АРТУР ФОНВИЗИН. Из воспоминаний Г.Стрелецкой. Продолжение-НОВЫЙ АЛЬБОМ,
Портрет Галины Стрелецкой в возрасте 5-лет работы АРТУРА ФОНВИЗИНА.
В новый альбом, посвященный творчеству АРТУРА ФОВИЗИНА, который должен появится в продаже в апреле месяце этого года, включины воспоминания ГАЛИНЫ. С её согласия размещаю этот текст в качестве АНОНСА.
Галина Стрелецкая
АРТУР ФОНВИЗИН, МАМА, БАБУШКА И Я
В 1948 году Алла Михайловна Белякова познакомилась с Фонвизиным и уговорила преподавать акварель группе архитекторов.
Алла Белякова стала «самой любимой ученицей», а моя мама, Елена Чаус, «самой старательной ученицей». Так называл их мастер.
Занятия акварелью проходили у нас дома, в коммуналке на Гоголевском бульваре. Особенно запомнилось мне первое занятие. Дамы пришли, одетые, как в театр, и так волновались, будто ждали принца из сказки. И вот он вошел, пожилой дядя с веселыми смеющимися глазами, пританцовывающей походкой подошел к дамам (среди которых была и моя бабушка, Галина Кронидовна Чаус), огляделся, увидел меня, пятилетнюю девочку с огромным бантом, подошел и сказал (не гладя по головке, чего я не терпела): «О! какие локоны! Надо написать».
В тот же день Артур Владимирович написал первый мой портрет. Вокруг стояла благоговейная тишина, все почему-то замерли, а мастер, работая, что-то напевал, непонятное мне.
Только позже, когда Артур Владимирович писал мой второй портрет у нас на даче в Лианозове, а мне было уже десять, я поняла, что он пел. То была песенка из любимой им сказки Гофмана «Цахес, по прозванию Циннобер»: «Как пошли бы тебе эти локоны, когда бы ты не был таким мерзким уродом».
Я наблюдала за движениями рук мастера, которые напоминали мне полет птиц. А взгляд был очень проницательный, завораживающий и таинственный. Виртуозное прикосновение кисти создавали мой облик: сначала глаза, потом появилась голова и солнечный луч в волосах, затем букет полевых цветов в руках… Фон осуществлялся большими цветовыми потоками краски, объединяющими весь портрет. Образ получался воздушным, нежным, и совсем не сентиментальным. Но самое интересное, что это опять была я!
А как Артур Владимирович писал маму! Прозрачно, тонко, и сразу улавливалась чуть заметная ее добрая улыбка. Этот портрет, подаренный маме Артуром Владимировичем, очень нравился ему самому, и часто, хитро улыбаясь, он говорил: «Лена! Отдайте его мне». И, так же улыбаясь, мама отвечала: «Никогда, маэстро!».
Бабушкин портрет Артур Владимирович писал на даче, когда жил у нас почти весь июнь. И я была очень огорчена, почему же нет цветка в волосах на бабушкином портрете!
На занятиях с Фонвизиным дамы писали портреты и натюрморты, которые перед этим долго создавал маэстро, как всегда пританцовывая и напевая. Я крутилась рядом, и все мне казалось какой-то бессмыслицей - вазочка так или вазочка эдак. Какая разница!
Придумывая композиции, Артур Владимирович творил, как волшебник и фокусник. Предметы для натюрмортов собирались по всей квартире, многие имели известное происхождение: Гарднер, Кузнецов, Мейсен… И это были не просто уроки акварели, но и познание мира искусства. Помню, как Артур Владимирович рассказывал о мастере Гольбейне, художнике классической стадии немецкого Возрождения.
На занятиях обычно «присутствовал» патефон. Крутили пластинки - чаще романсы, любимые Артуром Владимировичем:
Отвори потихоньку калитку
И войди в тихий садик, как тень.
Не забудь, потемнее накидку,
Кружева на головку надень.
И это было замечательно!
После занятий бабушка Галина Кронидовна затапливала знаменитую нашу изразцовую печь, сервировала стол, ставила чай, пирог с вязигой, пирожки с мясом, с капустой, варенья и все во главе с Фонвизиным садились за стол. В печи трещали дрова, отсвечивали малахитовые изразцы. И все это отражалось в зеркале. Артур Владимирович как-то преображался и открывался другой его талант - рассказчика. Впрочем, рассказчиков было двое: Фонвизин и моя бабушка. Артур Владимирович с юмором рассказывал о своей жизни и учебе в Мюнхене, бабушка о великом Устюге, где родилась, об учебе на высших женских курсах в Петербурге.
Артуру Владимировичу очень нравилось у нас на даче в Лианозове. В саду было много цветов, самых разных: сирень, пионы, колокольчики, анютины глазки. Фонвизину очень нравилась сирень, о чем он также выражал свои чувства:
Пока еще не отцвели сирени,
Сладкое дыханье их волнует грудь
Иной раз хочется пасть на колени.
Сказать весне: не уходи, побудь…
Артур Владимирович без конца писал бабушкин сад. И я поражалась - десятки раз пишет одни и те же пионы и всегда они разные. Учил меня, как надо смотреть на цветы и подбирать их к натюрморту. Любимым его местом была дачная беседка, обвитая каприфолью с оранжевыми цветами. Здесь же его ученицы писали цветы, обсуждали свои работы и слушали критику мастера. Затем усаживались за длинным столом под древним развесистым дубом. Артур Владимирович назвал его Старый Витязь и вспоминал стихи Фета:
Все дальше, дальше с каждым годом
Вокруг тебя незримым ходом
Ползет простор твоих корней.
И в их кривые промежутки,
Гнездясь, с пригорка незабудки
Глядят смелее в даль степей.
Мама моя дружила с Натальей Осиповной, женой Артура Владимировича, очаровательной женщиной с совершенно потрясающей улыбкой. Я очень любила ходить к Фонвизиным, поздравлять маэстро с днем рождения, 30 декабря. Наталья Осиповна показывала мне изящных маленьких кукол, сделанных Артуром Владимировичем, как модели для иллюстраций сказок. С годами я поняла, что создавать такую живопись Артур Владимирович мог только при детском восприятии мира.
Однажды к нам на занятие зашел Роберт Рафаилович Фальк, у которого мама с Беляковой тоже иногда занимались. Фальк увидел наши портреты работы Фонвизина и задумчиво произнес: «Акварели Артура - это же импровизация в стихах».
Галина МАМА.
Галина БАБУШКА
И еще две репродукции из нового аллбома
Предыдущий пост на эту тему http://levakov.livejournal.com/53044.html и Леонид ЛЕРНЕР-
"ЛЕГКОЕ ДЫХАНИЕ АКВАРЕЛИ" http://obivatel.com/artical/493.html и еще http://www.liveinternet.ru/users/marginalisimus/post135125812/