О роли личности в истории
История о том, как моё любопытство изменило жизнь огромной страны. Во всяком случае, какие-то основания так думать реально имеются.
Начало девяносто первого года. Межрегионалы дожали Горбачёва и он объявил о намерении создать в ближайшем будущем новое союзное государство, на добровольной основе. Прибалты с Грузинами участвовать в этом отказались - значит, без них. Соответственно, ожидалось появление нового контура границ и нового названия (если не путаю, под старой доброй аббревиатурой - что-нибудь вроде «Содружества Совершенно Суверенных Регионов»). Была объявлена дата подписания нового союзного договора - 20 августа 1991 г., и место - президентская резиденция в Ново-Огарёво.
И меня вдруг торкнуло вопросом: как же так: другие внешние границы, другое название, - всё другое, - значит, и всё советское законодательство, и весь государственный аппарат Союза Советских Социалистических в следующую после подписания договора секунду сделаются недействительными, и люди, подписавшие его, из официальных лиц станут рядовыми гражданами страны, в которой нет ни законов, ни правительства, ни силовых структур. Меня ошеломило, что нигде и никогда этот аспект не затрагивался. Не было ни разговоров, ни текстов в прессе, что необходим какой-то подготовительный период, что какие-то советские законы (хотя бы Уголовный кодекс) должны стать временной правовой основой новообразованного государства.
Любопытство моё было так велико, что я написал письмо в газету. В «Аргументы и Факты» (не знаю, как сейчас, а тогда там была рубрика «вопросов и ответов»). И пошёл с ним туда лично (да что пошёл, кажется, что побежал от нетерпения, от самого своего дома до Мясницкой улицы).
Сначала я пришёл в общую приёмную, изложил дело, а потом местный парень, с моим письмом в руке, повёл меня в полуподвальный отдел писем и сдал на руки дежурному приёмщику. Звали его Костя Миронов. Он ознакомился с моим письмом, удивился, как и я, несуразности происходящего и пообещал завтра же сходить на Старую площадь. Мне предложил прийти за результатом через денёк.
Когда я пришёл, вид у него был крайне сконфуженный. Казалось, что ему передо мной очень стыдно.
- Мне такой разнос устроили!
- Где? - уточнил я
- На Старой площади. На меня так орали! «Что вы себе позволяете! Что за провокационное письмо!» Буквально взашей выгнали.
Было это, кажется, в марте. А девятнадцатого августа, за день до подписания договора, случилось известно что.
Вот мне и представляется, как сразу же после ухода Кости партийный чин схватил телефонную трубку и начал названивать выше. «Вы представляете, что Горбачёв собирается сделать! Кем мы тогда будем! Где будет наша партия! И ведь это уже обсуждают в народе! Надо принимать меры, срочно!»
С мерами, надо отдать им должное, они тянули до последнего.
А если кто не верит, может разыскать того самого Костю Миронова, он наверняка не забыл той партийной вздрючки и всё подтвердит.