Джоконда. Выготский о психологии восприятия портрета в живописи.
Несколько лет назад у нас в лаборатории висел календарь. Большой глянцевый лист, внизу столбики чисел и названия месяцев, как и положено, а весь почти метровый лист занимала репродукция картины Леонардо да Винчи "Мона Лиза". С девяти утра до шести часов вечера на нас глядела и загадочно улыбалась знаменитая Джоконда. В перерыв мы садились за стол, пили чай, болтали обо всём на свете, а она смотрела на нас то снисходительно, то лукаво, то задумчиво, а то и высокомерно - наверно, в зависимости от своего отношения к тем проблемам, которые мы горячо обсуждали. Мона Лиза была почти членом коллектива, она ЖИЛА в лаборатории. И уходя, готовясь захлопнуть дверь и повернуть ключ, я часто кидала взгляд на неё - прощаясь и как бы извиняясь, что мы уходим, а она тут остаётся одна.
Взгляд Джоконды мы чувствовали постоянно, и неудивительно, что разговор не раз заходил о картине и о её загадке. А то, что загадка в ней есть, никто из нас не сомневался. И не потому что об этом писали и говорили многие. Просто мы её чувствовали. Вот вы повесьте дома перед глазами этот портрет (ну да, репродукцию, разумеется) и пусть она повисит целый год. И тогда вы поймёте, ЧТО испытывали мы в лаборатории. Даже посредственная репродукция передавала это ощущение - странности, тайны ли - чего-то, что тревожило и заставляло возвращаться к картине и взглядом, и мыслями.
Все мы читали про различные гипотезы: о том, что Леонардо да Винчи изобразил в женском облике самого себя, что это один из его учеников и т.д. Но все эти гипотезы не объясняли, что конкретно в картине делает её такой притягательно-загадочной. Ну, изображён мужчина в женском одеянии и с женской причёской. Допустим. Достаточно ли этого для того, чтобы испытывать магнетизм, идущий от картины7 Думаю, нет. Есть какая-то тайна в живописном решении картины, не в том, КТО изображён. а в том, КАК изображён.
Однажды, когда кто-то из соседнего отдела, зайдя на огонёк, завёл разговор о тайне картины (а почему-то гости лаборатории не могли не затронуть этой темы: видно, и на них воздействовал её магнетизм), меня как пружиной подбросило. Я вскочила со стула, обошла стол и, подойдя к календарю, прикрыла ладонью половину губ (левую или правую, не помню), половину знаменитой улыбки Джоконды. Вторая половина улыбалась нежно и ласково, и выражение лица было совсем не загадочным, а мягким, спокойным, даже кротким. Так улыбаются на картинах ангелы. Я прикрыла ладонью другую половину слегка улыбающихся губ красавицы, и вздрогнула: на меня смотрело создание с недоброй, холодно-язвительной улыбкой и отталкивающим выражением лица. Две половины лица - как две сущности, ангел и демон. Две эти сущности, объединёные в одном лике (это даже не двуликий Янус, лик-то один), создавали напряжение, которое ощущалось, как магнетизм и таинственность.
Я не имела счастья побывать в Лувре и не видела подлинник картины. Вполне возможно, что репродукция что-то передала неправильно, что-то сильно исказила, и приложи я ладонь к устам Моны Лизы (предположим, что мне это позволили) на самой картине, такого эффекта раздвоения личности я бы не обнаружила. А может быть, обнаружила бы?
О своём маленьком личном "открытии" (а со мной согласились все присутствовавшие в лаборатории, что действительно, эффект неожиданный и поразительный, это было открытием секрета репродукции для всех нас) я вспомнила опять вчера. Ранее я писала об этом маленьком эксперименте в комменте кому-то из блоггеров, где в посте рассказывалось о посещении Лувра и о том, как по-разному воздействует картина на разных людей. Одних притягивает, других вообще не затрагивает, а некоторые испытывают физические ощущения - головокружение, и даже случается потеря сознания.
Вспомнила я об этом вот почему. Я продолжаю чтение "Психологии искусства" Выготского и дошла до его рассуждений о психологических механизмах воздействия на человека такого жанра живописи, как портрет. И вот что пишет об этом Выготский.
Он говорит о психологической теории портрета, которую выдвинул Христиансен: "...Для него проблема портрета заключается раньше всего в вопросе, каким образом портретист передаёт на картине жизнь, как он заставляет жить лицо на портрете и как он достигает того эффекта, который присущ одному только портрету, именно то, что он изображает живого человека. В самом деле, если мы станем искать отличие портрета от картины, мы никогда не найдём его ни в каких внешних формальных и материальных признаках. Мы знаем, что картина может изображать одно какое-нибудь лицо и на портрете могут быть изображены несколько лиц, портрет может включать в себя и пейзажи и натюрморт, и мы никогда не найдём различия между картиной и портретом, если за основу не возьмём именно ту жизнь, которая отличает всякий портрет. Христиансен берёт за исходный пункт своего исследования тот факт, что "неодушевлённость стоит во взаимной связи с ПРОСТРАНСТВЕННЫМИ РАЗМЕРАМИ. С величиной портрета возрастает не только полнота его жизни, но и решительность её проявлений, прежде всего спокойствие его походки. Портретисты знают по опыту, что более крупная голова легче говорит".
Это приводит к тому, что наш глаз отрешается от одной определённой точки, с которой он рассматривает портрет, что портрет лишается своего композиционного неподвижного центра, ЧТО ГЛАЗ БЛУЖДАЕТ ПО ПОРТРЕТУ взад и вперёд, "от глаза ко рту, от одного глаза к другому и ко всем моментам, заключающим в себе выражение лица"
Из различных точек картины, на которых останавливается глаз, он вбирает в себя различное выражение лица, РАЗЛИЧНОЕ НАСТРОЕНИЕ, и отсюда возникает та жизнь, то движение, та последовательная смена неодинаковых состояний, которая в противоположность оцепенению неподвижности составляет отличительную черту портрета. Картина всегда пребывает в том виде, как она создана, портрет постоянно меняется, и отсюда его жизнь. Христиансен формулировал психологическую жизнь портрета в следующей формуле: "Это физиономическое НЕСОВПАДЕНИЕ РАЗНЫХ ФАКТОРОВ ВЫРАЖЕНИЯ ЛИЦА.
Возможно, конечно, и, кажется, рассуждая отвлечённо, даже гораздо естественнее заставить отражаться в углах рта, в глазах и в остальных частях лица одно и то же душевное настроение... Тогда портрет звучал бы в одном-едином тоне... Но он был бы как вещь звучащая, лишённая жизни. Поэтому-то художник дифференцирует душевное выражение и ДАЁТ ОДНОМУ ГЛАЗУ НЕСКОЛЬКО ИНОЕ ВЫРАЖЕНИЕ, ЧЕМ ДРУГОМУ, и в свою очередь ИНОЕ ВЫРАЖЕНИЕ СКЛАДКАМ РТА и так повсюду. Но простых различий недостаточно, они должны гармонически относиться друг к другу... Главный мелодический мотив лица даётся отношением рта и глаза друг к другу: рот говорит, глаз отвечает, в складках рта сосредотачивается возбуждение и напряжённость воли, в глазах господствует разрешающее спокойствие интеллекта... Рот выдаёт инстинкты и всё, чего хочет достигнуть человек; глаз открывает, чем он сделался в реальной победе или в усталой резиньяции..."
В этой теории Христиансен толкует портрет КАК ДРАМУ. Портрет передаёт нам не просто лицо и застывшее в нём душевное выражение, а нечто гораздо большее: он передаёт нам смену душевных настроений, целую историю души, её жизнь."
Слова и фразы крупным шрифтом выделила я, выделила как ключевые к пониманию портрета в живописи вообще и портрета Моны Лизы в частности. Процитированные слова Выготского я не помнила, когда закрывала по очереди то одну, то другую половинку лица или губ Джоконды, читала я этот труд ещё в юности и не уверена, что вообще обратила внимание в то время на процитированный отрывок. Просто что-то озарило меня в тот момент. Надо сказать, что действительно многое зависит от размеров портрета. На маленьких репродукциях (в книгах) этот эффект - ангел-демон - я не замечала.
Взгляд Джоконды мы чувствовали постоянно, и неудивительно, что разговор не раз заходил о картине и о её загадке. А то, что загадка в ней есть, никто из нас не сомневался. И не потому что об этом писали и говорили многие. Просто мы её чувствовали. Вот вы повесьте дома перед глазами этот портрет (ну да, репродукцию, разумеется) и пусть она повисит целый год. И тогда вы поймёте, ЧТО испытывали мы в лаборатории. Даже посредственная репродукция передавала это ощущение - странности, тайны ли - чего-то, что тревожило и заставляло возвращаться к картине и взглядом, и мыслями.
Все мы читали про различные гипотезы: о том, что Леонардо да Винчи изобразил в женском облике самого себя, что это один из его учеников и т.д. Но все эти гипотезы не объясняли, что конкретно в картине делает её такой притягательно-загадочной. Ну, изображён мужчина в женском одеянии и с женской причёской. Допустим. Достаточно ли этого для того, чтобы испытывать магнетизм, идущий от картины7 Думаю, нет. Есть какая-то тайна в живописном решении картины, не в том, КТО изображён. а в том, КАК изображён.
Однажды, когда кто-то из соседнего отдела, зайдя на огонёк, завёл разговор о тайне картины (а почему-то гости лаборатории не могли не затронуть этой темы: видно, и на них воздействовал её магнетизм), меня как пружиной подбросило. Я вскочила со стула, обошла стол и, подойдя к календарю, прикрыла ладонью половину губ (левую или правую, не помню), половину знаменитой улыбки Джоконды. Вторая половина улыбалась нежно и ласково, и выражение лица было совсем не загадочным, а мягким, спокойным, даже кротким. Так улыбаются на картинах ангелы. Я прикрыла ладонью другую половину слегка улыбающихся губ красавицы, и вздрогнула: на меня смотрело создание с недоброй, холодно-язвительной улыбкой и отталкивающим выражением лица. Две половины лица - как две сущности, ангел и демон. Две эти сущности, объединёные в одном лике (это даже не двуликий Янус, лик-то один), создавали напряжение, которое ощущалось, как магнетизм и таинственность.
Я не имела счастья побывать в Лувре и не видела подлинник картины. Вполне возможно, что репродукция что-то передала неправильно, что-то сильно исказила, и приложи я ладонь к устам Моны Лизы (предположим, что мне это позволили) на самой картине, такого эффекта раздвоения личности я бы не обнаружила. А может быть, обнаружила бы?
О своём маленьком личном "открытии" (а со мной согласились все присутствовавшие в лаборатории, что действительно, эффект неожиданный и поразительный, это было открытием секрета репродукции для всех нас) я вспомнила опять вчера. Ранее я писала об этом маленьком эксперименте в комменте кому-то из блоггеров, где в посте рассказывалось о посещении Лувра и о том, как по-разному воздействует картина на разных людей. Одних притягивает, других вообще не затрагивает, а некоторые испытывают физические ощущения - головокружение, и даже случается потеря сознания.
Вспомнила я об этом вот почему. Я продолжаю чтение "Психологии искусства" Выготского и дошла до его рассуждений о психологических механизмах воздействия на человека такого жанра живописи, как портрет. И вот что пишет об этом Выготский.
Он говорит о психологической теории портрета, которую выдвинул Христиансен: "...Для него проблема портрета заключается раньше всего в вопросе, каким образом портретист передаёт на картине жизнь, как он заставляет жить лицо на портрете и как он достигает того эффекта, который присущ одному только портрету, именно то, что он изображает живого человека. В самом деле, если мы станем искать отличие портрета от картины, мы никогда не найдём его ни в каких внешних формальных и материальных признаках. Мы знаем, что картина может изображать одно какое-нибудь лицо и на портрете могут быть изображены несколько лиц, портрет может включать в себя и пейзажи и натюрморт, и мы никогда не найдём различия между картиной и портретом, если за основу не возьмём именно ту жизнь, которая отличает всякий портрет. Христиансен берёт за исходный пункт своего исследования тот факт, что "неодушевлённость стоит во взаимной связи с ПРОСТРАНСТВЕННЫМИ РАЗМЕРАМИ. С величиной портрета возрастает не только полнота его жизни, но и решительность её проявлений, прежде всего спокойствие его походки. Портретисты знают по опыту, что более крупная голова легче говорит".
Это приводит к тому, что наш глаз отрешается от одной определённой точки, с которой он рассматривает портрет, что портрет лишается своего композиционного неподвижного центра, ЧТО ГЛАЗ БЛУЖДАЕТ ПО ПОРТРЕТУ взад и вперёд, "от глаза ко рту, от одного глаза к другому и ко всем моментам, заключающим в себе выражение лица"
Из различных точек картины, на которых останавливается глаз, он вбирает в себя различное выражение лица, РАЗЛИЧНОЕ НАСТРОЕНИЕ, и отсюда возникает та жизнь, то движение, та последовательная смена неодинаковых состояний, которая в противоположность оцепенению неподвижности составляет отличительную черту портрета. Картина всегда пребывает в том виде, как она создана, портрет постоянно меняется, и отсюда его жизнь. Христиансен формулировал психологическую жизнь портрета в следующей формуле: "Это физиономическое НЕСОВПАДЕНИЕ РАЗНЫХ ФАКТОРОВ ВЫРАЖЕНИЯ ЛИЦА.
Возможно, конечно, и, кажется, рассуждая отвлечённо, даже гораздо естественнее заставить отражаться в углах рта, в глазах и в остальных частях лица одно и то же душевное настроение... Тогда портрет звучал бы в одном-едином тоне... Но он был бы как вещь звучащая, лишённая жизни. Поэтому-то художник дифференцирует душевное выражение и ДАЁТ ОДНОМУ ГЛАЗУ НЕСКОЛЬКО ИНОЕ ВЫРАЖЕНИЕ, ЧЕМ ДРУГОМУ, и в свою очередь ИНОЕ ВЫРАЖЕНИЕ СКЛАДКАМ РТА и так повсюду. Но простых различий недостаточно, они должны гармонически относиться друг к другу... Главный мелодический мотив лица даётся отношением рта и глаза друг к другу: рот говорит, глаз отвечает, в складках рта сосредотачивается возбуждение и напряжённость воли, в глазах господствует разрешающее спокойствие интеллекта... Рот выдаёт инстинкты и всё, чего хочет достигнуть человек; глаз открывает, чем он сделался в реальной победе или в усталой резиньяции..."
В этой теории Христиансен толкует портрет КАК ДРАМУ. Портрет передаёт нам не просто лицо и застывшее в нём душевное выражение, а нечто гораздо большее: он передаёт нам смену душевных настроений, целую историю души, её жизнь."
Слова и фразы крупным шрифтом выделила я, выделила как ключевые к пониманию портрета в живописи вообще и портрета Моны Лизы в частности. Процитированные слова Выготского я не помнила, когда закрывала по очереди то одну, то другую половинку лица или губ Джоконды, читала я этот труд ещё в юности и не уверена, что вообще обратила внимание в то время на процитированный отрывок. Просто что-то озарило меня в тот момент. Надо сказать, что действительно многое зависит от размеров портрета. На маленьких репродукциях (в книгах) этот эффект - ангел-демон - я не замечала.