про поэток
"Разбирали стихи одной девицы; подсудимую можно было отличить по тому, как сильно она пригнулась к столу. Вообще все питерские поэтессы похожи на жертв Бухенвальда. И чем известнее поэтесса, тем она бухенвальдистее, а её речитативы - заунывнее".
Эта заметка, попавшая в роман "Худловары", была сделана в 1996 году, когда я изучал странную литературную жизнь города Питера. У поэтов тогда было принято собираться в мрачных подвалах и страдать хроническим бродскизмом.
И вот прошло четверть века. И героиня той заметки, Полина Барскова, стала известной поэткой (сейчас уже не говорят "поэтесса", потому что это звучит как слабый женский пол, а современные женщины предпочитают в названиях своих профессий крепкие мужские суффиксы, как в словах "стамеска" и "заклёпка"). Однако годы не изменили стиля Барсковой - даже живя уже более 20 лет в США, она всё та же страдалица на одной ноте (или теперь надо говорить "страдалка"?)
Этот тип литературы хорошо описал на днях Костя Мильчин, внезапно присоединившийся к просветительскому движению "Книги, которые не надо читать". Как вы помните, у меня на эту тему был специальный антивирус. Но Костя пришёл к просветлению с другого конца. Он стал работать в сервисе Storytel, и по работе вынужден слушать много плохих книг - а такое не проходит бесследно. Я рад, что он наконец перестал быть слишком вежливым. И в частности, разнёс весь шорт-лист олигархофренической премии НОС, включая и поэтку Барскову:
«Седьмая щелочь» - заметки на полях биографий нескольких поэтов, описавших Ленинградскую блокаду; филологическая проза, которая разом и эссеистика, и высокохудожественная литература, и которая столь популярна у достойных граждан, вручающих премии и составляющих списки. Главная идея книги спешит на свидание с читателем на странице номер 17: нам предлагают отбросить советскую трактовку блокады, что, дескать, страдания ленинградцев служили общей цели и приближали Победу. Давайте признаем, что люди страдали и умирали просто так (УПРОЩЕНИЕ!) и погрузимся в их трагедии вне общегероического контекста. Идея эта мне не близка, данный тип книг мне не близок, я никому и никогда не посоветую почитать эту книгу (кроме врагов и филологов), но это стилистически безупречный текст, нашпигованный без шуток интересными фактами и наблюдениями".
Ну и для контраста - как звучит не-бухенвальдская поэзия, если кто забыл:
Эта заметка, попавшая в роман "Худловары", была сделана в 1996 году, когда я изучал странную литературную жизнь города Питера. У поэтов тогда было принято собираться в мрачных подвалах и страдать хроническим бродскизмом.
И вот прошло четверть века. И героиня той заметки, Полина Барскова, стала известной поэткой (сейчас уже не говорят "поэтесса", потому что это звучит как слабый женский пол, а современные женщины предпочитают в названиях своих профессий крепкие мужские суффиксы, как в словах "стамеска" и "заклёпка"). Однако годы не изменили стиля Барсковой - даже живя уже более 20 лет в США, она всё та же страдалица на одной ноте (или теперь надо говорить "страдалка"?)
Этот тип литературы хорошо описал на днях Костя Мильчин, внезапно присоединившийся к просветительскому движению "Книги, которые не надо читать". Как вы помните, у меня на эту тему был специальный антивирус. Но Костя пришёл к просветлению с другого конца. Он стал работать в сервисе Storytel, и по работе вынужден слушать много плохих книг - а такое не проходит бесследно. Я рад, что он наконец перестал быть слишком вежливым. И в частности, разнёс весь шорт-лист олигархофренической премии НОС, включая и поэтку Барскову:
«Седьмая щелочь» - заметки на полях биографий нескольких поэтов, описавших Ленинградскую блокаду; филологическая проза, которая разом и эссеистика, и высокохудожественная литература, и которая столь популярна у достойных граждан, вручающих премии и составляющих списки. Главная идея книги спешит на свидание с читателем на странице номер 17: нам предлагают отбросить советскую трактовку блокады, что, дескать, страдания ленинградцев служили общей цели и приближали Победу. Давайте признаем, что люди страдали и умирали просто так (УПРОЩЕНИЕ!) и погрузимся в их трагедии вне общегероического контекста. Идея эта мне не близка, данный тип книг мне не близок, я никому и никогда не посоветую почитать эту книгу (кроме врагов и филологов), но это стилистически безупречный текст, нашпигованный без шуток интересными фактами и наблюдениями".
Ну и для контраста - как звучит не-бухенвальдская поэзия, если кто забыл:
Click to view