сон N
Мне вставили в нос какие то полые провода, по которым должна была поступать жидкость и велели подождать. Как это подождать, ведь намечаемый результат должен остаться вне моего сознания? Каким образом я могу зафиксировать завершение ожидания? Почему провода, почему не укол? Впрочем, задаваться такими вопросами в моем положении неуместно.
Я лежу на передвижной койке в очереди. Люди беспокойно сидят на деревянных скамьях с откидными сиденьями (такие я видел только в детстве в поликлинике). Они напряжены и встревоженно вглядываются в темный коридор. Почему я здесь, а не дома. Может мы поедем домой. Я говорю маме, что-то мне не хочется здесь умереть, поехали домой. И вот я лежу дома, с теми же проводами и не понимаю, почему так долго. Я спрашиваю маму, а почему вообще мне делают эвтаназию? Она говорит не своим голосом: чтобы ты не страдал. Ее лицо бесчувственно, возможно это даже не ее лицо, а какой-то общий иконописный женский лик. Мне становится все равно, я засыпаю.
Утром я просыпаюсь как обычно. Один в своей квартире. Я думаю, так.. не сработало. Мне хочется есть. Я иду на кухню, делаю яичницу и задаюсь вопросом: а с чего они вообще решили, что мне нужна эвтаназия, я вроде ничем серьезным не болен. Я сажусь за стол и с удовольствием ем хлеб с сыром и яичницу. Я испытываю радость от того, что я жив.
Я лежу на передвижной койке в очереди. Люди беспокойно сидят на деревянных скамьях с откидными сиденьями (такие я видел только в детстве в поликлинике). Они напряжены и встревоженно вглядываются в темный коридор. Почему я здесь, а не дома. Может мы поедем домой. Я говорю маме, что-то мне не хочется здесь умереть, поехали домой. И вот я лежу дома, с теми же проводами и не понимаю, почему так долго. Я спрашиваю маму, а почему вообще мне делают эвтаназию? Она говорит не своим голосом: чтобы ты не страдал. Ее лицо бесчувственно, возможно это даже не ее лицо, а какой-то общий иконописный женский лик. Мне становится все равно, я засыпаю.
Утром я просыпаюсь как обычно. Один в своей квартире. Я думаю, так.. не сработало. Мне хочется есть. Я иду на кухню, делаю яичницу и задаюсь вопросом: а с чего они вообще решили, что мне нужна эвтаназия, я вроде ничем серьезным не болен. Я сажусь за стол и с удовольствием ем хлеб с сыром и яичницу. Я испытываю радость от того, что я жив.