живой и мёртвый (читай - вечный) - Петербург!
та же нехитрая формулировка беспокоит меня - теперь уже не в вакууме обожания, а среди конкретных людей: "Петербург построен европейцами для торжества жизни в Европе, но принуждён умирать в Азии":
впервые я побывал в Петербурге, "будучи идиотом" 18-ти лет. год 1998-ой - великий, безразличный и безотносительный город. больше десяти лет мечтал я о том, как оживить повсеместную смерть.
28 января 2011 года мой Санкт-Петербург начался с Большой Конюшенной улицы. теперь эта улица - точка притяжения всех воспоминаний, благодаря Лине и Фаддею!
смерть здесь соперничает с жизнью: из окон "парадного" в тебя стреляет луковая макушка Спаса на Крови, за которой тщетно скрывается шпиль Инженерного Замка. Всюду смерть! про которую забывает жизнь, вытесняя её в настоящем:
спасибо, дорогие, за новую возможность! "ИЛЬФУИПЕТРОВУ" - быть!
А Кирилл Авелев зафиксирован на углу Невского и Наб. канала Грибоедова, вместе с Марийкой, Елизаветой и Мариной, оставшейся за кадром...
В удивительно живой квартире с радостной коллекцией графики, из которой на память мне достался офорт Александра Флоренского - иллюстрация к первому трёхтомнику Сергея Довлатова (Кирилл, эта паста была невероятной, но есть конкурент - блюдо от Кати Довлатовой!!!):
Володя Непевный, Боря и Наташа обнаружили "Киликию", а кроме - Елену Шварц и Леонида Аронзона. Володя позже продолжил питерские зарисовки "Байкалом" на чабреце.
Паша Михайлов читал стишки Бродского в Музее Современного Искусства и пил виски позже в баре Билли Новика;
"Росфото" суммировал выжившие камины с работами советской эпохи.
Леонид Сергеевич рассказывал о Конюшенной своего детства и об Ираклие Андронникове:
Так, город живёт в тебе, претендует на размер мира и конкурирует с настоящим - неожиданным звонком Лины:
Спасибо, Жене Перлову - за беседу и привкус Европы, Агнессе Перловой - за стихи и надежду, Денису Рубину - за неравнодушие, Яне Макаровой - за посрамление скептиков, барышне Лизе - за несравнимую ни с чем заботу!