Смерть протеста и аутофагия власти
Я больше не верю в действенность массовых акций протеста. Потому что их нет. Потому что они - симулятивны. Ненастоящему президенту и ненастоящему парламенту противостоит ненастоящий протест: симулякры против симулякров. Да, приходится с сожалением признать: лидеры Болотной «слили» протест; но слили не по злонамеренности или будучи в сотрудничестве с Кремлём, как это утверждают некоторые, - но ввиду своей слабости, трусости, возможно, некоторой глупости. «Акции протеста», проводимые с высочайшего одобрения тех, против кого этот протест направлен - это не протест, это - перформанс, (сам того не ведая) обслуживающий власть, действо, факт которого власть предъявляет своим критикам, упрекающим её в том, что в стране нет свободы, что не соблюдается Конституция. Чем дальше продолжались протесты, тем они становились более креативны и остроумны, но в тоже время - более бессмысленны и бесцельны, превратившись лишь в символическую циркуляцию лозунгов, знаков и символов. Всё это стало постмодернистским перформансом, который хочет говорить, но уже ничего не хочет сказать; вслед за постмодернистской «смертью автора» и рождением скриптора на Болотной произошла постмодернистская «смерть политика» и рождение спикера.
Кроме того, один только так называемый креативный класс при всём своём желании не в состоянии продолжить и довести протест до конца: у него недостаточно возможностей и ресурсов, да и подавлять отдельных его членов системе не сложно. Тут, как это не будет смешно или печально, приходится соглашаться с Марксом в том, что пролетариат должен играть значительную роль в протесте (пролетариат как ведущая сила революции - К. Маркс). Именно протест пролетариата способен разрушить систему. Только вот, соглашаясь в этом с Марксом, приходится в другом месте не согласиться с ним, а именно, в вопросе «политической сознательности» пролетариата. Российский пролетариат совершенно аполитичен; по большей части, он совершенно безразличен к тому, что делается в не относящемся на прямую к нему пространстве, т.е. не видит и не желает видеть ничего дальше собственного носа. Кроме того, он наиболее мистифицирован государственным мифом о стабильности (Бодрийяр писал: «пролетарии более всех мистифицированы, менее всех способны к бунту»), их единственное политическое желание - это сохранение status quo (каким бы он ни был, главное - чтобы не было хуже), они никуда не пойдут, пока будут уверены в положенном им куске колбасы. Это желание, наоборот, приводит часть их к декларированию политики охранительства режима, что, в принципе, мы наблюдали в феномене «вагонремонтзавод». Скажу даже большее: режиму выгоден пролетариат, так как он в какой-то мере (хотя бы своим покорным молчанием) легитимирует этот режим. Поэтому власть будет проводить политику «пополнения пролетариата», а точнее - политику изъятия из других классов и включения в этот класс. Она это уже и проводит: повышение взносов в Пенсионный фонд для индивидуальных предпринимателей имеет целью именно изъятие из сферы индивидуального предпринимательства (одного из самых опасных для этатических режимов ввиду склонности к индивидуализму и правым взглядам в экономике), и вовсе не имеет никаких положительных экономических целей, потому что уже начался массовый исход ИП, т.е. власть фактически добилась своей недекларируемой цели.
Итак, подведём итог. «Болотный» протест превратился в симулякр (если им не был уже с самого начала), а «пролетарский» - невозможен (по крайней мере, в настоящих условиях). Власть вряд ли может смениться этими путями, если, конечно, в скором будущем не произойдёт резкого обвала цен на нефть. Однако остаётся вариант «самопроизвольной революции» во власти, т.е. «дворцового переворота» внутри олигархии (точнее - плутократии) по той причине, что плутократии становится всё более неудобно чувствовать себя в настоящих условиях неограниченной (и, кажется, не управляемой) ей монархии, она уже менее уверена в своей непоколебимости и сохранности своих капиталов (чему содействуют и «Закон Магницкого», и закон Путина о зарубежных вкладах), а значит - и в своём завтрашнем дне. Поэтому крайне важным для неё станет вопрос о смене режима, потому что это будет вопрос о выживании олигархов. Вот как раз во время этой «смены караула» выстроенная вертикаль начнёт самопроизвольно рушиться, потому что построена она была под одного конкретного человека, под одну конкретную «идеологию», но эту самую идеологию плутократия будет разрушать, чтобы выжить, в то время, как она сама и легитимировалась во власти именно этой идеологией (которая теперь стала для неё опасной). Власть начнёт сама пожирать себя. В биологии это называется аутофагией. Тут уже и станет возможным и действенным включение в этот процесс аутофагии власти протестных движений.
Кроме того, один только так называемый креативный класс при всём своём желании не в состоянии продолжить и довести протест до конца: у него недостаточно возможностей и ресурсов, да и подавлять отдельных его членов системе не сложно. Тут, как это не будет смешно или печально, приходится соглашаться с Марксом в том, что пролетариат должен играть значительную роль в протесте (пролетариат как ведущая сила революции - К. Маркс). Именно протест пролетариата способен разрушить систему. Только вот, соглашаясь в этом с Марксом, приходится в другом месте не согласиться с ним, а именно, в вопросе «политической сознательности» пролетариата. Российский пролетариат совершенно аполитичен; по большей части, он совершенно безразличен к тому, что делается в не относящемся на прямую к нему пространстве, т.е. не видит и не желает видеть ничего дальше собственного носа. Кроме того, он наиболее мистифицирован государственным мифом о стабильности (Бодрийяр писал: «пролетарии более всех мистифицированы, менее всех способны к бунту»), их единственное политическое желание - это сохранение status quo (каким бы он ни был, главное - чтобы не было хуже), они никуда не пойдут, пока будут уверены в положенном им куске колбасы. Это желание, наоборот, приводит часть их к декларированию политики охранительства режима, что, в принципе, мы наблюдали в феномене «вагонремонтзавод». Скажу даже большее: режиму выгоден пролетариат, так как он в какой-то мере (хотя бы своим покорным молчанием) легитимирует этот режим. Поэтому власть будет проводить политику «пополнения пролетариата», а точнее - политику изъятия из других классов и включения в этот класс. Она это уже и проводит: повышение взносов в Пенсионный фонд для индивидуальных предпринимателей имеет целью именно изъятие из сферы индивидуального предпринимательства (одного из самых опасных для этатических режимов ввиду склонности к индивидуализму и правым взглядам в экономике), и вовсе не имеет никаких положительных экономических целей, потому что уже начался массовый исход ИП, т.е. власть фактически добилась своей недекларируемой цели.
Итак, подведём итог. «Болотный» протест превратился в симулякр (если им не был уже с самого начала), а «пролетарский» - невозможен (по крайней мере, в настоящих условиях). Власть вряд ли может смениться этими путями, если, конечно, в скором будущем не произойдёт резкого обвала цен на нефть. Однако остаётся вариант «самопроизвольной революции» во власти, т.е. «дворцового переворота» внутри олигархии (точнее - плутократии) по той причине, что плутократии становится всё более неудобно чувствовать себя в настоящих условиях неограниченной (и, кажется, не управляемой) ей монархии, она уже менее уверена в своей непоколебимости и сохранности своих капиталов (чему содействуют и «Закон Магницкого», и закон Путина о зарубежных вкладах), а значит - и в своём завтрашнем дне. Поэтому крайне важным для неё станет вопрос о смене режима, потому что это будет вопрос о выживании олигархов. Вот как раз во время этой «смены караула» выстроенная вертикаль начнёт самопроизвольно рушиться, потому что построена она была под одного конкретного человека, под одну конкретную «идеологию», но эту самую идеологию плутократия будет разрушать, чтобы выжить, в то время, как она сама и легитимировалась во власти именно этой идеологией (которая теперь стала для неё опасной). Власть начнёт сама пожирать себя. В биологии это называется аутофагией. Тут уже и станет возможным и действенным включение в этот процесс аутофагии власти протестных движений.