Э.М.Ремарк "Жизнь взаймы"
Стоило прочитать чуть раньше. Но лучше поздно, чем никогда. Справилась и так.
Я очень люблю печатные издания. За тактильность, за запах, за "настоящесть". И электронные тоже люблю. За возможность оперативно выписывать цитаты и диалоги.
1.
И Монмартр и Монпарнас, хотя и с некоторым опозданием, все еще переживали послевоенный угар. Пестрые логова кабаре и ночных ресторанов были окутаны дымом. Казалось, они находятся под водой. Все, что здесь происходило, было бесконечным повторением одного и того же. Без Лилиан Клерфэ отчаянно скучал бы. Но для нее все это было ново, она видела не то, что есть на самом деле, и не то, что видели другие, а то, что хотела увидеть. В ее глазах подозрительные кабаки превращались в огненный вихрь, а оркестры, гонявшиеся за чаевыми, - в сказочные капеллы. Залы, битком набитые наемными танцорами, нуворишами, вульгарными и глупыми бабами - всеми теми, кто не шел домой потому, что не знал, как убить время, или же потому, что рассчитывал на легкое приключение или на какую-нибудь сделку, становились в ее глазах искрящимся водоворотом; ведь она так хотела, ведь она пришла сюда ради этого.
«Вот что отличает ее от тех, кто толчется здесь, - думал Клерфэ. - Все они стремятся либо к приключениям, либо к бизнесу, либо к тому, чтобы заполнить шумом джазов пустоту в себе. Она же гонится за жизнью, только за жизнью, она как безумная охотится за ней, словно жизнь - это белый олень или сказочный единорог. Она так отдается погоне, что ее азарт заражает других. Она не знает ни удержу, ни оглядки. С ней чувствуешь себя то старым и потрепанным, то совершеннейшим ребенком. И тогда из глубин забытых лет вдруг выплывают чьи-то лица, воскресают былые мечты и тени старых грез, а потом внезапно, подобно вспышке молнии в сумерках, появляется давно забытое ощущение неповторимости жизни».
2.
- В каждой из них заключена Цирцея. И самое смешное то, что они в это не верят. В них горит пламя молодости, но за ними уже пляшет невидимая тень - тень мещанства и тех десяти кило, которые они вскоре прибавят; тень семейной скуки, мелочного честолюбия и мелких целей, душевной усталости и самоуспокоенности, бесконечного однообразия и медленно приближающейся старости. Только одной из них не грозит все это, той, что танцует с Фиолой, той, что вы привезли сюда. Как вам удалось ее найти?
3.
«Какие пустые глаза, - подумала Лилиан. - Все эти глаза смотрят и не видят ничего. Всегда ли так было?» Она опять вспомнила занесенный снегом санаторий. «Там все иначе: в глазах людей там светилось понимание. Неужели, чтобы что-то понять, человеку надо пережить катастрофу, боль, нищету, близость смерти?»
4.
Я лечился ничегонеделанием, солнцем и ящерицами, которые грелись на каменных стенах, я лечился тем, что часами смотрел на небо и на озеро, я старался все забыть, и наконец мои глаза перестали уставляться в одну точку и я понял, что природа даже не заметила двадцати лет человеческого безумия. Салют!
5.
- У меня такое чувство, будто я оказалась среди людей, которые собираются жить вечно. Во всяком случае, они так себя ведут. Их настолько занимают деньги, что они забыли о жизни.
6.
Пусть ее жизнь, все, что ей еще предстоит прожить, станет таким же, как этот зал, похожий на улей, полный легчайшего меда - лучей, пусть ее жизнь будет подобна свету без тени, счастью без сожаления, горению без пепла.
7.
«Наверное, этого почти никто не знает, - думала она. - Ведь каждый человек живет при одной-единственной декорации; он свято верит, что только она существует на свете, не ведая, что декорациям нет числа. Но он живет на фоне своей декорации до тех пор, пока она не становится старой и потрепанной, а потом эта рваная серая тряпка покрывает его, подобно серому савану, и тогда человек снова обманывает себя, говоря, что наступила мудрая старость и что он потерял иллюзии. В действительности же он просто так ничего и не понял».
8.
«Внизу небо кажется сейчас серым и печальным, - подумала Лилиан, - а здесь оно переливается, как перламутр. И опять все зависит от того, откуда смотришь, - вот какие простые уроки дает нам иногда жизнь».
9.
Лилиан заняла угловую комнату в отеле «Даниэли». Лифтер немедленно сообщил ей, что именно в их отеле проходил бурный роман между Жорж Занд и молодым Альфредом Мюссе.
- Кто же кого обманывал? - спросила Лилиан. - Молодой возлюбленный свою стареющую подругу?
- Конечно, нет, - ответил лифтер с усмешкой. - Мадам Занд обманывала мосье Мюссе. С одним итальянским врачом. Мосье де Мюссе был поэт.
В глазах лифтера что-то блеснуло. Лилиан прочла в них веселую насмешку и почтение. «Она обманывала сама себя, - подумала Лилиан. - Наверное, придя к одному, она вспоминала другого»
10.
- Не смотри на меня с таким растерянным видом. Мы все стареем. Надо только суметь устроить свою жизнь, пока не поздно.
- Надо ли?
11.
«Они не понимают жизни, - думала она. - Они живут так, как будто намерены жить вечно. Торчат в своих конторах и гнут спину за письменными столами. Можно подумать, что каждый из них - Мафусаил вдвойне. Вот и весь их невеселый секрет. Они живут так, словно смерти не существует. И при этом ведут себя не как герои, а как торгаши! Они гонят мысль о быстротечности жизни, они прячут головы, как страусы, делая вид, будто обладают секретом бессмертия. Даже самые дряхлые старики пытаются обмануть друг друга, преумножая то, что уже давно превратило их в рабов, - деньги и власть».
12.
Солнечные лучи вспыхивали на лаке автомобилей, которые мчались потоком, моторы ревели; каждый стремился к какой-нибудь цели, каждый хотел достичь ее как можно скорее, и все эти маленькие цели совершенно заслоняли конечную цель человеческой жизни; казалось, что ее вообще не существует.
13.
- Значит, ты хочешь все сразу? В один прекрасный день стать почтенным торговцем и примерным семьянином?
- Ты говоришь об этом как о мировой катастрофе.
14.
- Видимо, всегда надо оставлять немного свободного места; не нужно полностью завершать рисунок, иначе не будет простора для фантазии. Ты тоже так думаешь?
- Да, - сказал Клерфэ. - Человек всегда становится пленником своей собственной мечты, а не чужой.
- Становишься пленником или вовсе теряешь себя.
- И то и другое. Это похоже на сон, который видишь иногда перед пробуждением: тебе кажется, будто ты все время падаешь в бездонную черную пропасть. Тебе это знакомо?
- Как ни странно, - сказала она, - но, пока ты помнишь о беспрестанном падении, еще ничего не потеряно. Видимо, жизнь любит парадоксы; когда тебе кажется, будто все в абсолютном порядке, ты часто выглядишь смешным и стоишь на краю пропасти, зато когда ты знаешь, что все пропало, - жизнь буквально задаривает тебя. Ты можешь даже не пошевелить пальцем, удача сама бежит за тобой, как пудель.
Клерфэ сел рядом с ней на пол.
- Откуда ты все это знаешь?
- Просто я болтаю всякие пустяки. К тому же это только полуправда, как, впрочем, все на свете.
- И любовь тоже?
- Что общего между любовью и правдой?
- Разве любовь не является противоположностью правды?
- Нет, - сказала Лилиан, вставая. - Противоположность любви - смерть. Горькие чары любви помогают нам на короткое время забыть о ней. Поэтому каждый, кто хоть немного знаком со смертью, знаком и с любовью. - Лилиан надела платье. - Но и это тоже полуправда. Разве можно быть знакомым со смертью?
- Конечно, нет. Мы знаем только, что она противоположна жизни, а не любви, вот и все, но и это сомнительно.
Лилиан засмеялась. Клерфэ снова стал прежним.
15.
Лилиан закрыла за собой дверь. «Он не понимает меня, - подумала она. - Он не знает, что я любым колдовством хотела бы вырвать у смерти те несколько дней, которые в действительности мне уже не суждено прожить. Зато я никогда не стану ворчливой восьмидесятилетней старухой и меня не постигнет участь стареющей женщины, которую не хочет больше видеть ее любовник и от которой он в испуге отшатывается, встретив ее через много лет. В памяти моих возлюбленных я останусь вечно молодой; я буду сильнее всех остальных женщин, которые проживут дольше и станут старше меня».
16.
Мне надо было остаться с ней, - думал он. - Что со мной происходит? Каким неуклюжим становится человек, когда он любит по-настоящему! Как быстро слетает с него самоуверенность! И каким одиноким он себе кажется; весь его хваленый опыт вдруг рассеивается, как дым, и он чувствует себя таким неуверенным.
17.
Поэт был не дурак. Кроме того, он был француз. Поняв все, он поднялся с очаровательной улыбкой.
- Некоторые люди уходят слишком поздно, а некоторые - слишком рано, - заявил он, - надо уходить вовремя… так сказал Заратустра.
18.
- Иногда мне за тобой трудно угнаться, - задумчиво произнес Клерфэ. - Прости меня. За неделю с тобой происходит столько превращений, сколько с другими женщинами не происходит за годы; ты похожа на растение в руках йога: за несколько минут оно успевает вырасти и расцвести…
«И умереть», - подумала Лилиан.
19.
- Иногда ты бываешь мудрой. И это пугает меня.
- А меня нет. Ведь все это одни слова. Ими жонглируешь, когда не хватает сил идти дальше; потом их снова забываешь. Они похожи на всплески фонтана: к ним прислушиваешься какое-то время, а потом начинаешь слышать то, что нельзя выразить словами.
20.
Платье - это нечто большее, нежели маскарадный костюм. В новой одежде человек становится иным, хотя сразу это не заметно. Тот, кто по-настоящему умеет носить платья, воспринимает что-то от них; как ни странно, платья и люди влияют друг на друга, и это не имеет ничего общего с грубым переодеванием на маскараде. Можно приспособиться к одежде и вместе с тем не потерять своей индивидуальности. Того, кто понимает это, платья не убивают, как большинство женщин, покупающих себе наряды. Как раз наоборот, такого человека платья любят и оберегают. Они помогают ему больше, чем любой духовник, чем неверные друзья и даже чем возлюбленный.
Лилиан все это знала. Она знала, что шляпка, которая идет тебе, служит большей моральной опорой, чем целый свод законов. Она знала, что в тончайшем вечернем платье, если оно хорошо сидит, нельзя простудиться, зато легко простудиться в том платье, которое раздражает тебя, или же в том, двойник которого ты на этом же вечере видишь на другой женщине; такие вещи казались Лилиан неопровержимыми, как химические формулы. Но она знала также, что в моменты тяжелых душевных переживаний платья могут стать либо добрыми друзьями, либо заклятыми врагами; без их помощи женщина чувствует себя совершенно потерянной, зато, когда они помогают ей, как помогают дружеские руки, женщине намного легче в трудный момент. Во всем этом нет ни грана пошлости, просто не надо забывать, какое большое значение имеют в жизни мелочи.
21.
- У вас такой счастливый вид! Вы влюблены?
- Да. В платье.
- Очень разумно! - сказал Пестр. - Любовь без страха и без трудностей.
- Такой не бывает.
- Нет, бывает. Это составная часть той единственной любви, которая вообще имеет смысл, - любви к самому себе.
22.
- Мне пора идти, - сказала Лилиан.
- Вы часто произносите эти слова, - заметил Пестр. - Они делают вас неотразимой. Это ваша любимая фраза.
Лилиан взглянула на него.
- Если бы вы только знали, как мне хотелось бы остаться, - медленно сказала она. - Я согласна быть бедной и одинокой, только бы остаться! Остаться! Все остальное - ложь и мужество отчаяния.
23.
- Не является ли все это лишь долгой прелюдией к тому предложению, которое вы мне намерены сделать, - стать вашей метрессой?
Пестр сохранил невозмутимость.
- Можете называть это как угодно. Я предлагаю создать для вас такие условия, в которых вы нуждаетесь. Или, вернее, такие условия, которые, по моему мнению, подобают вам.
- Дать камню соответствующую оправу?
- Оправу, которой достоин очень драгоценный камень.
- И я должна согласиться, потому что я в глубоком отчаянии?
- Нет, потому что вы необычайно одиноки. И необычайно мужественны, мадемуазель. Примите мои комплименты! И простите меня за настойчивость. Но бриллианты такой чистой воды встречаются крайне редко.
24.
- Из Брешии в Брешию, - сказала она.
- Эта ясная и простая фраза хотя и не понятна для меня, но кажется мне неоспоримой. - Жерар допил кофе. - И я бы сказал даже - глубокомысленной. «Из Брешии в Брешию»! Я назову так следующий томик своих стихов. Сегодня ночью вы неразговорчивы.
- Да нет. Просто я не говорю.
25.
- Я думал о том, в чем ваш секрет, о незнакомка, Клеопатра с бульвара Сен-Мишель. Ваш секрет - смерть. Не могу понять, как я, певец смерти, не догадался об этом сразу.
Лилиан засмеялась.
- Это секрет всех живых существ.
- Для вас он значит больше. Вы носите смерть, как другие носят платье, отливающее разными цветами. Это и есть ваш настоящий любовник, по сравнению с ним все остальные ничего не стоят. Вы знаете это, но стараетесь забыть, что приводит в отчаяние людей, которые хотели бы вас удержать. От смерти вы бежите к жизни.
- Это делает каждый, если он только не йог.
- Неправда. Почти ни один человек не думает о смерти, пока она не подошла к нему вплотную. Трагизм и вместе с тем ирония заключаются в том, что все люди на земле, начиная от диктатора и кончая последним нищим, ведут себя так, будто они будут жить вечно. Если бы мы постоянно жили с сознанием неизбежности смерти, мы были бы более человечными и милосердными.
- И более нетерпеливыми, отчаявшимися и боязливыми, - сказала Лилиан, смеясь.
- И более понятливыми и великодушными…
- И более эгоистичными…
- И более бескорыстными, потому что на тот свет ничего не возьмешь с собой.
- Короче говоря, мы были бы примерно такими же, какие мы сейчас.
Жерар оперся на руку.
- Все, кроме тибетских мудрецов и рассеянных по всему свету чудаков, над которыми смеются.
26.
- Какие мы мошенники! На самом деле человек по-настоящему счастлив только тогда, когда он меньше всего обращает внимания на время и когда его не подгоняет страх. И все-таки, даже если тебя подгоняет страх, можно смеяться. А что же еще остается делать?
27.
- О чем ты думаешь? - спросил Волков.
- Я думаю о том, - сказала Лилиан медленно, - что все на свете содержит в себе свою противоположность; ничто не может существовать без своей противоположности, как свет без тени, как правда без лжи, как иллюзия без реальности, - все эти понятия не только связаны друг с другом, но и неотделимы друг от друга…
- Как жизнь и смерть?
- Да, да, Борис, как жизнь и смерть. Не знаю, сколько времени мне удастся верить в это. Хотелось бы верить очень долго.