ЧТО ВЫРОСЛО НА АНТИКЛЕРИКАЛЬНОЙ КИНОКЛУМБЕ.
На антиклерикальной клумбе /только моей, потайной/ пробился к свету зрительских очей ещё один колючий красавец росток - фильм Валерии Сурковой «Язычники» и гармонично встроился в разнородный букет: «Она» Пола Верхувена, «За холмами» Кристиану Мунджиу, «Ученик» Кирилла Серебренникова. В этом букете явно или заглублённо звучит тема кризиса веры у современного человека и его последствий. Начнём с заглублённого звука.
«Она», Мишель Леблан - героиня Изабель Юппер - дочь католического священника, убийцы, маньяка, нарушившего все христианские заповеди и заветы, осуждённого на пожизненное строжайшее тюремное заключение. В 10-ть нежных, хрупких лет девочка лишилась отца и обрела пожизненные вериги общественного порицания и отторжения за эту безвинную генетическую причастность.
Её сосед, оказавшийся насильником и извращенцем, живёт во внешне благопристойном браке с женщиной, истовой католичкой, которая исправно соблюдает все внешние действия католической молельной атрибутики - соблюдает посты, обустраивает пасхальные вертепы, выставляет в предписанное время и место полноростовые манекены святых - и при этом всё знает об извращенце муже, остаётся с ним и молчит!
Профессиональная кинокритика относит фильм Верхувена к жанровому, а то и к коммерческому кино, завлекающему зрителя фишкой сексуальной анормы, акцентируя внимание на вопросе, что движет основным инстинктом героини - насилие ради удовольствия или удовольствие от игры в насилие. В функции заострения драматургии такой трюк, наверное, и срабатывает на уровне поверхностного режиссёрского дыхания. А если последовать за глубоким режиссёрским дыханием и подкопать на клумбе корни чертополохов, то, возможно, удастся докопаться до комочка грунта, где зарыт ответ - вина католической церкви в деградации, опошлении, формализации и коммерциализации религии, если возможно то, кем оказался её пастырь. И тогда великолепие актёрской работы Изабель Юппер в этой монороли будет не напрасным. И тогда Она предстанет, отнюдь, не сексуальной психопаткой, жаждущей и провоцирующей насилие над собой, а невольным носителем памяти о подорванных и утраченных устоях, которая не оставляет ей возможности строить адекватные отношения с мужчинами: будь то муж /бывший/, любовник /нынешний/, сын /выросший/. Вот такой послышался в картине «Она» антиклерикальный звон.
«За холмами». Тут глубоко копать не приходится. В фильме К. Мунджиу изначально, уже в названии, противопоставлены два мира: закрытый церковно-религиозный, по одну сторону холмов, и открытый светский, по другую. Героини фильма, две девушки Войчита и Алина, спаянные общим детдомовским сиротством, идут во взрослую жизнь по полярно разным дорогам. Когда же одна /Алина/ из открытого греховного мира, где она не нашла своего места под солнцем, приходит в монастырь, чтобы увести с собой подругу и попробовать преуспеть в миру заново и вместе, она не находит отклика и пытается принудить себя принять образ жизни ей несвойственный - монастырский. От мягкого принуждения со стороны подруги и монахинь она заболевает, и тогда монахини из лучших побуждений, но насильственно, готовят её к обряду изгнания беса - экзорциста весьма изуверским способом, от чего девушка умирает. В этой точке истории вырастает конфликт интерпретаций - кто-то считает фильм антиклерикальным, а кто-то, наоборот, клерикальным. Сам режиссёр в интервью с Петром Шепотинником сказал: «Нельзя требовать от человека, чтобы во имя Бога он жертвовал любовью к людям. Бог таких требований к нам не предъявляет».
«Ученик». Тут всё на поверхности. Главный герой фильма /и пьесы/ мальчишка старшеклассник, начётчик, возомнивший себя толкователем библейских заповедей, нравоучителем и судьёй всего ближнего круга: матери, учителей, одноклассников. Надёргав из карманной книжицы адаптированные библейские тексты, он использует заповеди для своего главенствования. Не имея жизненного опыта, знаний, зрелого ума, он разбрасывает налево и направо заученные цитаты, принося людям смущение, огорчения и даже гибель. Он упивается своей властью, кликушествует, не будучи способным осмыслить суть кажущихся противоречий и несовпадений в переводах библии на современный русский язык. Он навязывает свои взгляды и трактовки окружающим людям и, несмотря на то, что он один такой воитель, он губителен для мальчика, полюбившего его, и опасен для людей, не разделяющих его антиклерикальную, богоборческую оголтелость. Вот тут напрашивается аналогия с некоей депутатствующей особой, невзлюбившей балерину Матильду Кшесинскую вплоть до убиения на корню фильма, ей посвящённого.
«Язычники» /2017, 92 мин/ - фильм, снятый в память и по пьесе драматурга, поэта, прозаика, публициста из Одессы Анны Яблонской, погибшей в 2011 г. при теракте в а/п Домодедово в день вручения ей ещё одной литературной Премии . Две молодые женщины, успешные, признанные и широко известные своим творческим багажом Анна Яблонская и Валерия Суркова /актриса, театральный и кинорежиссёр/, к 30-ти годам стали важными представителями женской линии в новой российской драме, линии очень жёсткой, несентиментальной, философской, актуальной.
Спектакль «Язычники» по пьесе А. Яблонской идёт при аншлагах в Театре.док. уже 6 лет, и вот теперь он перешёл на экран отчаянными усилиями всего актёрского коллектива и режиссёра В.Сурковой и совершает сейчас победное шествие по отечественным фестивалям, собирая множество призов.
В пьесе и фильме главным действующим лицом выступает бабушка-старушка /актриса Татьяна Владимирова/, воительница от православия, вышедшая в мир, чтобы навязать людям себя, свою веру, свой образ жизни и своё миропонимание. Прожив никчемную собственную жизнь, она вломилась в дом сорокалетнего сына, которого она оставила на чужое попечение в 2-х летнем возрасте и отправилась по монастырям отмаливать грех аборта, каяться за жизнь нерождённую, бросив жизнь рождённую. Она всё знает, когда что съесть, куда что поставить, кого как лечить, кого как крестить, кого как наставлять и даже как найти хороший заработок для сына и невестки.
Однако мало-помалу из всех добрых дел старушки, её настырности и непримиримости к инакомыслию и иноверию формируется образ неприятной, эгоистичной кликуши, упорной в своём фальшивом добросердечии. Сквозь её благостную праведность постепенно прорисовывается разрушительная суть агрессивного, фанатичного верования, направленного не внутрь собственной души, а вовне. Она легко приняла на веру образ внучки как блудницы, проститутки, наркоманки, хотя романтическая девочка, пишущая белые стихи, страдает от неразделённой первой любви к своему вузовскому преподавателю и доходит до суицида. Старушка легко с благоговейной радостью готова принять смерть внучки, если она случится на Пасху. Она насильно, против воли внучки, заставляет отца её окрестить. Она захватывает квартирное пространство, присваивает право распоряжаться семейным бюджетом, втягивает в церковную жизнь невестку. Прижившись в доме, она своим присутствием разрушает и так уж неблагополучную семью. Она вполне вписана в систему бытования современной РПЦ, когда священник может легко прикупить ещё одну квартиру в центре за 300 млн руб., дав при этом заработать её невестке на оформлении сделки, и облагодетельствовать её сына-музыканта хорошо оплачиваемой работой на церковном складе, где хранятся коробки с контрабандой, а то и с наркотиками.
Всё могло бы интерпретироваться однозначно антиклерикально, если бы ни случилось чудо выхода внучки Кристины из комы, за что молились все члены семьи, каждый как мог и как умел.
Если бы все члены семьи ни вернулись каждый к своей сути и не изменили бы свою жизнь: отец ушёл из семьи, осознав, что любви давно нет, внучка заново учится ходить, и хочет окончить институт, они с матерью живут вдвоём, и им хорошо, а бабушка умерла.
Жизнь продолжается, чудеса случаются, люди на них не уповают, сами делают свою жизнь, но чудесам радуются.
Вот что выросло на моей виртуальной клумбе! Места там много, были бы фильмы.
Л.М. Островская.