Блошиный рынок "Левша". (конкурс)
Оригинал взят у bespartiyniy в Блошиный рынок "Левша".
В один прекрасный день я решила убраться в комнате и наконец-то выкинуть вещи, за которые боролась со своим я много лет. Что выкинуть не удалось было сложено в коробки и отправлено в шкаф. Комната выглядела весьма минималистично. Я села на пол в этом храме порядка и поняла, что так жить невозможно. Что мне хочется старый чемодан, новый старый фотоаппарат и вообще что-нибудь безумное на пустую этажерку. Я набрала в поисковой строке «барахолка» и принялась читать.
Любовь к старым вещам - это семейное. Бабушкин балкон, чердаки на даче, походы мамы в комиссионку за мельхиором .
Любовь к ненужным вещам - это с детства. У меня была подружка - Настя Федорова, которая умела убираться в комнате. На самом деле умела. Она могла выкинуть куклу с оторванной головой и о боже - ленточки от коробок конфет, подарков и парфюмерных наборов. Я приходила к ней в субботу к 12-ти и сортировала её мусор. Честно вам могу сказать - некоторое из этого мусора и сейчас лежит у меня в шкафу в той коробке. Оно приехало со мной из Турции, обосновалось в Москве, было вывезено в Аргентину и даже приехало назад. Зачем - не знаю. Любовь к вещам с историей - это из Аргентины. Там у них своей истории - на пяти страницах хватит написать. И по всему городу огромное количество антикварных магазинов. Блошиные рынки. Просто какие-то стихийные развалы. Ну вот не вывезла твоя прабабушка из Европы семейный сервис - и нет у тебя своей истории. Пошел, купил и всё. Можно жить дальше.
И мне нужно было жить дальше. Я нашла адрес и позвонила Оле. Говорю - поедешь со мной на блошиный рынок в химках? А Оля - она же мой друг. Как ей было отвертеться?
Весь вечер я строила планы, что встречаемся в 6 утра, садимся в электричку и к обеду у нас на руках уже - библиотека Ивана Грозного, сахарница какой-нибудь истеричной княгини и неизвестная работа Шагала. На все про всё конечно же - тысяча рублей. Ладно - полторы.
Оля была более реалистична, и мы встретились ближе к восьми, опоздали на электричку - выбежали на перрон, когда между вокзалом и поездом образовался приличный пробел. Попили сахара с водой - кофе. А потом как-то даже слишком быстро доехали.
А на станции Новоподрезково стояла осень. В Москве такого нет. Разноцветный лес. А куда идти дальше - не знаем. Увидели бабушку с чемоданом на тележке, взбирающуюся по лестнице перехода и побежали помогать. За это бабушка рассказала нам куда идти и обещала сделать скидку. Улыбнулась на прощание:
- Кстати вот этот чемодан и буду продавать. Вы приходите.
Мы не пришли. Нам очень хотелось посмотреть что же там в этом чемодане у бабушки, но просто не нашли её - на рынке множество продавцов и главное - вещей. Сразу же появилась мысль приехать сюда со своими коробками в следующие выходные и посмотреть, смогут ли мои обрывки памяти стать таким же дорогим для кого-то, как для меня.
А чего там только не было. Я мечтала о машине времени. Купить сейчас вот эту коробку с игрушками из киндеров-сюрпризов, перенестись на пятнадцать лет назад и стать самой крутой девочкой во дворе. Или вон сега стоит - у меня же была только дэнди. В сегу играть я ходила к соседу.
На прилавке выложены старые фотоаппараты. Говорю Оле - смотри, у меня был такой.
- Ага, - говорит она - а такой у Анны. А этот - у Мастера.
Здесь вообще очень уместны крики на всю округу - я так любила это когда-то. Или - я мечтал об этом всё гребанное детство! Или - у нас на стене висели такие часы, у тебя тоже? Как будто пришел в музей своей собственной жизни. Вообще как будто пришел в музей. И Оля мне говорит:
- Знаешь, я тут была на выставке. Инсталляции из креплений для флагов, экскременты в банке. Ну такое типичное современное искусство. Там было так безумно скучно, и всё время думалось - кто делает весь этот идиотизм. А инсталляция - она здесь. Бери хоть сейчас любой квадрат этого рынка, бережно переноси на бетонный пол и под хороший свет - успех гарантирован. Бюст Есенина, барби без ноги, пионерский галстук, портрет девушки. И продает все это бабушка с выцветшими глазами. Бабушка - уныние. А рядом - монеты, ржавые рожки автоматов и даже какая-то маленькая мина (ну мы так подумали, не разбираемся же совсем). Их продает тучный мужчина. Делец. Где он это нашел - история для книги.
Мы медленно идем по рядам. Рассматриваем вещи. Из одной эпохи в другую за доли секунды. И Оля опять говорит:
- Знаешь, вот кладбище - это город мертвых. А это - кажется, их гардероб. Ну вот скажи мне - разве этот мальчик может быть жив?
- Думаю нет. - отвечаю и я и мы тут же в этом убеждаемся: к нам подходит мужчина, спрашивает:
- Интересуетесь визитками? У меня есть старая визитка Касперского. Во как! Тут еще телефонные номера старые. Редкость! Берите, я дешево отдам! Она принадлежала вот этой старушке - показывает на портрет молодой девушки, лежащий на брезенте. Она умерла, и я все её вещи с помойки забрал.
Мы идем дальше, выбираем открытки.
- А ведь и наши вещи могут оказаться здесь. И потом кто-то будет есть суп из моих тарелок.
- Ужас. - говорит Оля.
- А мне бы хотелось обрести вторую вечную жизнь в своих вещах. Вечную - относительно. Пока тарелку случайно не разобьют. Или специально. Во время ссоры мужа с женой. И она назло ему бьет всю посуду. И мою тарелку тоже. А потом они плачут на кухне вместе над моими осколками. Это было бы интересно.
- Ты фотографируй их лица - говорит мне Оля. - Это же настоящие чувства. Ничем не замаскированные. Вон два старика. Я уже отсюда чую отчаянье. Где ты сейчас это найдешь? Фотографируй и потом размести. Ты же будешь вообще писать про нашу поездку?
- Да, даже конкурс есть на лучший репортаж с блошиного рынка «Левша». И кто-то получит айпэд. Там написано - не случайно. Наверное, потому что Стив Джобс тоже умер.
- Наверное. Но ты айпэд не получишь. Ты же напишешь о чем мы тут говорим. Хотя, интересный пиар.
Я не могу фотографировать. Как-то мне неудобно. И Оля забирает фотоаппарат.
Народу становится все больше. На некоторых узких «улицах» сложно разминуться. Люди покупают кукол из папье-маше. Брошки. Монеты. Книги. Кожаные куртки. Оля думает купить очки. В очках же точно никого не хоронили - успокаиваю её я.
Для кого-то история, для кого-то суеверные страхи. Я даже знаю откуда - в комнате, где живет Оля, умерло три человека. Это явно переизбыток. Ей надо немного живого.
Присаживаюсь рядом с серой простыней. На ней - детские игрушки, старые часы, кактус, резная шкатулка и кольцо. Кольцо красивое. Кто-то брал его с собой на свидания. Может быть - даже на свадьбу. Дарил его на прощание. Держал руку человека в последний раз на вокзале, плакал и оставил в ладони кольцо. Часть себя. Крестраж Волан де Морта. И я могу купить его за - сколько спрашиваю - пятьсот рублей. Меряю. Мало. А вся эта легенда уже стала моей.
После кольца я расстроилась и ничего не купила. Потом уже, когда ехала назад, безумно корила себя за это. Позвонила маме и рассказала о своей печали. Мама сразу оживилась.
- Да ты не расстраивайся. В следующие выходные поедешь со мной. Найдем тебе кольцо с еще более красивой историей. Обещаю!
И я обязательно поеду.
+ фото
В один прекрасный день я решила убраться в комнате и наконец-то выкинуть вещи, за которые боролась со своим я много лет. Что выкинуть не удалось было сложено в коробки и отправлено в шкаф. Комната выглядела весьма минималистично. Я села на пол в этом храме порядка и поняла, что так жить невозможно. Что мне хочется старый чемодан, новый старый фотоаппарат и вообще что-нибудь безумное на пустую этажерку. Я набрала в поисковой строке «барахолка» и принялась читать.
Любовь к старым вещам - это семейное. Бабушкин балкон, чердаки на даче, походы мамы в комиссионку за мельхиором .
Любовь к ненужным вещам - это с детства. У меня была подружка - Настя Федорова, которая умела убираться в комнате. На самом деле умела. Она могла выкинуть куклу с оторванной головой и о боже - ленточки от коробок конфет, подарков и парфюмерных наборов. Я приходила к ней в субботу к 12-ти и сортировала её мусор. Честно вам могу сказать - некоторое из этого мусора и сейчас лежит у меня в шкафу в той коробке. Оно приехало со мной из Турции, обосновалось в Москве, было вывезено в Аргентину и даже приехало назад. Зачем - не знаю. Любовь к вещам с историей - это из Аргентины. Там у них своей истории - на пяти страницах хватит написать. И по всему городу огромное количество антикварных магазинов. Блошиные рынки. Просто какие-то стихийные развалы. Ну вот не вывезла твоя прабабушка из Европы семейный сервис - и нет у тебя своей истории. Пошел, купил и всё. Можно жить дальше.
И мне нужно было жить дальше. Я нашла адрес и позвонила Оле. Говорю - поедешь со мной на блошиный рынок в химках? А Оля - она же мой друг. Как ей было отвертеться?
Весь вечер я строила планы, что встречаемся в 6 утра, садимся в электричку и к обеду у нас на руках уже - библиотека Ивана Грозного, сахарница какой-нибудь истеричной княгини и неизвестная работа Шагала. На все про всё конечно же - тысяча рублей. Ладно - полторы.
Оля была более реалистична, и мы встретились ближе к восьми, опоздали на электричку - выбежали на перрон, когда между вокзалом и поездом образовался приличный пробел. Попили сахара с водой - кофе. А потом как-то даже слишком быстро доехали.
А на станции Новоподрезково стояла осень. В Москве такого нет. Разноцветный лес. А куда идти дальше - не знаем. Увидели бабушку с чемоданом на тележке, взбирающуюся по лестнице перехода и побежали помогать. За это бабушка рассказала нам куда идти и обещала сделать скидку. Улыбнулась на прощание:
- Кстати вот этот чемодан и буду продавать. Вы приходите.
Мы не пришли. Нам очень хотелось посмотреть что же там в этом чемодане у бабушки, но просто не нашли её - на рынке множество продавцов и главное - вещей. Сразу же появилась мысль приехать сюда со своими коробками в следующие выходные и посмотреть, смогут ли мои обрывки памяти стать таким же дорогим для кого-то, как для меня.
А чего там только не было. Я мечтала о машине времени. Купить сейчас вот эту коробку с игрушками из киндеров-сюрпризов, перенестись на пятнадцать лет назад и стать самой крутой девочкой во дворе. Или вон сега стоит - у меня же была только дэнди. В сегу играть я ходила к соседу.
На прилавке выложены старые фотоаппараты. Говорю Оле - смотри, у меня был такой.
- Ага, - говорит она - а такой у Анны. А этот - у Мастера.
Здесь вообще очень уместны крики на всю округу - я так любила это когда-то. Или - я мечтал об этом всё гребанное детство! Или - у нас на стене висели такие часы, у тебя тоже? Как будто пришел в музей своей собственной жизни. Вообще как будто пришел в музей. И Оля мне говорит:
- Знаешь, я тут была на выставке. Инсталляции из креплений для флагов, экскременты в банке. Ну такое типичное современное искусство. Там было так безумно скучно, и всё время думалось - кто делает весь этот идиотизм. А инсталляция - она здесь. Бери хоть сейчас любой квадрат этого рынка, бережно переноси на бетонный пол и под хороший свет - успех гарантирован. Бюст Есенина, барби без ноги, пионерский галстук, портрет девушки. И продает все это бабушка с выцветшими глазами. Бабушка - уныние. А рядом - монеты, ржавые рожки автоматов и даже какая-то маленькая мина (ну мы так подумали, не разбираемся же совсем). Их продает тучный мужчина. Делец. Где он это нашел - история для книги.
Мы медленно идем по рядам. Рассматриваем вещи. Из одной эпохи в другую за доли секунды. И Оля опять говорит:
- Знаешь, вот кладбище - это город мертвых. А это - кажется, их гардероб. Ну вот скажи мне - разве этот мальчик может быть жив?
- Думаю нет. - отвечаю и я и мы тут же в этом убеждаемся: к нам подходит мужчина, спрашивает:
- Интересуетесь визитками? У меня есть старая визитка Касперского. Во как! Тут еще телефонные номера старые. Редкость! Берите, я дешево отдам! Она принадлежала вот этой старушке - показывает на портрет молодой девушки, лежащий на брезенте. Она умерла, и я все её вещи с помойки забрал.
Мы идем дальше, выбираем открытки.
- А ведь и наши вещи могут оказаться здесь. И потом кто-то будет есть суп из моих тарелок.
- Ужас. - говорит Оля.
- А мне бы хотелось обрести вторую вечную жизнь в своих вещах. Вечную - относительно. Пока тарелку случайно не разобьют. Или специально. Во время ссоры мужа с женой. И она назло ему бьет всю посуду. И мою тарелку тоже. А потом они плачут на кухне вместе над моими осколками. Это было бы интересно.
- Ты фотографируй их лица - говорит мне Оля. - Это же настоящие чувства. Ничем не замаскированные. Вон два старика. Я уже отсюда чую отчаянье. Где ты сейчас это найдешь? Фотографируй и потом размести. Ты же будешь вообще писать про нашу поездку?
- Да, даже конкурс есть на лучший репортаж с блошиного рынка «Левша». И кто-то получит айпэд. Там написано - не случайно. Наверное, потому что Стив Джобс тоже умер.
- Наверное. Но ты айпэд не получишь. Ты же напишешь о чем мы тут говорим. Хотя, интересный пиар.
Я не могу фотографировать. Как-то мне неудобно. И Оля забирает фотоаппарат.
Народу становится все больше. На некоторых узких «улицах» сложно разминуться. Люди покупают кукол из папье-маше. Брошки. Монеты. Книги. Кожаные куртки. Оля думает купить очки. В очках же точно никого не хоронили - успокаиваю её я.
Для кого-то история, для кого-то суеверные страхи. Я даже знаю откуда - в комнате, где живет Оля, умерло три человека. Это явно переизбыток. Ей надо немного живого.
Присаживаюсь рядом с серой простыней. На ней - детские игрушки, старые часы, кактус, резная шкатулка и кольцо. Кольцо красивое. Кто-то брал его с собой на свидания. Может быть - даже на свадьбу. Дарил его на прощание. Держал руку человека в последний раз на вокзале, плакал и оставил в ладони кольцо. Часть себя. Крестраж Волан де Морта. И я могу купить его за - сколько спрашиваю - пятьсот рублей. Меряю. Мало. А вся эта легенда уже стала моей.
После кольца я расстроилась и ничего не купила. Потом уже, когда ехала назад, безумно корила себя за это. Позвонила маме и рассказала о своей печали. Мама сразу оживилась.
- Да ты не расстраивайся. В следующие выходные поедешь со мной. Найдем тебе кольцо с еще более красивой историей. Обещаю!
И я обязательно поеду.
+ фото