Гончаров
Очень красивым оказался роман Гончарова "Обрыв", с которым я познакомился благодаря карантину: Маша мне его читала вслух. Раньше я не читал его, ибо школьная программа надолго отбила желание знакомиться с классикой, включая и тех авторов, с которыми действительно стоило бы познакомиться - но даже они были представлены в школе на редкость однобоко.
Так было у меня и с Лесковым. В школе проходили только "Левшу" и "Тупейного художника", две короткие печальные истории о тяжёлой доле русского простолюдина. И только потом уже, через годы, я почти случайно обнаружил настоящих героев Лескова - в "Очарованном страннике", а ещё больше - в запрещённых романах "Соборяне" и "На ножах".
А Гончарову в школе налепили бирку "обломовщина", типа такое очередное обличение гнилого дореволюционного мира. И хотя сам роман "Обломов" - гораздо более глубокий, это становится понятно только в зрелом возрасте. Особенно когда узнаёшь детали, которых не рассказывают в школе. Во время создания этого романа Иван Гончаров, срисовавший ленивого героя с себя самого, вдруг поступил совершенно не по-обломовски: он отправился в кругосветную экспедицию в качестве переводчика на военном фрегате "Паллада". Насколько я понимаю, это вообще единственный русский классик, который пересёк весь земной шар, повидав и модерновую Англию, и дикую Африку, и неизвестные современнику острова Японии и Полинезии. А потом ещё проехал через всю Россию, от Амура до Питера.
Однако после двух лет опасных странствий он вернулся к "Обломову". А закончив его, приступил к "Обрыву", следующему роману о жизни в тихой деревне. Меня это очень удивило: человек видел весь мир - однако пишет опять про старые усадьбы на Волге, про бабушку-дворянку и её романтичного внука. Зачем?
Но постепенно, при чтении "Обрыва", стала складываться великолепная картина. Гончаров искал своих героев. Не депрессивного нигилиста-стюдента, не пустышку вроде Онегина-Чичикова-Хлестакова. А настоящих русских людей. И он их нашёл.
А ещё после "Обрыва" подумалось, что русской литературе не повезло родиться в XIX веке, когда промышленная революция уже активно ломала старые устои. Понятно, что в это время тоже были свои романтики, свои эстеты и жизнелюбы, создававшие в книгах сильных и красивых героев. Но окружающий век, век электричества и бензина, требовал от писателей другого: обличать старый мир и рекламировать психически больных маргиналов, способных только ломать, но не строить.
Вот из этого унылого говна по преимуществу и сложилась русская классика, где фриковатые "новые люди" едут в отсталую деревню - а там либо мухлюют, либо обсирают всё вокруг, считая это "просвещением". И очень мало в русской классике нормальных людей. Таких, как герои Лескова и Гончарова.
Так было у меня и с Лесковым. В школе проходили только "Левшу" и "Тупейного художника", две короткие печальные истории о тяжёлой доле русского простолюдина. И только потом уже, через годы, я почти случайно обнаружил настоящих героев Лескова - в "Очарованном страннике", а ещё больше - в запрещённых романах "Соборяне" и "На ножах".
А Гончарову в школе налепили бирку "обломовщина", типа такое очередное обличение гнилого дореволюционного мира. И хотя сам роман "Обломов" - гораздо более глубокий, это становится понятно только в зрелом возрасте. Особенно когда узнаёшь детали, которых не рассказывают в школе. Во время создания этого романа Иван Гончаров, срисовавший ленивого героя с себя самого, вдруг поступил совершенно не по-обломовски: он отправился в кругосветную экспедицию в качестве переводчика на военном фрегате "Паллада". Насколько я понимаю, это вообще единственный русский классик, который пересёк весь земной шар, повидав и модерновую Англию, и дикую Африку, и неизвестные современнику острова Японии и Полинезии. А потом ещё проехал через всю Россию, от Амура до Питера.
Однако после двух лет опасных странствий он вернулся к "Обломову". А закончив его, приступил к "Обрыву", следующему роману о жизни в тихой деревне. Меня это очень удивило: человек видел весь мир - однако пишет опять про старые усадьбы на Волге, про бабушку-дворянку и её романтичного внука. Зачем?
Но постепенно, при чтении "Обрыва", стала складываться великолепная картина. Гончаров искал своих героев. Не депрессивного нигилиста-стюдента, не пустышку вроде Онегина-Чичикова-Хлестакова. А настоящих русских людей. И он их нашёл.
А ещё после "Обрыва" подумалось, что русской литературе не повезло родиться в XIX веке, когда промышленная революция уже активно ломала старые устои. Понятно, что в это время тоже были свои романтики, свои эстеты и жизнелюбы, создававшие в книгах сильных и красивых героев. Но окружающий век, век электричества и бензина, требовал от писателей другого: обличать старый мир и рекламировать психически больных маргиналов, способных только ломать, но не строить.
Вот из этого унылого говна по преимуществу и сложилась русская классика, где фриковатые "новые люди" едут в отсталую деревню - а там либо мухлюют, либо обсирают всё вокруг, считая это "просвещением". И очень мало в русской классике нормальных людей. Таких, как герои Лескова и Гончарова.
Click to view