ДЕТИ ПОДЗЕМЕЛЬЯ. ПУТЬ НАВЕРХ
/О фильме «ПАРАЗИТЫ», режиссёр Пон Чжун-Хо, Южная Корея, 2019, 132 мин./Втянулась - таки в словесное выражение впечатлений /блудие/ от тяжеловесного жанрового триптиха - комедия, драма, триллер про семью по фамилии Ким - отца, матери, их сына Кевина и дочери Джессики.
Пересмотрев заново картину, задалась себе вопросом, какой же отклик преобладал в моём восприятии «золотопальмового» экранного действа: эстетически-эмоциональный или умственно-рассудочный? Отвечаю: умственный, а что касается эмоций то - неоднозначный.
Сложносочинённое повествование «Паразиты» - это острая социальная драма, но вовне обычного надрывно сострадательного стона о социальной несправедливости и имущественном расслоении. Главный посыл «Паразитов» - нелицеприятие и анамнез угрожающе многочисленного слоя общества, разросшегося, как опухоль, из клеток социальных иждивенцев-бомжей, искусных манипуляторов-пользователей государственными льготами и вспоможениями, паразитирующих за счёт общества. Этот слой набрал силу и весомость, в первую очередь, в странах с высокой степенью социального обеспечения, например, таких, как Скандинавия и Франция. Во Франции недавно обсуждался случай законного выхода на трудовую пенсию мужчины, который ни дня не работал, а просидел всю жизнь на всевозможных пособиях, страховках, выходных пособиях и пр. Такая ситуация давно тревожит власти, общество, психологов и политологов, поскольку ведёт, и привела уже, к утрате профессионализма, тотально очевидной и признанной, к интеллектуальной деградации населения и непомерной налоговой нагрузке на работоспособную его часть.
А проще сказать, о нашествии - пришествии Хама. Тут уместен кивок в сторону фильмов «Елена» А. Звягинцева, «Магазинные воришки» Х. Корээду и других кинопримеров, упомянутых коллегами по дискуссии. У меня же, помимо кино, из памяти всплыло давнее незабываемое театральное видение - финальная сцена из спектакля Э. Някрошуса «Иванов», 1978г. - наступательно захватническое шествие стройной шеренги полотёров по помещичьему дому Лебедевых. Тема не нова и глубока, и вполне могла залегать и быть извлечена со дна бункера-подземелья, сюжетного вместилища корейских «Паразитов».
Главные персонажи фильма это семья Кимов - сочный групповой портрет ячейки этой категории социума в очередном киноосмыслении.
Как же выглядят современные «дети подземелья», обретающиеся ниже уровня стоков канализации? Они хитры, вероломны, остроумны, вороваты, обучены интернетом, ленивы, не прочь пофилософствовать, подобно Киму-старшему об отсутствии плана жизни, как наилучшего плана. Они внешне привлекательны, физически крепки: жена Кима силовая спортсменка - метательница молота, сам Ким вполне импозантный мускулистый мужчина, сын Кевин - бойскаут, отслуживший армию, дочка красавица-художница. «И могли бы жить!». Ан, нет, они изворотливо бомжуют, подделывают документы, мистифицируют, плутуют, и, в случае чего, в своём стремлении наверх, к захвату чужого богатого дома, могут придушить и прирезать.
Каковы же люди верхнего эшелона жизни? Семья из трёх человек с маленьким гиперактивным сынишкой в большом просторном доме, столь просторном, что можно спрятаться перебежками всему семейству Кимов, захватившему эти апартаменты. Хозяева не спесивы, даже демократичны, чуть глуповаты и простодушны, уверены в своей жизненной устойчивости, подкреплённой наличием глубокого подземного убежища на случай атомной войны или прихода кредиторов, что страшнее бомбы. Мошенникам-паразитам не составляет труда богатеньких одурачить, внедриться в их жизнь, дом и душу. Это у них получается нарочито легко, незатейливо, чему удивляется даже сам главный «паразит», да и зрители вместе с ним. Вытеснив прежних работников, празднуя победу, Кимы готовы предаться «большой жратве».
Но тут между низами и верхами на дне бункера внезапно обнаружилось промежуточное звено, средний класс, - пятилетний сиделец, бывший хозяин кафе, прячущийся от кредиторов, и его жена - домовая экономка. В этой точке заканчивается комедия буфф / не очень-то и смешная/, и совершается переход в жанр драмы и стиль метафоры. Борьба низов за место под солнцем визуализируется как беготня, толкотня, мордобой, в движении вверх-вниз по символическим лестницам, подобно паровому поршню или вертикальным качелям, которое приводит к первому трупу.
Далее, по нарастающей, переход в третью жанровую форму - триллер в стиле К. Тарантино: в экспрессию и динамику, сопрягающие пышную атрибутику праздника с кровавой поножовщиной, с наводнением и прорывом канализации; картину яркую, но сюжетно мало обоснованную, устраняющую персонажей из сюжета и из жизни, не тех и не так. Бурный апофеоз камеры завершается грустным вынужденным самозаточением в подземелье Кима-отца, продолжающего верить, что сын Кевин достигнет-таки когда-нибудь и как-нибудь верха, купит этот дом и все заживут счастливо. Нежная, мелодичная музыка сопровождает эту несбыточную мечту.
Вот таким образом режиссёр Пон Чжан-Хо спеленал в один метафорический кокон три семьи, три жанра и социальную злободневную драму, участники которой безошибочно различают друг друга по запаху.
На это он употребил всё великолепие художественных средств, саспенса, мастерства режиссёра, оператора, художника, композитора и искусно подобранный актёрский ансамбль. Именно по-восточному преувеличенная актёрская игра придала фильму национальный окрас за счёт мимики, жестикуляции, крикливых голосов, но и многозначительного величавого замирания / актёр Сон Кан-Хо, отец /.
Важно, что режиссёр не уклонился от обозначения своего отношения к людям, представленного им круга. Всех своих многочисленных персонажей он НЕ ЛЮБИТ, /а вслед за ним и зрители/: ни нижних, ни средних, ни высших, не исключая незаурядного мальчика Да Сонга / Чон Хён-Джун /! Он саркастически смеется над ними, над их копированием американских имён и стандартов бытования. Все они по-своему, в своей мере вины, - паразиты, и все ответственны за ту ситуацию, в которой пребывает современное общество.
Л.М. Островская.