в феврале 1943 года он уехал вместе с немцами. И очень жалел, что разрешили взять только то, что он смог унести с собой. С небольшой разницей - фашисты еще вернулись /не надолго - на 5 месяцев/ в Харьков, а патриот сумел устроиться в тылу. Он дожил до 2002 года, но в Харьков жить не вернулся, предпочитая холить и лелеять свой украинский патриотизм "в экзиле" /эмиграции/ в США. Безусловно талантливый и плодовитый, автор 872 публикаций разной толщины. Впрочем, речь пойдет не о таланте /который может служить и дьяволу, как доктор Менгеле/, а о своеобразном украинском патриотизме этого таланта.
Из-за сноса доски на Украине много говорят о его выдающемся вкладе в изучение украинской мовы, о том, что ученые вне политики et cetera. Забывая или не зная о том, что, к примеру, великий норвежский писатель Кнут Гамсун (Нобелевский лауреат) за свои встречи с руководством Третьего рейха был осужден судом Норвегии, а король лишил его пожизненно гражданских прав. Хотя Гамсун на гитлеровцев не работал ни дня, в отличие от нашего героя. Чем еще хорош этот пример - книги Кнута продолжали издаваться в Норвегии (и в СССР, кстати), его читали, но... Но сам автор, как человек, в трудный момент не вставший в ряды борцов с нацизмом, был предан всеобщей обструкции.
Казненные советские граждане. Площадь Тевелева (ныне Конституции у метро "Советская"). Октябрь 1941 г. И видя всё это (и зная много более), Шевелев работал на немецкий агитпроп в городской управе. По городу ездила душегубка, у детей младше 10 лет выкачивали кровь для летчиков, сжигали военнопленных и расстреливали душевнобольных. А он работал...
Но вернемся к Шевелеву. George Shevelov; фамилия при рождении - Шнейдер*, псевдоним Юрий Шерех. К украинцам, как нации, никакого отношения не имел**. Родился в Харькове и к началу войны пребывал в призывном возрасте 33 лет, преподавал в ХГУ славянское языкознание. В своих воспоминаниях «Я, мені, мене … (і довкруги)» наш герой очень подробно описывает, что с ним происходило, как он относился к происходящему и почему поступил тем или иным образом. Как и каждый человек, он пытается задним числом оправдать свои поступки. Поэтому остановимся на фактах.
А факты просты. До самой войны семья и наш герой прекрасно жили в Харькове. Репрессии, голод и прочие несчастья их не коснулись. В 1931 году Юрий окончил Харьковский университет (тогда Педагогический институт профессионального образования). В 39-м защитил кандидатскую диссертацию. Работал преподавателем, затем доцентом сначала Института журналистики (1933 - 1939), а потом и Харьковского университета. Как доцент (ученый) был освобожден кровавым режимом Сталина от службы в армии даже во время войны. Наоборот, его пытаются эвакуировать из Харькова. И вот тут проявляет себя в нашем учёном украинский патриотизм.
Казненные харьковчане. Шевченко улица.
Все дальнейшие факты и утверждения взяты из его мемуаров. Шевелев уверен, что Германия быстро победит СССР /"Я був абсолютно й беззастережно переконаний, що війна не буде довга і Радянський Союз розпадеться."/ и не желает участвовать в «бессмысленной войне». Впрочем, его на фронт и не гнали. Он продолжает преподавательскую и научную работу, ожидая скорого развала фронта. Но Сталин не капитулирует, блицкриг затягивается, а немцы приближаются к городу. Уверенный в их скорой победе /"...в моїй сліпоті я навіть тоді думав, що два, нехай три місяці - і цей крах таки станеться"/, украинский патриот предпринимает ряд шагов:
Повешенные на балконе обкома ВКП(б). Сумская улица. Ноябрь 1941 г.
Первое - он отказывается от направления на работы по сооружению противотанковых укреплений вокруг Харькова.
Второе - 17 сентября 1941 года его вызывают в НКВД. Допрос длится 12 часов.
Третье - Шевелев соглашается стать секретным сотрудником /сексотом/ НКВД и...
Четвертое - до своего отъезда в эвакуацию пишет доносы под псевдонимом «Шевченко» исключительно на Файбышенко.
Вот тут интересен не факт, но объяснение Шевелева, почему именно на Файбышенко. Оказывается, наш герой подозревал редактора газеты «Социалистическая Харьковщина» в том, что НКВД заинтересовалась им именно по доносу оного. Как будто факта уклонения от рытья окопов мало за несколько недель до оккупации города. И из-за подозрения он клеветал на человека. А ведь реально НКВД оказалось излишне лояльно к Шевелеву. Впоследствии он объяснял своё поведение тем, что «надо было выиграть время до прихода немцев». За такое поведение во время войны его расстреляли бы в любой стране мира, хоть в США, хоть в Норвегиии. В диктаторском СССР - нет. Впрочем, вернемся к фактам.
К концу сентября "бронь" на ученых снимается, всех начинают призывать в армию. Но Шевелеву удается уклониться и в начале октября 1941 года он выехал в эвакуацию «на восток». Но (!!!) доехав до Красного Лимана под Харьковом, "заболевает" и возвращается прямиков в Харьков, в больницу /«Я не имел ни малейшего желания проходить военную муштру, а ещё меньше - погибнуть... "Я був певний, що десь у листопаді фронту вже не буде і Німеччина опанує всю радянську територію"/.
Шевелёв, по собственным воспоминаниям, опасаясь приходить в свою квартиру, скрылся в госпитале, куда попал при содействии знакомого врача-окулиста, который поместил его на больничную койку с диагнозом «Myopia et Staphyloma post». Из госпиталя выписался на следующий же день после захвата Харькова вермахтом, "чувствуя себя спасённым от «лап НКВД»" /"Уранці прийшла та медсестра і сказала:- У місті німці. Я заявив, що мої страждання скінчилися..."/.
Патриот немедленно поступает на работу в местные органы власти, организованные гитлеровцами, вступает в воссозданную ими же "Просвиту", пишет по их заказу учебники на украинском языке, заведует библиотекой городской управы и ведет языковые курсы для её сотрудников. В июле 1942 года Шевелёв получил, как он пищет, «лучшую должность» - цензора в отделе образования городской управы. Сотрудничает с газетой «Nova Ukraina».
То есть пистолет в руки наш интеллигент-патриот не брал, ни в кого не стрелял, и (может быть) немцам ни на кого не доносил. Просто работал на оккупационный режим всем своим талантом - писал и учил оккупантов и их прислужников. Ах да - еще и был цензором. То есть решал, что можно печатать, а что нет. И немцев это устраивало настолько, что Шевелева печатает даже пражский журнал "Пробоем" в 1943 году. Заметьте, никакой научной ценности он пока не представляет - работает просто на агитацию и пропаганду в ведомстве Геббельса.
Его ценность была столь велика, что гитлеровцы дают согласие /одному из немногих/ на эвакуацию. Причем не в августе 43-го, когда всем было очевидно - немцы уходят навсегда, а в феврале /"6 лютого. 1943 рік. Офіційно проголошено евакуацію міста. У міській управі мені дають двомовну посвідку про те, що я співробітник управи. Українська половина з підписом Семененка, німецька - мені невідомого д-ра Ромпеля. Треба з’явитися на вокзалі, поїзд буде о такій годині. Речей не може бути більше, ніж скільки особа може понести/.
В 1943 уехал во Львов, работал над немецко-украинским юридическим словарем. Осенью 1944 года, вместе с отступающими гитлеровцами, навсегда покинул территорию Украины и переехал в Германию. Его дальнейшая жизнь и начавшаяся реальная научная работа навечно связана с другими государствами.
Нет смысла гадать, был ли он тайным агентом гестапо, писал ли антижидовские статьи (в чем обвинял Шепелева его ученик и украинский писатель Олесь Гончар), доносил ли НКВД только на одного или на многих, и чем это закончилось для избранных им жертв.
Но фактов из его мемуаров достаточно для того, чтобы сделать вывод - украинский патриот во время Великой Отечественной вел себя, как обыкновенный подонок. Его отец воевал с немцами за свою Родину. Этот предпочел к немцам же и перебежать. Внося свой, пусть и небольшой вклад, в неудачную попытку Гитлера построить новый мировой порядок.
И не стоит забывать о том, что Шевелев жил и работал на гитлеровцев именно в Харькове. Он видел виселицы по всему городу, он знал многих из тех, кто был повешен или расстрелян. Он абсолютно точно знал сотни своих студентов и сослуживцев, которые шли раздетые через весь Харьков по Московскому проспекту к Дробицкому Яру. Знал потому, что среди десятков тысяч уничтоженных там большинство были евреями, составлявшими значительную часть преподавателей городских ВУЗов.
Повешенные харьковчане. Свердлова (Полтавский Шлях ) улица. Октябрь 1941 г.
Нормальному человеку невозможно понять, как можно работать на гитлеровцев и с ними же бежать, когда вокруг вешают твоих пусть не друзей, но знакомых! Ведь это Харьков - самый разрушенный на Украине город. Второй на оккупированной территории СССР, после Сталинграда. За время оккупации население города сократилось впятеро. Более полумиллиона жителей и беженцев просто исчезли. И большую часть этого кошмара Шевелев видел...
Всё это особенно мерзко на фоне других воспоминаний. Точнее - дневников, которые день за днем вёл настоящий ученый - спасавший людей, а не всю жизнь писавшего статейки на мало кому интересные темы. Лев Петрович Николаев (1898-1954) - выдающийся антрополог и анатом, специалист в области биомеханики и протезирования, доктор медицинских наук, профессор.Такой же интелигент, точно так же считавший немцев "цивилизованной нацией". Тоже оставшийся в оккупированном городе и написавшем воспоминания. Куда более честные и откровенные, даже сохранившие то, что сам автор зачеркивал. И они куда интереснее, а сам Николае куда достойнее мемориальной доски и памяти потомков:
Записки интеллигента - Харьков под немецким сапогом /окончание/ и Начало Часть.2; Часть.3; Часть 4 Часть 5 Часть 6 Часть7 Часть 8 Часть 9 Часть 10 ч.11/
* - Шнейдер была фамилия отца, генерал-майора Русской Императорской Армии. После начала Первой мировой войны, отец (обрусевший немец, а не еврей, как многим хотелось бы) отказался от немецкой фамилии (не желал иметь ничего общего с врагом), приняв русскую фамилию Шевелев (начальное "Ш" - чтобы не менять вензеля на посуде, салфетках и т.д.). Погиб на фронте, защищая Россию. Сын оказался не в папу с мамой (как и муж - из благородных обрусевших немецких фамилий Москвы).
** - интересно, что при получении паспорта записался украинцем (в Советской Украине каждый сам выбирал себе национальность). Ш. писал мемуары уже пожилым человеком и иногда его заносило. Так, он пишет, что лучше было бы записаться русским, но он "открыл для себя Украину". Вот только беда в том, что паспорт он получал в период Сталинской украинизации. Когда быть украинцем было очень выгодно. И выбор Ш. украинского и белорусского языков для дальнейшей карьеры гарантировал ему благословение властей, всячески продвигавших создание этих наций в отдельных республиках.
Примечание: Первое воспоминание Шевелева: 1913 или 1914 год, польский город Ломжа, где дислоцировался 14-й Олонецкий полк, которым командовал отец. С началом Первой мировой войны - командир бригады 1-й Финляндской стрелковой дивизии,семья эвакуировалась на родину матери Варвары Владимировны Медер, в Харьков (согласно документам, Ш. родился 17 декабря 1908 года в Польше. Его мать говорит, что это случилось в Харькове, А Ломжу в дакументв внесли чтобы скрыть происхождение сына). Отеу удостоен семи правительственных наград: кроме ордена Святой Анны 4-й степени, тот же орден 3-й и 2-й степеней и мечи к этому ордену, Святого Станислава с мечами и бантом 3-й и 2-й степени, Святого Владимира 4-й и 3-й степени. Воевал в Белой армии Юга России, потом (возможно), эмигрировал в Сербию, где и сгинул.
Шевелёв Ю. В. Я, меня, мне… (и вокруг). Воспоминания = Я, мені, мене… (і довкруги). Спогади.
Записки интеллигента - Харьков под немецким сапогом
Фото: http://denisdz.livejournal.com/6719.html
http://www.day.kiev.ua/ru/article/ukraina-incognita/yuriy-shevelev-batka-ya-ne-znav
Био: http://nado.znate.ru/%D0%A8%D0%B5%D0%B2%D0%B5%D0%BB%D0%B5%D0%B2_%D0%AE%D1%80%D0%B8%D0%B9_%D0%92%D0%BB%D0%B0%D0%B4%D0%B8%D0%BC%D0%B8%D1%80%D0%BE%D0%B2%D0%B8%D1%87#link1
Что могли бы сказать выжившие жители города Шевелеву после освобождения? Пожать руку? Простить? Или повесить рядом с водителем душегубки?
Спасибо denisdz за фотографии города.