Всепобеждающая страсть
Я боюсь ее. Она толкает на безрассудные поступки. О ней невозможно говорить легко, с восторгом, летящим слогом и улыбаясь от не помещающегося в душе счастья. Так говорить я могу совсем о другой себе, о той стороне жизни, где Любовь. А Страсть - это тяжело, это мучает, это высушивает чувства, мысли, это то, что забирает тебя целиком. Это не про счастье. Это про то, как ради получения желаемого ты готов переступить через запреты, нормы приличия, правила поведения, стать безразличной даже к тому, что рискуешь репутацией, своей и не только.
Ну, что вы там напридумывали, пока читали?! Хотя... Все - правда. Вот она, моя земная страсть на фото. Точка на Земле, где мне никто не нужен. Куда не зовет, не манит, где ничто не обещает райских кущей, а куда тянет, тащит, требует к себе, а если отпускает, то смеясь в лицо: «Да куда ты денешься? Вернешься, как миленькая».
2.
3.
4.
5.
6.
7.
8.
9.
И я знаю, что вернусь. Снова поеду к закату...
10.
11.
12.
...оставлю у машины спутников, уйду пешком куда глаза глядят, одна, далеко-далеко, а вернувшись, не извинюсь за то, что потеряли меня и беспокоились. Так было надо, разве объяснишь? Я и Она, равнодушная, молчаливая, вечная. Молчать вместе... долго... Стать ничем, одной из песчинок. Мир - ничто. Пуст и тих. Нет чувств, нет звуков, ни-че-го. Кто-то знает, нирвана выглядит именно так? Я вот не знаю, со мной такого не бывало раньше.
13.
14.
Рассвет. Ох, люди, вот где гимн Солнцу и жизни! Легко его петь среди живой природы, вторя птицам, но здесь! Здесь он оглушает. После серости, в холоде утра, ожидаемо и - вдруг! А ты снова одна, высоко-высоко на знакомом уже бархане. Как?! Как ты опять это сделала?! Тебе говорили - нельзя! Ночь, машина, только ты и водитель, страна, где за это может остановить полиция и долго выяснять, нет ли злого умысла у мужчины или первой древнейшей профессии у женщины. А ты орала в ответ на чистейшем русском, что можно, что надо, что будешь мышкой в углу на заднем сиденье, что только привези, высади и убирайся со своим джипом, бедуином, костром и чаем! Что хочу - одна! На чистом русском, да...Тому, кто не мог его понять, но почему-то все понял. Загадка. Или слушал не ушами, а потому привез, высадил, уехал (точки внизу - где-то среди них и моя машина), отдав вот это все - мне.
15.
16.
17.
18.
19.
20.
А потом еще - это.
21.
22.
23.
И потом, зная, что у нее уже меньше суток до самолета, возил и возил эту сумасшедшую русскую по пустыне:
- здесь будет еще один Bedouin Camp, смотри.
24.
- А лошади? Хочешь лошадей? (Как?! Какие лошади в пустыне и как можно было догадаться, что я их всегда хочу?)
25.
...Почему-то никто не торопил, не говорил, что пора назад, что обещанный рассвет давно наступил, что сказкам положено заканчиваться. И пришло понимание, что со Страстью не надо бороться, не надо ей сопротивляться, бояться нечего, все хорошо. «Все хорошо, хорошшо, все хорошшшо-о... - это я тебе говорю, я, Вади Рам. Смирилась? Успокоилась? Вот и умница, значит, вернешься». Странно, почему еще недавно мне казалось, что пустыня надо мной издевательски смеется? Да нет же, просто она - дверь в Ехо, вот оттуда мне что-то и привиделось. Так, морок... Конечно, вернусь)
26.
P.S.
Ну, что вы там напридумывали, пока читали?! Хотя... Все - правда. Вот она, моя земная страсть на фото. Точка на Земле, где мне никто не нужен. Куда не зовет, не манит, где ничто не обещает райских кущей, а куда тянет, тащит, требует к себе, а если отпускает, то смеясь в лицо: «Да куда ты денешься? Вернешься, как миленькая».
2.
3.
4.
5.
6.
7.
8.
9.
И я знаю, что вернусь. Снова поеду к закату...
10.
11.
12.
...оставлю у машины спутников, уйду пешком куда глаза глядят, одна, далеко-далеко, а вернувшись, не извинюсь за то, что потеряли меня и беспокоились. Так было надо, разве объяснишь? Я и Она, равнодушная, молчаливая, вечная. Молчать вместе... долго... Стать ничем, одной из песчинок. Мир - ничто. Пуст и тих. Нет чувств, нет звуков, ни-че-го. Кто-то знает, нирвана выглядит именно так? Я вот не знаю, со мной такого не бывало раньше.
13.
14.
Рассвет. Ох, люди, вот где гимн Солнцу и жизни! Легко его петь среди живой природы, вторя птицам, но здесь! Здесь он оглушает. После серости, в холоде утра, ожидаемо и - вдруг! А ты снова одна, высоко-высоко на знакомом уже бархане. Как?! Как ты опять это сделала?! Тебе говорили - нельзя! Ночь, машина, только ты и водитель, страна, где за это может остановить полиция и долго выяснять, нет ли злого умысла у мужчины или первой древнейшей профессии у женщины. А ты орала в ответ на чистейшем русском, что можно, что надо, что будешь мышкой в углу на заднем сиденье, что только привези, высади и убирайся со своим джипом, бедуином, костром и чаем! Что хочу - одна! На чистом русском, да...Тому, кто не мог его понять, но почему-то все понял. Загадка. Или слушал не ушами, а потому привез, высадил, уехал (точки внизу - где-то среди них и моя машина), отдав вот это все - мне.
15.
16.
17.
18.
19.
20.
А потом еще - это.
21.
22.
23.
И потом, зная, что у нее уже меньше суток до самолета, возил и возил эту сумасшедшую русскую по пустыне:
- здесь будет еще один Bedouin Camp, смотри.
24.
- А лошади? Хочешь лошадей? (Как?! Какие лошади в пустыне и как можно было догадаться, что я их всегда хочу?)
25.
...Почему-то никто не торопил, не говорил, что пора назад, что обещанный рассвет давно наступил, что сказкам положено заканчиваться. И пришло понимание, что со Страстью не надо бороться, не надо ей сопротивляться, бояться нечего, все хорошо. «Все хорошо, хорошшо, все хорошшшо-о... - это я тебе говорю, я, Вади Рам. Смирилась? Успокоилась? Вот и умница, значит, вернешься». Странно, почему еще недавно мне казалось, что пустыня надо мной издевательски смеется? Да нет же, просто она - дверь в Ехо, вот оттуда мне что-то и привиделось. Так, морок... Конечно, вернусь)
26.
P.S.