Максим Артемьев. Между двух миров (рассказ о Леоне Козловском)
По соглашению Майского-Сикорского все арестованные поляки должны были быть выпущены на свободу. Однако Козловского продержали в заключении дольше всех - целый месяц, до сентября 1941 г. В НКВД он по требованию следователей написал подробный отчет о своей жизни и деятельности во главе польского правительства. Выпущенный на свободу, он отправился в польское посольство, где ему предложили работу, но отношения с послом Станиславом Котом и с командующим польской армией генералом Владиславом Андерсом не сложились. К бывшему «пилсудчику» отнеслись подозрительно, к военной службе он не годился по возрасту и состоянию здоровья. И тогда Леон Козловский принимает фантастическое по дерзости решение - бежать к себе на родину и переждать лихие военные годы в собственном имении. Он выехал в Ташкент с эшелоном, вывозящим в глубокий тыл поляков, неспособных к службе в армии. По дороге экс-премьер сошел в оренбургских степях на станции в Бузулуке, где находилась одна из баз армии Андерса, и на какое-то время задержался там, готовя побег. 27 октября 1941 года он вместе с капитаном Анджеем Литвинчуком, наконец, отправился в путь.
Беглецам предстояло преодолеть ровно 1000 километров, причем по чужой стране с невиданным государственным контролем, с тотальной подозрительностью к иностранцам, помноженной на обстоятельства военного времени с его шпиономанией. Путь лежал через Куйбышев, Сызрань, Пензу и Тулу. По дороге их несколько раз задерживала милиция, но Козловскому со спутником удавалось всякий раз придумывать что-то в объяснение того, кто они такие и куда двигаются. Их спасала неразбериха осени 1941 г., когда по СССР перемещались - среди прочих беженцев - сотни тысяч вчерашних иностранцев из числа жителей Польши и стран Прибалтики. Милиционеры слышали, что поляков в массовом порядке выпускают из тюрем и лагерей, а ориентировки на беглецов выпущено не было - все из-за того же хаоса. Распространенная польская фамилия Козловский ни о чем не говорила - в Советском Союзе никто не следил за часто менявшимися премьерами в «панской» Польше. Сами же поляки из армии Андерса мало заботились о судьбе Козловского, поскольку для них он был малозначимой и потерявшей актуальность фигурой. О его побеге они даже не информировали НКВД, да и считали, что он, скорее всего, затерялся где-то в долгом пути.
Когда же бежавшие поляки достигли в ноябре 1941 г. юга Тульской области, там не существовало сплошной линии фронта. И наступавшие немцы, и отступавшие советские войска имели широкие прорехи в своих порядках. Поэтому Козловский с напарником, достигнув переднего края советской обороны, могли просто дождаться отступления Красной Армии и подхода немцев.
ЗАОЧНЫЙ ПРИГОВОР
О побеге бывшего польского премьера было немедленно оповещено высшее руководство нацистской Германии. В информационном управлении Министерства иностранных дел оценили весь пропагандистский потенциал попавшей им в руки фигуры. По приказу Риббентропа Козловского перевезли в Орёл, затем в Оршу, а оттуда через Вильнюс доставили в Берлин специально высланным самолетом. Там его поселили в отеле «Алемания», где он находился под круглосуточным надзором гестапо, которое проводило многочасовые допросы, стараясь получить от него по максимуму информацию как о планах армии Андерса и вообще польского эмигрантского правительства, с представителями которого он общался в Москве, так и о работе НКВД, с которым тот познакомился за два года достаточно близко. К Козловскому приставили видного нацистского журналиста Ганса Хуффского, корреспондента журнала «Берлинер иллюстрирте цайтунг», чтобы тот написал серию статей о пребывании премьера в советских тюрьмах. Однако Риббентроп с подачи своих советников переиграл первоначальные планы…
http://dompolski-journal.ru/articles/article/87/
ЗАОЧНЫЙ ПРИГОВОР
17 декабря1941 г. МИД Германии созвал иностранных корреспондентов, находившихся в Берлине, на экстренную пресс-конференцию. На ней было объявлено о переходе на сторону немцев Леона Козловского. Вторая пресс-конференция состоялась 14 января 1942 г., и на ней уже сам бывший премьер отвечал на вопросы журналистов. Прибывшие корреспонденты ожидали сенсации, ибо ходили слухи, что Леон Козловский возглавит марионеточное польское правительство. Но он рассказывал только о своем пребывании в советских тюрьмах и обстоятельствах побега. Нацисты не были заинтересованы в восстановлении в какой-либо форме польской государственности. Однако шведский корреспондент в Берлине Йохан Аксельсон передал в мировые СМИ известие о том, что Козловский якобы станет польским Квислингом, как достоверный факт. Информация об этом дошла и до поляков, оставшихся в СССР, которые незамедлительно провели заочный суд над Козловским в том же самом Бузулуке, откуда он начал свой побег, и приговорили его к смертной казни и конфискации всей собственности. Генерал Андерс отклонил апелляцию защиты Козловского, утверждавшей, что он не состоял на воинской службе и потому не может рассматриваться как дезертир (все формальности соблюдались, несмотря на отсутствие обвиняемого), и утвердил смертный приговор.
«МУШКЕТЕРЫ»
Нацисты не позволили Леону Козловскому переехать в Польшу и удерживали его в Берлине, предоставив работу в этнографическом музее. Там на связь с ним вышли представители подпольной организации польского сопротивления «Мушкетеры» - одной из самых загадочных и малоизвестных подпольных групп. «Мушкетеры» были созданы военным инженером Стефаном Витковским вскоре после разгрома Польши. Под его руководством они занимались разведывательной деятельностью, передавая полученную информацию англичанам. При этом «Мушкетеры» не входили в состав Армии Крайовой (АК) и не подчинялись эмигрантскому правительству в Лондоне. Витковский, переодеваясь в высокопоставленного эсэсовца, проникал даже на секретные объекты немцев. С какого-то времени он установил контакты с абвером - в целях проведения работы на восточных территориях, которые, по мнению поляков, были незаконно оккупированны Советами. Витковский полагал, что для недопущения возврата этих земель СССР допустимо сотрудничать с немцами. Одновременно Витковский обеспечил убежище в Варшаве бывшему польскому диктатору, преемнику Пилсудского - Эдварду Рыдз-Смиглы, который сбежал из лагеря для интернированных лиц в Румынии и через Будапешт вернулся в Польшу, но вскоре скончался от разрыва сердца. «Самодеятельность» главы «Мушкетеров» насторожила руководство АК, поскольку Армия Крайова была категорически против возвращения людей из прошлого, таких как Рыдз-Смиглы и Козловский.
Однако Витковский, вдохновленный удачным побегом Козловского, решил предпринять не менее дерзкую акцию, только в обратном направлении - отправить своих посыльных в армию генерала Андерса через советско-германский фронт. Курьер должен был передать генералу предложение Витковского - отказаться от сотрудничества с Советами и перейти со всей армией на сторону немцев с целью дальнейшей борьбы против СССР. Для этой миссии был избран поручик Чеслав Шадковский, который с тремя товарищами был переброшен через линию фронта с помощью абвера. Оказавшись в расположении советских частей, они объявили себя членами польского сопротивления, посланными к генералу Андерсу. Шадковский добрался до штаба польской армии, но Андерс не стал даже слушать его и потребовал расстрелять лазутчика как явного агента немцев. Так что миссия успехом не увенчалась, ибо само предложение Витковского было абсурдным и авантюрным. Летом 1942 г. сам руководитель «Мушкетеров» был ликвидирован боевиками Армии Крайовой по приказу руководства за сомнительные связи с нацистскими спецслужбами и неподчинение эмигрантскому правительству и его резидентуре в Польше.
КАТЫНСКИЙ «СВИДЕТЕЛЬ»
Усталый и больной Козловский хотел было отойти от всех политических дел и сосредоточиться на научных занятиях, но это ему не удалось. После обнаружения в апреле 1943 г. останков поляков, расстрелянных под Катынью, он был избран нацистами как один из тех, кто должен был засвидетельствовать, что преступление совершено Советами. В один из майских дней у дверей его берлинской квартиры появились агенты гестапо, которые дали ему пять минут на сборы и отправили самолетом в Смоленск, где в числе других отобранных ведомством Геббельса лиц он должен был присутствовать при эксгумации трупов. Хотя Козловский и старался избегать публичной огласки, ему все-таки пришлось заявить в частном письме, что расстрелы польских офицеров проводили сотрудники НКВД. В итоге Геббельс решил не использовать широко его показания, поскольку в глазах и самих поляков, и зарубежной общественности бывший премьер был скомпрометированной фигурой из-за тесного сотрудничества с немцами.
http://dompolski-journal.ru/articles/article/107/