Коридор на запад.
*
"ВОСТОЧНЫЙ КОРИДОР", В.Виноградов, СССР, 1966г. (3)
Фильм очень любопытный, как факт истории истории нашего кино, но как собственно «кино» - маловразумительный. Не производит впечатления связного, распадается на эпизоды. Не возникает впечатления, что это взаправду. Персонажи возникают из ниоткуда и никуда исчезают, сюжетные линии не прослеживаются, не заканчиваются ничем. Разумеется, можно и хаотичность-бессвязность жизни в кино изобразить, тем более если речь идет о подполье времен Великой Отечественной войны, но не следует это делать хаотично и бессвязно.
Похоже, что вся проблема в режиссере. Виноградов учился у Ромма вместе с Шукшиным и Тарковским, но кинематографическая судьба не сложилась, по-мнению начальства он завалил несколько проектов и ушел из кино. Начальство считало его профнепригодным, сам он считал себя бескомпромиссным.
В фильме видно, как заказчик, сценарист и оператор тянут одеяло каждый на себя. Режиссер не смог свою волю навязать и художественная ткань расползлась. Картинка уводит зрителя в сторону экспрессивного, изобразительного, поэтического кино с однозначными образами-символами («Мольба», «Тени забытых предков», «Иваново детство»), оператор ищет наиболее эффектные ракурсы. Сюжет клонит в сторону неоднозначности, экзистенциальная драма в бессмысленном мире, к тому же исходный импульс в работе над сценарием - документальный, собирали рассказы очевидцев, участников минского подполья. К тому же сценарист добавил несколько линий от себя (в частности тему гетто). Таких линий в фильме очень много, элементарно не хватает времени каждую разработать и получается назывное кино, главное упомянуть и этого достаточно (не сьесть, так понадкусывать). Режиссер двигается во все стороны сразу, все модные на тот момент тенденции пытается вместить и совместить - сразу и Бергмана с Тарковским, и Эйзенштейна с Барнетом. Но главное направление - на запад: Янчо с Вайдой и чехи с французами. Нет собственной манеры, собственного языка, собственных правил игры и меры условности.
В главной роли - подпольщика Ивана - Регимантас Адомайтис, ну никак не Иван, правда значительную часть фильма он ходит в немецкой форме, очень эффектной (привет «Подвигу разведчика» Барнета, который открыл к нашем кино прелесть немецкой эстетики). В еще бОльшей степени станиславское «НЕВЕРЮ» можно отнести к женским персонажам, ну не выглядят они женщинами 40-х годов, другие лица, глаза другие (и что очень характерно - ресницы подведены по моде 60-х годов) . Есть фильме и два совсем эпизодических персонажа (наш и немец) в очень характерных именно для 60-х годов очках, возможно, что привет Вайде и Цибульскому.
Партизаны подпольной луны.
Есть догадка, что фильм этот не о подпольщиках 40-х годов, а о подпольщиках 60-х годов. Режиссер (вряд ли сознательно, скорее всего бессознательно) видит себя подпольщиком, или точнее агентом, работающим под прикрытием. Под прикрытием заказного фильма о Великой Отечественной войне снял фильм о себе и для своих. Обманул заказчика, но сделал это так топорно, что сразу спалился и был разоблачен. Фильм раскритиковали, правда все-таки приняли и даже выпустили в прокат, но самым маленьким тиражом, показывали по киноклубам. Я думаю, что там ему и место. Выпускать такое в широкий прокат это издеваться над широким зрителем. Фильм для очень узкой аудитории. Видимо поэтому он не попал в перестроечную волну возвращенных фильмов, рядом с «Проверкой на дорогах», «Долгими проводами», «Интервенцией», «Комиссаром» фильм Виноградова проигрывает по всем статьям. Он интересен только как эксперимент с отрицательным результатом. Можно на фестивалях показывать - там любят все непонятное.
В пользу предположения о работе под прикрытием говорят сразу несколько сюжетных линий -
Разборки между своими, кто предатель (типичные для диссидентов, сразу вспомнил историю композитора Локшина).
Визит к редактору местной газеты, который опубликовал покаянное письмо одного из подпольщиков.
Монолог еврейского ученого об отказе сотрудничать с властью (не только с фашисткой, но и с советской).
И самая главная линия фильма и самая странная для военного времени, которая выглядит очевидным анахронизмом - история художественного салона (это в оккупированной немцами Белоруссии).
Налбандян и Неизвестный.
Художественная жизнь при немецкой оккупации бьет ключом, можно сказать бьет фонтаном из центральной пары персонажей - супружеской пары. Жена - художница реалистического направления, рисует парадные портреты мужественных немецких генералов, муж - скульптор (крупный мужик, похож на Эрнста Неизвестного) пьет и страдает, пьет и страдает, потом бунтует, цепляется к немцам и попадает в концлагерь. Жена носит ему туда (в концлагерь!) передачи. В лагере он ходит в баню с немецким комендантом и делает его скульптурный портрет (в духе абстракционизма), немец в этой скульптуре себя не узнает.
Жена (красавица) к тому же оказывается подпольщицей, чуть ли не руководителем подполья. Ее разоблачают и сцена разоблачения представляет собой апофеоз живописного кино в духе Лени Рифеншталь. Ее приводят в белую-белую комнату-студию огромного размера, где живописно располагается группа белокурых бестий, которые приказывают ей раздеться.
=======
В сети есть очень любопытная рецензия на фильм Романа Волобуева http://www.afisha.ru/blogcomments/2225/
Он, видимо, из поколения, для которого кино начинается с Тарантино, вот и «Восточный коридор» там назван «Бешеными псами» про белорусских партизан». Рецензия хлестко написана и отсылка к Тарантино имеет основания, «Восточный коридор» это фильм молодого киномана. Однако в данном случае не режиссер владеет материалом, а материал режиссером. Потому не следует видеть в нем предтечу постмодернизма, ИМХО, так далеко на запад коридор Виноградова не ведет .
"ВОСТОЧНЫЙ КОРИДОР", В.Виноградов, СССР, 1966г. (3)
Фильм очень любопытный, как факт истории истории нашего кино, но как собственно «кино» - маловразумительный. Не производит впечатления связного, распадается на эпизоды. Не возникает впечатления, что это взаправду. Персонажи возникают из ниоткуда и никуда исчезают, сюжетные линии не прослеживаются, не заканчиваются ничем. Разумеется, можно и хаотичность-бессвязность жизни в кино изобразить, тем более если речь идет о подполье времен Великой Отечественной войны, но не следует это делать хаотично и бессвязно.
Похоже, что вся проблема в режиссере. Виноградов учился у Ромма вместе с Шукшиным и Тарковским, но кинематографическая судьба не сложилась, по-мнению начальства он завалил несколько проектов и ушел из кино. Начальство считало его профнепригодным, сам он считал себя бескомпромиссным.
В фильме видно, как заказчик, сценарист и оператор тянут одеяло каждый на себя. Режиссер не смог свою волю навязать и художественная ткань расползлась. Картинка уводит зрителя в сторону экспрессивного, изобразительного, поэтического кино с однозначными образами-символами («Мольба», «Тени забытых предков», «Иваново детство»), оператор ищет наиболее эффектные ракурсы. Сюжет клонит в сторону неоднозначности, экзистенциальная драма в бессмысленном мире, к тому же исходный импульс в работе над сценарием - документальный, собирали рассказы очевидцев, участников минского подполья. К тому же сценарист добавил несколько линий от себя (в частности тему гетто). Таких линий в фильме очень много, элементарно не хватает времени каждую разработать и получается назывное кино, главное упомянуть и этого достаточно (не сьесть, так понадкусывать). Режиссер двигается во все стороны сразу, все модные на тот момент тенденции пытается вместить и совместить - сразу и Бергмана с Тарковским, и Эйзенштейна с Барнетом. Но главное направление - на запад: Янчо с Вайдой и чехи с французами. Нет собственной манеры, собственного языка, собственных правил игры и меры условности.
В главной роли - подпольщика Ивана - Регимантас Адомайтис, ну никак не Иван, правда значительную часть фильма он ходит в немецкой форме, очень эффектной (привет «Подвигу разведчика» Барнета, который открыл к нашем кино прелесть немецкой эстетики). В еще бОльшей степени станиславское «НЕВЕРЮ» можно отнести к женским персонажам, ну не выглядят они женщинами 40-х годов, другие лица, глаза другие (и что очень характерно - ресницы подведены по моде 60-х годов) . Есть фильме и два совсем эпизодических персонажа (наш и немец) в очень характерных именно для 60-х годов очках, возможно, что привет Вайде и Цибульскому.
Партизаны подпольной луны.
Есть догадка, что фильм этот не о подпольщиках 40-х годов, а о подпольщиках 60-х годов. Режиссер (вряд ли сознательно, скорее всего бессознательно) видит себя подпольщиком, или точнее агентом, работающим под прикрытием. Под прикрытием заказного фильма о Великой Отечественной войне снял фильм о себе и для своих. Обманул заказчика, но сделал это так топорно, что сразу спалился и был разоблачен. Фильм раскритиковали, правда все-таки приняли и даже выпустили в прокат, но самым маленьким тиражом, показывали по киноклубам. Я думаю, что там ему и место. Выпускать такое в широкий прокат это издеваться над широким зрителем. Фильм для очень узкой аудитории. Видимо поэтому он не попал в перестроечную волну возвращенных фильмов, рядом с «Проверкой на дорогах», «Долгими проводами», «Интервенцией», «Комиссаром» фильм Виноградова проигрывает по всем статьям. Он интересен только как эксперимент с отрицательным результатом. Можно на фестивалях показывать - там любят все непонятное.
В пользу предположения о работе под прикрытием говорят сразу несколько сюжетных линий -
Разборки между своими, кто предатель (типичные для диссидентов, сразу вспомнил историю композитора Локшина).
Визит к редактору местной газеты, который опубликовал покаянное письмо одного из подпольщиков.
Монолог еврейского ученого об отказе сотрудничать с властью (не только с фашисткой, но и с советской).
И самая главная линия фильма и самая странная для военного времени, которая выглядит очевидным анахронизмом - история художественного салона (это в оккупированной немцами Белоруссии).
Налбандян и Неизвестный.
Художественная жизнь при немецкой оккупации бьет ключом, можно сказать бьет фонтаном из центральной пары персонажей - супружеской пары. Жена - художница реалистического направления, рисует парадные портреты мужественных немецких генералов, муж - скульптор (крупный мужик, похож на Эрнста Неизвестного) пьет и страдает, пьет и страдает, потом бунтует, цепляется к немцам и попадает в концлагерь. Жена носит ему туда (в концлагерь!) передачи. В лагере он ходит в баню с немецким комендантом и делает его скульптурный портрет (в духе абстракционизма), немец в этой скульптуре себя не узнает.
Жена (красавица) к тому же оказывается подпольщицей, чуть ли не руководителем подполья. Ее разоблачают и сцена разоблачения представляет собой апофеоз живописного кино в духе Лени Рифеншталь. Ее приводят в белую-белую комнату-студию огромного размера, где живописно располагается группа белокурых бестий, которые приказывают ей раздеться.
=======
В сети есть очень любопытная рецензия на фильм Романа Волобуева http://www.afisha.ru/blogcomments/2225/
Он, видимо, из поколения, для которого кино начинается с Тарантино, вот и «Восточный коридор» там назван «Бешеными псами» про белорусских партизан». Рецензия хлестко написана и отсылка к Тарантино имеет основания, «Восточный коридор» это фильм молодого киномана. Однако в данном случае не режиссер владеет материалом, а материал режиссером. Потому не следует видеть в нем предтечу постмодернизма, ИМХО, так далеко на запад коридор Виноградова не ведет .