Андрей Дмитриевич Сахаров умер в Москве 35 лет назад
Андрей Дмитриевич Сахаров умер в Москве 35 лет назад, вечером 14 декабря 1989 года, в возрасте всего 68 лет. Его смерть создала огромную нравственную пустоту в обществе. Поздняя советская (по сути уже антисоветская) политика утратила моральный ориентир, который мог повлиять на действия тех самых политических животных, которые после Сахарова (и после Горбачева) безраздельно властвуют в российской политике.
18+ НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН, РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ЛЬВОМ МАРКОВИЧЕМ ШЛОСБЕРГОМ ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ЛЬВА МАРКОВИЧА ШЛОСБЕРГА
После смерти Сахарова прошла всего половина его жизни, а перемены в стране, случившиеся за это время, настолько несовместимы с его мыслями и действиями, что наследие Сахарова в сегодняшней России стало вызывающим инакомыслием, органически чуждым и враждебным для властей.
Андрей Дмитриевич Сахаров
Андрей Сахаров не мог стать президентом, председателем правительства или спикером парламента. Он был настолько неорганичен чиновничеству любого ранга, что представить его на высокой государственной должности невозможно. У Сахарова была совершенно другая миссия в политике. Он был гуманистом и, будучи гуманистом, определял человеческие ориентиры для общества, переживавшего ломку стереотипов и крушение мифов.
Сахаров был камертоном для всех, кто считал политику честной работой для общества. Образно говоря, Сахаров был совестью политики. Именно поэтому его так не любили слушать причастные к власти. Он напоминал о преступлениях и подлостях, трусости и предательстве. Он не позволял забывать о свершившихся злодеяниях и долге государства перед гражданами.
У Сахарова не было никаких корыстных целей в политике. Он не стремился к власти как таковой, понимая при этом, что именно от политики и политиков зависят судьба общества и будущее страны.
Сахаров как мало кто другой понимал, что прогресс человечества невозможен без свободы. Он чувствовал свободу и несвободу как барометр политического давления. И все перегрузки несвободы пропускал через себя.
Сахаров был неудобен для всех, кто восходил на вершину власти. Он был абсолютным аллергеном для того самого агрессивно-послушного большинства, которое отторгало его как ежедневное напоминание о собственной преданной душе и грехопадении.
Сахаров остался в эпохе растущих и разрушающихся надежд, в которой он был одним из главных и, несомненно, самым ярким маяком надежды. К его смерти не был готов никто. Стотысячные похороны Сахарова стали прощанием с идеальным политиком, который не отошел ни на шаг от совести и до последних дней был готов вести общество по российской пустыне, дорогу в которой прокладывал он сам.
Его миссию и его крест не смог принять никто.
Но остаётся написанное и сказанное Сахаровым. Слово бессмертно, и это оставляет поколениям потомков надежду на преображение.