меж двух отчизн, которым я не нужен
Десять лет назад я угодила в одну литературную передрягу.
Когда горькое осознание бесповоротности распада Союза окончательно овладело массами, русскоязычные писатели, учителя и журналисты из ближайшего зарубежья начали самовольно издавать журнал «Родомысл». Название с претензией на глубокомысленность досталось нам от создателей-украинцев из провинциального Енакиево.
Сначала журнал был украинско-русско-белорусский, потом к этому ядру подтянулись авторы из Казахстана, Киргизии, Армении, Грузии и даже Израиля, точно по песне Высоцкого: «Вот место Голды Меир мы прохлопали, /а там на четверть бывший наш народ».
Поддерживали эту безумную идею на плаву энтузиазм, ностальгия по русской культуре, чувство осиротелости и небольшие деньги, которые мы нашли не у государства, зарубежных фондов или новых русских благодетелей, а у скромного москвича-колбасника с украинской фамилией и белорусскими корнями. Зарплату никому не платили, гонораров авторам хватало только на бутылку водки и триста грамм колбасы, чтоб обмыть публикацию.
Костяк составляли сорокалетние авторы, многие, из которых несправедливо остались за бортом литературной жизни. Пока был СССР, они - еще тридцатилетние, ходили в коротких штанишках. И маститые писатели им говорили: "Подождите, вы еще маленькие". Потом наступила перестройка, слом жизни, старики раскололись, но удержались у власти и при постах, а тридцатилетние ухнулись в перестройку, как в бездну. Литературой прожить было нельзя, выгребал кто, как мог.
А сегодня издательства, журналисты, главные редакторы журналов переориентировались на молодежь, на двадцатипятилетних, а им, сорокапятилетним, говорят: "Вы уже старые, еще пару тройку лет, и в тираж". Не книжный, к сожалению. Так мы теряем целое поколение хороших, но безвестных писателей, особенно из провинции, которые ни книгу издать, ни в столичный журнал пробиться не могут.
Даже теперь, когда всех в первую очередь интересуют деньги, в российских людях все-таки остается какая-то неистребимая тяга тащить государственные дела на своем единоличном горбу.
Нас завалили рукописями из всех стран СНГ. Люди истосковались по общению, по русскому языку, они готовы даже сами распространять тираж у себя в республиках. Иногда передавая пачку журналов в Алма-Ату или Тирасполь, я чувствовала себя нелегалом нового времени.
А вот хождение по инстанциям в поисках поддержки не дало ничего. Казалось бы, такую замечательную и малобюджетную инициативу, когда в странах СНГ повсеместно вытесняют русский язык, российское государство должно было подхватить, но ни в минпечати, ни минкульте, ни в международной федерации русскоязычных писателей, ни в десятках других контор, куда я стучалась, меня даже слушать не хотели. Помещения нет? В субаренду сдать нечего? Откатов нет? Премий нет? Загранпоездок нет? Вы что охренели серьезных людей беспокоить?
Но прошло совсем немного времени и самих наших авторов начали выдавливать из зарубежья на родину. Тут мы уже забыли о журнале, который скукожился и стыдливо юркнул в сетевое пространство, и только носились по Москве и оббивали пороги Федеральной миграционной службы, чтобы хоть как-то помочь этим «нелегалам поневоле».
"Меж двух Отчизн, которым я не нужен", - именно так могло сказать большинство из них, вслед за автором этих горьких слов и другом нашего журнала Сашей Кабановым.
Многие и сейчас остаются бесправными не-гражданами: пока одни собирали справки, другие оказались просрочены или форма поменялась, или квота на РВО закончилась. (иногда даже не начавшись.)
- Знали бы, в Южную Осетию подались, - горько шутят некоторые, а других умные люди подсадили, и они так и сделали.
А что сделало государство за эти десять лет? Замечательно, что в прошлом году в литконкурсе «Дебют» появилась, наконец, номинация для русскоговорящих писателей ближнего зарубежья. Чудесно, что есть пушкинский конкурс для учителей русского языка и лит-ры стран СНГ. Хорошо, что составили первое учебное пособие для «ближних» иностранцев, приехавших промышлять в Россию. Не маловато ли почти за 20 лет новой жизни? За это время успело вырасти целое поколение без русского языка.
Чего же удивляться, что на прошлой неделе даже Таджикистан собрался вводить ограничения русского языка, хотя самим таджикам знать его выгодно, да и с узбеками у себя они чаще всего говорят именно на русском.
Чего удивляться, что халабуда по имени СНГ трещит по швам? И дальновидный Ильхам Алиев тихой сапой начинает строить судостроительные заводы, способные выпускать танкеры, чтобы возить нефть в обход России. Это дороже. Но не дороже свободы.
Что еще вчера союзный Лукашенко отвязался по полной и шлет привет территориальной целостности обкусанной Грузии, с которой, по верному замечанию Медведева, мы прошли огонь, воду и медные трубы. А вот вино и минералку пройти не смогли.
Да, что там Лукашенко, даже во всем зависящая от нас Армения мятежно награждает Саакашвили орденом. А самостийная Украина, возомнив себя Великобританией, выпроваживает наших дипломатов. Нам говорят - в угоду США. Может и так.
Нас не любят. Вот что обидно. Ведь мы хотели как лучше. Со всей душой. Но сразу почему-то вспоминаешь слона в посудной лавке. Он тоже хотел как лучше.
А раньше нас любили? Наши братья по соцлагерю? Может, и любили первые несколько месяцев после Второй мировой. А когда мы им при молчаливом согласии Запада крылышки пообкорнали, любовь прошла, завяли помидоры. Остались только пышные фальшивые заверения.
Любила и любит нас Финляндия. И памятник Александру второму установлен в Хельсинки в знак благодарности русскому царю, при котором Финляндия обрела автономию. И почему-то финны не требуют его переноса, и ничье чувство национальной гордости он не задевает. Потому что он поставлен в знак настоящей благодарности.
Вот сидим мы на даче, выпиваем с утра, поминаем «Родомысл», как положено, не чокаясь. А по радио член думского комитета по безопасности Александр Гуров рассказывает о воре в законе Иванькове (Япончике), на которого сегодня покушались. И так ласково рассказывает, так нежно. Что тот не создавал лишних хлопот милиции, и все его, мол, уважали, что жил по понятиям, словно он не вор, а без пяти минут святой земли русской.
Душевный депутат. Может, к нему за поддержкой идти надо было? Да мы ведь, идиоты, не по понятиям жили. Мы же без понятия, как по понятиям надо. Ничего, новое поколение поухватистей будет. Только за что оно ухватиться?
Когда горькое осознание бесповоротности распада Союза окончательно овладело массами, русскоязычные писатели, учителя и журналисты из ближайшего зарубежья начали самовольно издавать журнал «Родомысл». Название с претензией на глубокомысленность досталось нам от создателей-украинцев из провинциального Енакиево.
Сначала журнал был украинско-русско-белорусский, потом к этому ядру подтянулись авторы из Казахстана, Киргизии, Армении, Грузии и даже Израиля, точно по песне Высоцкого: «Вот место Голды Меир мы прохлопали, /а там на четверть бывший наш народ».
Поддерживали эту безумную идею на плаву энтузиазм, ностальгия по русской культуре, чувство осиротелости и небольшие деньги, которые мы нашли не у государства, зарубежных фондов или новых русских благодетелей, а у скромного москвича-колбасника с украинской фамилией и белорусскими корнями. Зарплату никому не платили, гонораров авторам хватало только на бутылку водки и триста грамм колбасы, чтоб обмыть публикацию.
Костяк составляли сорокалетние авторы, многие, из которых несправедливо остались за бортом литературной жизни. Пока был СССР, они - еще тридцатилетние, ходили в коротких штанишках. И маститые писатели им говорили: "Подождите, вы еще маленькие". Потом наступила перестройка, слом жизни, старики раскололись, но удержались у власти и при постах, а тридцатилетние ухнулись в перестройку, как в бездну. Литературой прожить было нельзя, выгребал кто, как мог.
А сегодня издательства, журналисты, главные редакторы журналов переориентировались на молодежь, на двадцатипятилетних, а им, сорокапятилетним, говорят: "Вы уже старые, еще пару тройку лет, и в тираж". Не книжный, к сожалению. Так мы теряем целое поколение хороших, но безвестных писателей, особенно из провинции, которые ни книгу издать, ни в столичный журнал пробиться не могут.
Даже теперь, когда всех в первую очередь интересуют деньги, в российских людях все-таки остается какая-то неистребимая тяга тащить государственные дела на своем единоличном горбу.
Нас завалили рукописями из всех стран СНГ. Люди истосковались по общению, по русскому языку, они готовы даже сами распространять тираж у себя в республиках. Иногда передавая пачку журналов в Алма-Ату или Тирасполь, я чувствовала себя нелегалом нового времени.
А вот хождение по инстанциям в поисках поддержки не дало ничего. Казалось бы, такую замечательную и малобюджетную инициативу, когда в странах СНГ повсеместно вытесняют русский язык, российское государство должно было подхватить, но ни в минпечати, ни минкульте, ни в международной федерации русскоязычных писателей, ни в десятках других контор, куда я стучалась, меня даже слушать не хотели. Помещения нет? В субаренду сдать нечего? Откатов нет? Премий нет? Загранпоездок нет? Вы что охренели серьезных людей беспокоить?
Но прошло совсем немного времени и самих наших авторов начали выдавливать из зарубежья на родину. Тут мы уже забыли о журнале, который скукожился и стыдливо юркнул в сетевое пространство, и только носились по Москве и оббивали пороги Федеральной миграционной службы, чтобы хоть как-то помочь этим «нелегалам поневоле».
"Меж двух Отчизн, которым я не нужен", - именно так могло сказать большинство из них, вслед за автором этих горьких слов и другом нашего журнала Сашей Кабановым.
Многие и сейчас остаются бесправными не-гражданами: пока одни собирали справки, другие оказались просрочены или форма поменялась, или квота на РВО закончилась. (иногда даже не начавшись.)
- Знали бы, в Южную Осетию подались, - горько шутят некоторые, а других умные люди подсадили, и они так и сделали.
А что сделало государство за эти десять лет? Замечательно, что в прошлом году в литконкурсе «Дебют» появилась, наконец, номинация для русскоговорящих писателей ближнего зарубежья. Чудесно, что есть пушкинский конкурс для учителей русского языка и лит-ры стран СНГ. Хорошо, что составили первое учебное пособие для «ближних» иностранцев, приехавших промышлять в Россию. Не маловато ли почти за 20 лет новой жизни? За это время успело вырасти целое поколение без русского языка.
Чего же удивляться, что на прошлой неделе даже Таджикистан собрался вводить ограничения русского языка, хотя самим таджикам знать его выгодно, да и с узбеками у себя они чаще всего говорят именно на русском.
Чего удивляться, что халабуда по имени СНГ трещит по швам? И дальновидный Ильхам Алиев тихой сапой начинает строить судостроительные заводы, способные выпускать танкеры, чтобы возить нефть в обход России. Это дороже. Но не дороже свободы.
Что еще вчера союзный Лукашенко отвязался по полной и шлет привет территориальной целостности обкусанной Грузии, с которой, по верному замечанию Медведева, мы прошли огонь, воду и медные трубы. А вот вино и минералку пройти не смогли.
Да, что там Лукашенко, даже во всем зависящая от нас Армения мятежно награждает Саакашвили орденом. А самостийная Украина, возомнив себя Великобританией, выпроваживает наших дипломатов. Нам говорят - в угоду США. Может и так.
Нас не любят. Вот что обидно. Ведь мы хотели как лучше. Со всей душой. Но сразу почему-то вспоминаешь слона в посудной лавке. Он тоже хотел как лучше.
А раньше нас любили? Наши братья по соцлагерю? Может, и любили первые несколько месяцев после Второй мировой. А когда мы им при молчаливом согласии Запада крылышки пообкорнали, любовь прошла, завяли помидоры. Остались только пышные фальшивые заверения.
Любила и любит нас Финляндия. И памятник Александру второму установлен в Хельсинки в знак благодарности русскому царю, при котором Финляндия обрела автономию. И почему-то финны не требуют его переноса, и ничье чувство национальной гордости он не задевает. Потому что он поставлен в знак настоящей благодарности.
Вот сидим мы на даче, выпиваем с утра, поминаем «Родомысл», как положено, не чокаясь. А по радио член думского комитета по безопасности Александр Гуров рассказывает о воре в законе Иванькове (Япончике), на которого сегодня покушались. И так ласково рассказывает, так нежно. Что тот не создавал лишних хлопот милиции, и все его, мол, уважали, что жил по понятиям, словно он не вор, а без пяти минут святой земли русской.
Душевный депутат. Может, к нему за поддержкой идти надо было? Да мы ведь, идиоты, не по понятиям жили. Мы же без понятия, как по понятиям надо. Ничего, новое поколение поухватистей будет. Только за что оно ухватиться?