Прогулка
В прошлое воскресенье я совершил отличную прогулку, каких уже давно не приключалось. Ходили небольшой компанией на Куяльницкий лиман; не бывал там с далеких детских лет. В воскресных походах есть только один минус: завтра, на работу, но на этот раз меня это не беспокоило - глаза были заняты окружающим пейзажем, а мысли скользили неспешно, как рыбки в аквариуме. 7-й трамвайчик, дребезжа дряхлым телом нес нас в промышленную серость и обветшалость Пересыпи. Потом шли по пыльным улицам с кособокими домиками, неспешно плывущей черной жижей в канавах и редкими сумрачными прохожими.
«Курорт Куяльник» - крупные буквы гордо громоздились с высоты многоэтажного мастодонта советской эпохи - одного из корпусов санатория. Буквы были яркие и новые, здание же хранило тот отпечаток запустения и какой-то неуместности, который частенько видится в следах той эпохи, хвост которой лишь чуть коснулся меня в детстве. Неуместность эта присуща не только домам и прочим артефактам, но и часто, людям которые так и остались в том времени. Нет, они, конечно, видят что происходит вокруг, смотрят новости, рассчитывают скудный бюджет с зарплаты, но это ничего не меняет… они прожили почти всю жизнь там и так и остались в этом призрачном прошлом, которое уже никогда не вернется. Часто это пенсионеры, или те кто еще дорабатывает последние годы до пенсии, с тем чтобы и выйдя на нее продолжить работать все на том же таком опостылевшем но и таком привычном заводе, или еще какой конторе.
От ветра дрожали стекла и ограждения балконов курортных корпусов, добавляя еще больше заброшенности. За первым корпусом громоздилось еще два скелета, выщербленный асфальт алей расходился в разные стороны, а уже совсем рядом, за иглами камышей уже серела полоска лимана.
Дальше нас ждал сюрприз, пройдя еще немного, увидели старое здание сохранившееся еще с основания Куяльницкой лечебницы, по левую сторону несколько двухэтажных домиков, будто перенесенных из закоулков в центре города или «молдаванки», с подъездами и двориками, со старой штукатуркой и выцветшей краской. И здесь жили люди. Мне почему-то казалось, что мы прошли не пару километров а много больше. Не знаю, в чем было дело, или лишь в этих домиках и людях копошащихся в бытовых заботах, или виноват мягкий весенний свет прикрытого тонким слоем облаков солнца, а может, все решало настроение. Что-то изменилось, и шагая вроде бы по тому же асфальту, мы оказались совсем в другом мире так далеко от сегодня. Я боролся с желанием достать фотоаппарат и заснять это, но казалось, что щелчок затвора убьет эту иллюзию, да и нельзя запечатлеть то, что существует только в воображении. А зритель увидит лишь старые стены и хмурые лица.
Аллеи кончились, зато справа, совсем рядом поблескивал лиман, и пыльная колея мягко легла под ноги. По сторонам уже тянулись одноэтажные домишки-лачужки постепенно перетекая в развалины и желтое крошево давно умерших стен.
Дорога проходила между двух каменных колонн, на которых когда-то, видимо, весели ворота, даже табличка с номером сохранилась. Но за столбами была лишь пыль дороги и буйные заросли, укрывшие призраки проглоченной временем усадьбы.
Рябь мутной воды, орнаменты растрескавшейся глины и запах соли и так ожидаемая мною безлюдность. Лишь вездесущий мусор резал глаз, напоминая о реальности. Мы неспешно брели вперед разглядывая склоны Жеваховой горы, водяные просторы и черный призрак города на другом берегу.
Глинистые обрывы, поросшие травой и мелкими деревцами, вздыбленная, распоротая трещинами земля, горечь крепкого чая и разнообразие насекомых неспешно бредущих в лабиринтах короткой и жесткой травы. Я ухожу вдаль от нашей стоянки, трещины сами нашептывают ногам дорогу, еще несколько шагов и тишина… только тихий шорох осыпающейся глины и накатывающее ощущение одиночества. Нет, это не то одиночество когда тоскуешь по людям, или упиваешься озлобленностью на них, ничего такого. Просто один среди ржаво-огненных осыпей, шагаешь, переступая выжженный солнцем мусор, или ломая хрупкие тонкие сухие веточки кустарника, и не чувствуешь ничего лишнего.
Когда мы шли назад, Zgb сказал мне, что лежа там, на склоне, разглядывая рыжие полосы глины обрывистого берега, он думал о том, как миллионы лет формировались эти слои, как неспешно время меняет землю, как могло бы выглядеть это же место в те времена. Эх, если бы уметь видеть сквозь эти наслоения, промотать пленку назад листать тысячелетия, будто страницы книги. А я подумал о том, что время, наверное, стало двигаться быстрее, когда появились первые люди и все быстрее и быстрее оно проносится куда-то. Хотя может это не скорость, а что-то вроде плотности, но это не так уж важно - физика тут не причем. Я только пытаюсь представить и сравнить то тягуче-неспешное время, когда поверхность земли складывалась по песчинкам, с водоворотом, в котором кружимся мы невидимыми точками на фоне миллиардов мыслей, эмоций, событий.
Назад шли через тот же «курорт», но решили пройти по берегу, и если старые домики перенесли меня в какой-то невозможный мир, наполненный тихой радостью и уютом, то сейчас стало тоскливо и пусто. Берег был засыпан мусором, пахло гнилью, торчали огрызки ржавых труб. Здание старинной лечебницы с этой стороны оказалось заброшенным, и частично разрушенным. Пусты глазницы окон, выпавшие кирпичи, обнаженное чрево подвала засыпано обломками. А ведь каких-то 20 лет назад здесь, наверное, еще все было живое. Приезжали люди со всех концов страны, в прохладных коридорах мелькали белые халаты, пациенты принимали грязевые ванны, никто и не думал, что пройдет так мало времени и ничего не останется. Водоворот неумолимо набирает скорость, пристегни ремни и попробуй насладиться путешествием.
«Курорт Куяльник» - крупные буквы гордо громоздились с высоты многоэтажного мастодонта советской эпохи - одного из корпусов санатория. Буквы были яркие и новые, здание же хранило тот отпечаток запустения и какой-то неуместности, который частенько видится в следах той эпохи, хвост которой лишь чуть коснулся меня в детстве. Неуместность эта присуща не только домам и прочим артефактам, но и часто, людям которые так и остались в том времени. Нет, они, конечно, видят что происходит вокруг, смотрят новости, рассчитывают скудный бюджет с зарплаты, но это ничего не меняет… они прожили почти всю жизнь там и так и остались в этом призрачном прошлом, которое уже никогда не вернется. Часто это пенсионеры, или те кто еще дорабатывает последние годы до пенсии, с тем чтобы и выйдя на нее продолжить работать все на том же таком опостылевшем но и таком привычном заводе, или еще какой конторе.
От ветра дрожали стекла и ограждения балконов курортных корпусов, добавляя еще больше заброшенности. За первым корпусом громоздилось еще два скелета, выщербленный асфальт алей расходился в разные стороны, а уже совсем рядом, за иглами камышей уже серела полоска лимана.
Дальше нас ждал сюрприз, пройдя еще немного, увидели старое здание сохранившееся еще с основания Куяльницкой лечебницы, по левую сторону несколько двухэтажных домиков, будто перенесенных из закоулков в центре города или «молдаванки», с подъездами и двориками, со старой штукатуркой и выцветшей краской. И здесь жили люди. Мне почему-то казалось, что мы прошли не пару километров а много больше. Не знаю, в чем было дело, или лишь в этих домиках и людях копошащихся в бытовых заботах, или виноват мягкий весенний свет прикрытого тонким слоем облаков солнца, а может, все решало настроение. Что-то изменилось, и шагая вроде бы по тому же асфальту, мы оказались совсем в другом мире так далеко от сегодня. Я боролся с желанием достать фотоаппарат и заснять это, но казалось, что щелчок затвора убьет эту иллюзию, да и нельзя запечатлеть то, что существует только в воображении. А зритель увидит лишь старые стены и хмурые лица.
Аллеи кончились, зато справа, совсем рядом поблескивал лиман, и пыльная колея мягко легла под ноги. По сторонам уже тянулись одноэтажные домишки-лачужки постепенно перетекая в развалины и желтое крошево давно умерших стен.
Дорога проходила между двух каменных колонн, на которых когда-то, видимо, весели ворота, даже табличка с номером сохранилась. Но за столбами была лишь пыль дороги и буйные заросли, укрывшие призраки проглоченной временем усадьбы.
Рябь мутной воды, орнаменты растрескавшейся глины и запах соли и так ожидаемая мною безлюдность. Лишь вездесущий мусор резал глаз, напоминая о реальности. Мы неспешно брели вперед разглядывая склоны Жеваховой горы, водяные просторы и черный призрак города на другом берегу.
Глинистые обрывы, поросшие травой и мелкими деревцами, вздыбленная, распоротая трещинами земля, горечь крепкого чая и разнообразие насекомых неспешно бредущих в лабиринтах короткой и жесткой травы. Я ухожу вдаль от нашей стоянки, трещины сами нашептывают ногам дорогу, еще несколько шагов и тишина… только тихий шорох осыпающейся глины и накатывающее ощущение одиночества. Нет, это не то одиночество когда тоскуешь по людям, или упиваешься озлобленностью на них, ничего такого. Просто один среди ржаво-огненных осыпей, шагаешь, переступая выжженный солнцем мусор, или ломая хрупкие тонкие сухие веточки кустарника, и не чувствуешь ничего лишнего.
Когда мы шли назад, Zgb сказал мне, что лежа там, на склоне, разглядывая рыжие полосы глины обрывистого берега, он думал о том, как миллионы лет формировались эти слои, как неспешно время меняет землю, как могло бы выглядеть это же место в те времена. Эх, если бы уметь видеть сквозь эти наслоения, промотать пленку назад листать тысячелетия, будто страницы книги. А я подумал о том, что время, наверное, стало двигаться быстрее, когда появились первые люди и все быстрее и быстрее оно проносится куда-то. Хотя может это не скорость, а что-то вроде плотности, но это не так уж важно - физика тут не причем. Я только пытаюсь представить и сравнить то тягуче-неспешное время, когда поверхность земли складывалась по песчинкам, с водоворотом, в котором кружимся мы невидимыми точками на фоне миллиардов мыслей, эмоций, событий.
Назад шли через тот же «курорт», но решили пройти по берегу, и если старые домики перенесли меня в какой-то невозможный мир, наполненный тихой радостью и уютом, то сейчас стало тоскливо и пусто. Берег был засыпан мусором, пахло гнилью, торчали огрызки ржавых труб. Здание старинной лечебницы с этой стороны оказалось заброшенным, и частично разрушенным. Пусты глазницы окон, выпавшие кирпичи, обнаженное чрево подвала засыпано обломками. А ведь каких-то 20 лет назад здесь, наверное, еще все было живое. Приезжали люди со всех концов страны, в прохладных коридорах мелькали белые халаты, пациенты принимали грязевые ванны, никто и не думал, что пройдет так мало времени и ничего не останется. Водоворот неумолимо набирает скорость, пристегни ремни и попробуй насладиться путешествием.