Марбург Булата Окуджавы
Начало:
Марбург Бориса Пастернака
В прежние годы, когда я работала с архивом Пастернака, меня всегда неудержимо тянуло, то на юг, где "мельтеша, точно чернь на эфесе, в глубине шевелился Тифлис", то на запад, где "художница пачкала красками траву". Мечталось мне также своими глазами увидеть как "синее оперенья селезня сверкал за Камою рассвет". Ведь довелось же увидеть когда-то в юности из вагона несущегося в Сибирь поезда, как "на ночь натыкаясь руками, Урала твердыня орала и, падая замертво, в мученьях ослепшая, утро рожала".
Мечтала ли я увидеть когда-нибудь Марбург? Нет, ведь я была реалистка.
Однако жизнь повернула так, что ни в Тбилиси, ни в Ирпень, ни на Каму я так и не попала. Зато не далее как весной этого года на скамеечке нашего ришонского городского парка получила приглашение от живущих в Марбурге Лины и Гриши Певзнеров.
Не буду лукавить, будто это приглашение меня удивило.
Удивили они меня буквально за семь вечеров до моего вылета в Германию неожиданным предложением.
Им показалось, что моя встреча с пастернаковским Марбургом должна вполне логично вылиться в мою встречу с народом, которому, по их убеждению, мне будет что рассказать о самом Пастернаке.
Самое удивительное из всего этого то, что я согласилась...
Если бы я знала о сюрпризе, который они мне приготовили, моей смелости бы поубавилось. И, кто знает, возможно, я отказалась бы от несвойственной мне роли сразу же.
Но о том, что на моем выступлении будет присутствовать Барбара Кархофф, я узнала буквально накануне вечера, который отменить было уже невозможно. Мне оставалось только бесстрашно улыбнуться сидящей в первом ряду женщине, в которой я безошибочно узнала Барбару, и дождаться случая, чтобы рассказать наконец вам, кто же такая Барбара Кархофф.
Привыкшая прятаться за цитатами стихотворных строчек, я и сейчас не изменю своей привычке:
"Ах Марбург зимою и летом!
Чисты его образ и стать.
Но, видимо, в Марбурге этом
Без Барбары нам не бывать".
Это четверостишье-экспромт Булат Окуджава собственноручно записал в альбом Барбары 8 февраля 1994 года.
Как никто другой он знал, что Барбара не только была инициатором его приглашения в Марбург много лет назад, но благодаря именно ее настойчивому упрямству это приглашение было реализовано. Не зараженная фатальностью наших реалий, она сдвинула с места тот бюрократический камень под которым пылились трижды отправляемые Окуджаве приглашения.
Так кто же она - эта самая Барбара Кархофф?
Барбара родилась в Риге в год присоединения Латвии к СССР. Ей едва минул год, когда согласно советско-фашистской рокировке сотни немецких семей Прибалтики очутились на территории Германии. В школу Барбара пошла уже после того, как Германия была разделена на два государства. Барбара жила и училась в Западном Берлине, но когда в школе надо было выбрать третий иностранный язык (два других: английский и латынь были обязательными), она выбрала русский. Школьное знакомство с русской литературой не прошло бесследно. В университете предметом изучения становится славистика и англистика. При этом два первых года она учится на кафедре, возглавляемой профессором Свободного Западно-Берлинского университета Максом Фасмером, который учился когда-то в Санкт-Петербургском университете у академика А. А. Шахматова.
В жизни все так переплелось...
И вот я уже сижу в уютной комнате Барбары в Марбурге и признаюсь в любви к вишневому торту, который она так мастерски умеет печь. И читаю надписи в удивительном альбоме хозяйки дома, выхватывая взглядом имена известных русских поэтов, бардов и других гостей этого дома, среди которых запоминается имя Шахматовой. И снова тянусь рукой к полюбившемуся мне фруктовому тортику, не подозревая, что через несколько минут мне придется мучительно обдумывать текст своего автографа в историческом альбомчике Барбары. Еще не зная, что запомнившееся мне имя М. А. Шахматовой имеет непосредственное отношение к академику, у которого учился Макс Фасмер. И уже совершенно не подозревая, что сам Макс Фасмер в 1917-1918 годы был профессором на филологическом факультете Саратовского университета, мимо которого я столько раз... и в издательстве которого в 1990 году вышла книга Пастернака, составителем и автором комментариев которой я удостоилась чести быть...
Энергии Барбаре не занимать. Она рассказывает, какие препоны ей пришлось преодолеть, прежде чем на доме, где жил Пастернак, появилась мемориальная доска. Бюрократы всего мира уже давно объединились в негласный союз. Разница только в том, что Барбара умеет разрушать этот союз изнутри.
Именно эта черта ее характера позволила ей выяснить, почему Окуджава ничего не знал о неоднократных приглашениях Марбургского университета. Объяснением была "Пизанская башня" из писем, в каждом из которых кого-то куда-то приглашали. В каком из конвертов притаилось приглашение для Окуджавы, мог бы сказать разве что ясновидящий
- Их - много, нас - мало, - знакомый лозунг чиновников всех времен.
С Барбарой их стало на одного человека больше. Барбара перерыла эту груду конвертов ради того, чтобы найти один единственный, ради которого она приехала в Москву.
Так Булат Окуджава появился в Марбурге через 20 лет после того, как Барбара впервые услышала в Париже записи его песен в авторском исполнении. С тех пор они постоянно звучат в ее доме.
Приведенный выше стихотворный экспромт появился в альбоме Барбары во время его повторного визита в Марбург.
Во время следующего, третьего визита, поэт прочитал и тут же подарил Барбаре только что написанное им стихотворение.
Когда петух над Марбургским собором
Пророчит ночь и предрекает тьму,
Его усердье не считайте вздором,
Но счеты предъявляйте не ему.
Он это так заигрывает с нами,
И самоутверждается при том.
А подлинную ночь несём мы сами
Себе самим, не ведая о том.
Он воспевает лишь рассвет прекрасный
Или закат и праведную ночь.
А это мы, что над добром не властны,
Стараемся и совесть превозмочь.
Кричи, петух на Марбургском соборе,
Насмешничай, пугай, грози поджечь.
Пока мы живы и пока мы в горе,
Но есть надежда нас предостеречь.
На вырванном из блокнота линованном в клеточку листе стоит дата: 4 мая 1997 г. Рядом - росчерк окуджавской подписи.
Несколькими днями позже состоялось выступление Окуджавы в кафе Vetter.
Да-да, в том самом кафе, где в 1912 году неоднократно сиживал студент философского отделения марбургского университета Борис Пастернак.
Из Марбурга Пастернак уезжал уже поэтом.
В Марбурге 1997 года у Окуджавы после полугодовой паузы вдруг "пошли" стихи.
На его выступление в кафе Vetter приехали слушатели из самых разных концов Германии.
Радушный прием, задушевная беседа о времени и о себе...
Затем был торжественный прием в городской ратуше в честь дня рождения Окуджавы. С поздравлениями выступили обер-бургомистр Мёллер и президент Марбургского университета Шааль.
А потом были поездки в соседние города на машине Вилли Люкеля - учителя русского языка и спутника жизни Барбары Кархофф.
А потом Окуджава с женой уехали в Кёльн. Уж очень хотелось ему перед поездкой в Париж повидаться со Львом Копелевым. Эта встреча с грипповавшим другом и стала причиной последовавшей вскоре трагедии: Окуджава подхватил коварный вирус, грипп тут же перерос в воспаление легких. При сопутствующих болезнях сердца и легких, данная болезнь оказалась смертельной.
Лев Копелев пережил Окуджаву всего на неделю.
И еще несколько фотографий:
Вход в кафе Vetter
Эстрада в кафе Vetter
В гостях у Барбары Кархофф
Оттиск стихотворения Б. Окуджавы с автографом для Барбары Кархофф
Петух на Марбургской ратуше, провозглашающий каждый час хлопаньем железных крыльев и кукареканьем.
А вот на Марбургском соборе никакого петуха нет...
Поэтическая вольность?
Прямо скажем, что и на ратуше сегодня кричит не сам петух.
А Окуджавский петух - это верно подмеченная деталь украшающая шпили многих домов и церквей.
По немецкому поверью крик петуха отгоняет нечистую силу от дома.
И на прощание еще несколько снимков Окуджавы с сайта:
http://images.yandex.ru/yandsearch?p=7&p=176&person=okudzhava_bulat&rpt=image
А в Марбурге, в доме Барбары, остались дожидаться возвращения поэта его вещи и среди них серый костюм, в котором он выступал в кафе Vetter.
Марбург Бориса Пастернака
В прежние годы, когда я работала с архивом Пастернака, меня всегда неудержимо тянуло, то на юг, где "мельтеша, точно чернь на эфесе, в глубине шевелился Тифлис", то на запад, где "художница пачкала красками траву". Мечталось мне также своими глазами увидеть как "синее оперенья селезня сверкал за Камою рассвет". Ведь довелось же увидеть когда-то в юности из вагона несущегося в Сибирь поезда, как "на ночь натыкаясь руками, Урала твердыня орала и, падая замертво, в мученьях ослепшая, утро рожала".
Мечтала ли я увидеть когда-нибудь Марбург? Нет, ведь я была реалистка.
Однако жизнь повернула так, что ни в Тбилиси, ни в Ирпень, ни на Каму я так и не попала. Зато не далее как весной этого года на скамеечке нашего ришонского городского парка получила приглашение от живущих в Марбурге Лины и Гриши Певзнеров.
Не буду лукавить, будто это приглашение меня удивило.
Удивили они меня буквально за семь вечеров до моего вылета в Германию неожиданным предложением.
Им показалось, что моя встреча с пастернаковским Марбургом должна вполне логично вылиться в мою встречу с народом, которому, по их убеждению, мне будет что рассказать о самом Пастернаке.
Самое удивительное из всего этого то, что я согласилась...
Если бы я знала о сюрпризе, который они мне приготовили, моей смелости бы поубавилось. И, кто знает, возможно, я отказалась бы от несвойственной мне роли сразу же.
Но о том, что на моем выступлении будет присутствовать Барбара Кархофф, я узнала буквально накануне вечера, который отменить было уже невозможно. Мне оставалось только бесстрашно улыбнуться сидящей в первом ряду женщине, в которой я безошибочно узнала Барбару, и дождаться случая, чтобы рассказать наконец вам, кто же такая Барбара Кархофф.
Привыкшая прятаться за цитатами стихотворных строчек, я и сейчас не изменю своей привычке:
"Ах Марбург зимою и летом!
Чисты его образ и стать.
Но, видимо, в Марбурге этом
Без Барбары нам не бывать".
Это четверостишье-экспромт Булат Окуджава собственноручно записал в альбом Барбары 8 февраля 1994 года.
Как никто другой он знал, что Барбара не только была инициатором его приглашения в Марбург много лет назад, но благодаря именно ее настойчивому упрямству это приглашение было реализовано. Не зараженная фатальностью наших реалий, она сдвинула с места тот бюрократический камень под которым пылились трижды отправляемые Окуджаве приглашения.
Так кто же она - эта самая Барбара Кархофф?
Барбара родилась в Риге в год присоединения Латвии к СССР. Ей едва минул год, когда согласно советско-фашистской рокировке сотни немецких семей Прибалтики очутились на территории Германии. В школу Барбара пошла уже после того, как Германия была разделена на два государства. Барбара жила и училась в Западном Берлине, но когда в школе надо было выбрать третий иностранный язык (два других: английский и латынь были обязательными), она выбрала русский. Школьное знакомство с русской литературой не прошло бесследно. В университете предметом изучения становится славистика и англистика. При этом два первых года она учится на кафедре, возглавляемой профессором Свободного Западно-Берлинского университета Максом Фасмером, который учился когда-то в Санкт-Петербургском университете у академика А. А. Шахматова.
В жизни все так переплелось...
И вот я уже сижу в уютной комнате Барбары в Марбурге и признаюсь в любви к вишневому торту, который она так мастерски умеет печь. И читаю надписи в удивительном альбоме хозяйки дома, выхватывая взглядом имена известных русских поэтов, бардов и других гостей этого дома, среди которых запоминается имя Шахматовой. И снова тянусь рукой к полюбившемуся мне фруктовому тортику, не подозревая, что через несколько минут мне придется мучительно обдумывать текст своего автографа в историческом альбомчике Барбары. Еще не зная, что запомнившееся мне имя М. А. Шахматовой имеет непосредственное отношение к академику, у которого учился Макс Фасмер. И уже совершенно не подозревая, что сам Макс Фасмер в 1917-1918 годы был профессором на филологическом факультете Саратовского университета, мимо которого я столько раз... и в издательстве которого в 1990 году вышла книга Пастернака, составителем и автором комментариев которой я удостоилась чести быть...
Энергии Барбаре не занимать. Она рассказывает, какие препоны ей пришлось преодолеть, прежде чем на доме, где жил Пастернак, появилась мемориальная доска. Бюрократы всего мира уже давно объединились в негласный союз. Разница только в том, что Барбара умеет разрушать этот союз изнутри.
Именно эта черта ее характера позволила ей выяснить, почему Окуджава ничего не знал о неоднократных приглашениях Марбургского университета. Объяснением была "Пизанская башня" из писем, в каждом из которых кого-то куда-то приглашали. В каком из конвертов притаилось приглашение для Окуджавы, мог бы сказать разве что ясновидящий
- Их - много, нас - мало, - знакомый лозунг чиновников всех времен.
С Барбарой их стало на одного человека больше. Барбара перерыла эту груду конвертов ради того, чтобы найти один единственный, ради которого она приехала в Москву.
Так Булат Окуджава появился в Марбурге через 20 лет после того, как Барбара впервые услышала в Париже записи его песен в авторском исполнении. С тех пор они постоянно звучат в ее доме.
Приведенный выше стихотворный экспромт появился в альбоме Барбары во время его повторного визита в Марбург.
Во время следующего, третьего визита, поэт прочитал и тут же подарил Барбаре только что написанное им стихотворение.
Когда петух над Марбургским собором
Пророчит ночь и предрекает тьму,
Его усердье не считайте вздором,
Но счеты предъявляйте не ему.
Он это так заигрывает с нами,
И самоутверждается при том.
А подлинную ночь несём мы сами
Себе самим, не ведая о том.
Он воспевает лишь рассвет прекрасный
Или закат и праведную ночь.
А это мы, что над добром не властны,
Стараемся и совесть превозмочь.
Кричи, петух на Марбургском соборе,
Насмешничай, пугай, грози поджечь.
Пока мы живы и пока мы в горе,
Но есть надежда нас предостеречь.
На вырванном из блокнота линованном в клеточку листе стоит дата: 4 мая 1997 г. Рядом - росчерк окуджавской подписи.
Несколькими днями позже состоялось выступление Окуджавы в кафе Vetter.
Да-да, в том самом кафе, где в 1912 году неоднократно сиживал студент философского отделения марбургского университета Борис Пастернак.
Из Марбурга Пастернак уезжал уже поэтом.
В Марбурге 1997 года у Окуджавы после полугодовой паузы вдруг "пошли" стихи.
На его выступление в кафе Vetter приехали слушатели из самых разных концов Германии.
Радушный прием, задушевная беседа о времени и о себе...
Затем был торжественный прием в городской ратуше в честь дня рождения Окуджавы. С поздравлениями выступили обер-бургомистр Мёллер и президент Марбургского университета Шааль.
А потом были поездки в соседние города на машине Вилли Люкеля - учителя русского языка и спутника жизни Барбары Кархофф.
А потом Окуджава с женой уехали в Кёльн. Уж очень хотелось ему перед поездкой в Париж повидаться со Львом Копелевым. Эта встреча с грипповавшим другом и стала причиной последовавшей вскоре трагедии: Окуджава подхватил коварный вирус, грипп тут же перерос в воспаление легких. При сопутствующих болезнях сердца и легких, данная болезнь оказалась смертельной.
Лев Копелев пережил Окуджаву всего на неделю.
И еще несколько фотографий:
Вход в кафе Vetter
Эстрада в кафе Vetter
В гостях у Барбары Кархофф
Оттиск стихотворения Б. Окуджавы с автографом для Барбары Кархофф
Петух на Марбургской ратуше, провозглашающий каждый час хлопаньем железных крыльев и кукареканьем.
А вот на Марбургском соборе никакого петуха нет...
Поэтическая вольность?
Прямо скажем, что и на ратуше сегодня кричит не сам петух.
А Окуджавский петух - это верно подмеченная деталь украшающая шпили многих домов и церквей.
По немецкому поверью крик петуха отгоняет нечистую силу от дома.
И на прощание еще несколько снимков Окуджавы с сайта:
http://images.yandex.ru/yandsearch?p=7&p=176&person=okudzhava_bulat&rpt=image
А в Марбурге, в доме Барбары, остались дожидаться возвращения поэта его вещи и среди них серый костюм, в котором он выступал в кафе Vetter.