МАРАНАФА!
Посвящается
самому креативному и супер
пассионарному другу, православному
писателю современной России
Станиславу Сенькину
stas_senkin
В византийской традиции тысячелетнее царство Христа как Его Церковь трактовал св. Василий Великий. При этом в трудах большинства греческих авторов тысячелетнее царство отождествлялось с самой Византийской империей. Константинополь понимался как царство Божие на земле, неразрушимое до конца света. Таким образом, в католической традиции число 1000 интерпретировалась как церковь; в византийской (при совпадении границ церкви и царства) - как государство.
Нужно сказать, что в ранних библейских книгах термин для выражения идеи эсхатологии отсутствует. Фраза бе-ахарит ха-ямим (буквально «конец дней»), подобно аккадскому ина ахрат уми, означает «в будущем, во все будущие времена» (Втор. 4:30, 31:29, и др.; ср. Иер. 29:11, и др.), хотя нередко это выражение обладает определенными эсхатологическими коннотациями. Тем не менее, именно в этот ранний период были заложены основы позднейшей эсхатологической концепции. Амос (5:18) был первым, кто назвал грядущий день Божественной кары иом Яхве («День Господа»). Эта фраза, а также ее вариации («день Господнего гнева», «сей день» и т. п.) впоследствии вошла в эсхатологическую концепцию, сформулированную в пророчествах Исайи (13:6, 9), Иехезкеля (13:5), Иоэля (1:15; 2:1, 11; 3:4; 4:14), Овадии (1:15), Цфании (1:7, 14) и Мал’ахи (3:23). Многие пророчества Исайи (Ис. 1-39), в которых выражена угроза наказания Израиля в близящийся «день Господа», носят подлинно эсхатологический характер. Исайя предрекает кару не только Израилю, но и языческим народам - в первую очередь тем, которые особо прогневили Бога, причем эта всеобщая кара зачастую описана как космическая катастрофа (этот мотив стал позже характерной частью еврейской эсхатологии): «Господь Цваот посетит тебя громом и землетрясением, и сильным гласом, бурею и вихрем, и пламенем всепожирающего огня» (29:6-7). Эсхатологическая тема, многократно повторяющаяся в пророчествах Исайи, - тема «остатка народа Израиля» (10:21-22; 11:11, и др.). Книга Даниэля содержит эсхатологическую концепцию, согласно которой на смену четырем последовательно существовавшим мировым царствам - Вавилонскому, Мидийскому, Персидскому и Греческому - придет пятое - вечное царство Бога над всеми народами, зиждущееся на избранном народе, Израиле. Книга Даниэля впервые недвусмысленно утверждает идею эсхатологического воскрешения мертвых: «И многие из спящих в прахе земли пробудятся, одни для жизни вечной, другие на вечное поругание и посрамление» (12:2). В 9-й главе книги содержится попытка высчитать время наступления «конца времен».
современный Ноев Ковчег (но, не многие взойдут на него)
Христианство, само по себе (ядро веры) эсхатологично. Церкви без эсхатологии не может быть. Это нашло свое выражение в самых древних исповеданиях веры. «Христианство как таковое, - отмечает Е. Трубецкой, - т.е. как вера во Христа, Мессию Иисуса, необходимо от начала было связано с эсхатологией, составлявшей не случайный придаток, а существенный элемент Евангелия Царства. Не отказываясь от самого себя, христианство не может отказаться от веры в Богочеловечество и в царство Божие, в конечную, совершенную реализацию Бога на земле... Отдельные образы христианской эсхатологии можно объяснять исторически, но основная идея ее, засвидетельствованная жизнью и смертью Христа Иисуса и всем Новым Заветом, начиная с молитвы Господней, представляет и до сих пор жизненный вопрос христианства - веры «во Единого Бога Отца Вседержителя». Есть ли мировой процесс безначальный, бесконечный, бесцельный и бессмысленный, чисто стихийный процесс, или же он имеет разумную конечную цель?.. У христианства возможен на это лишь один ответ».
Возможно, важнейшим достижением современной новозаветной науки было доказательство того, что эсхатология составляет сердцевину провозвестия Иисуса Христа и, следовательно, сердцевину всего Нового Завета. Эсхатология в целом является едва ли не одним из первых догматов христианства; первый век был эпохой ее могучего расцвета. Современные исследователи согласны в том, что Иисус считал последний Суд близким. Предпринятые недавно попытки отрицать это оказались неубедительными. Первое поколение христиан было всецело проникнуто мыслью о близости Царства: «не успеете обойти городов Израиля, как придет Сын Человеческий» (Мф. 10: 23); «не прейдет род сей (поколение, γενεά), как все это будет» (Мк. 13: 30); любимый ученик Христов не умрет до пришествия царства. Падение Иерусалима есть знамение уже скорого пришествия (Мк. 13: 24; Лк. 21: 27), и если во время осады и штурма Иерусалима иудеи ежеминутно ждали славного и чудесного явления Мессии, то и среди христиан первого века эти ожидания сказывались с неменьшей силой, являясь утешением в скорби и гонениях и вместе выражением живой веры в непосредственную близость Христа. Последние времена приблизились (Иак. 5: 8; 1 Пет. 4: 7; 1 Ин. 2: 18), Господь придет скоро (Откр. 22: 10 и сл. ); спасение ближе, чем при начале проповеди, ночь проходит и наступает рассвет (Рим. 13: 11-12).
Однако нужно подчеркнуть, что Сам Иисус отвергал все хронологические спекуляции, имеющиеся в некоторых апокалипсисах (Лк 17:20-21), и откровенно признавал, что не знает времени конца (Мк 13:32). Далее, в Мк 13:20 (возможно, это слова Иисуса) и в Лк 13:6-9 (также, вероятно, слова Иисуса) утверждается, что день и час этого свершения в точности неизвестен, что наступление конца отчасти определяется благодатью Бога и ответом человека. Все четыре Евангелия выражают настроение «уже, но еще не», однако у Матфея эсхатологическая тема развита более четко, чем у Марка, а у Иоанна еще четче.
Но поскольку «конец» отодвигался в неопределённое будущее и, ни как не наступал, ещё со времён апостолов Церковь вразумляла тех, кто был удручен «промедлением» Господа, напоминая о том, что у Бога один день, как тысяча лет. Первые христиане и апостолы умерли, не дождавшись «спасения»; Иерусалим разрушен; языческий Рим продолжает царствовать - и это вызывает сомнения. Являются насмешники, которые спрашивают, где же обетования о пришествии Христа? С тех пор, как почили отцы, все остается по-прежнему, как было от начала творения. В ответ этим насмешкам второе послание Петра указывает, что как некогда прежний мир погиб от потопа, так нынешнее небо и земля блюдутся огню, сохраняемые на день суда и погибели нечестивых. Одно надо знать - что «у Господа один день, как тысяча лет, и тысяча лет, как один день» (2 Пет. 3: 8; ср. Пс. 89: 5), - почему отсрочка в исполнении обетования должна объясняться не медлительностью, а долготерпением Божьим(2 Пет. 3: 15). История спасения не есть заранее предустановленная схема. Это скорее динамичная связь между Богом и Его народом. Господь, открытый в Евангелии, может сократить промежуточный период (Мк 13:20) или продлить его (Лк 13:6-9). Его благодать означает, что история - открытый процесс и что она может иметь не только эсхатологическое развитие.
Средоточие Эсхатологии - это не «когда» и «что», а «Кто», не схема или план, а Личность. Евангелия подвигают нас на созерцание будущего не путем показа его контуров, но путем соединения всего с Иисусом - Мессией и Сыном Человеческим.
http://iov75.livejournal.com/1618125.html