"Среди искрящихся снегов": lev

lev_leshii

"Среди искрящихся снегов"

Jan 17, 2012 20:54

Фото 1. Главный тетерев

СРЕДИ ИСКРЯЩИХСЯ СНЕГОВ

Как-то в конце зимы вдоволь намесив лыжами снег, я усталый возвращался домой и, решив спрямить путь, пошел через горелое болото. Лет десять назад на этом месте бушевал пожар, и теперь кругом торчали обугленные пни, да чудом, уцелевшие куртины кудрявых сосен, которые окружило восставшее из пепла березовое мелколесье. Выехав на небольшую прогалину, я спугнул стайку тетеревов, рассевшихся на ближайших деревьях. Весь снег на поляне, откуда взлетели птицы, был истоптан крестиками их следов. Обрамленные по краям волнистыми чертежами крыльев, они причудливо извивались, закручивались и переплетались между собой, образуя замысловатый узор. Видимо весной, тут будет хороший ток, и до начала охоты неплохо побывать здесь с фотоаппаратом.
    Прошел месяц. Уже по-хорошему начало припекать солнце. Почернели обочины у дорог, снег стал ноздреватым и рыхлым. Теперь он имел совсем другую структуру и почти сплошь состоял из кристалликов льда, а следовательно не прилипал к лыжам. Это немаловажное обстоятельство, когда весной забираешься далеко в лес. И лишь, когда поднимется в лесных ручьях талая вода, густо пропитав вокруг апрельский снег, вот тогда лыжи станут бесполезной вещью и ненужной обузой.
    Поздно вечером я добрался до окраины знакомого мохового болота, чтобы скоротав ночь за кружкой горячего чая, укрыться в замаскированном месте в самом центре тетеревиного токовища. Но вот поблекли на небосклоне звезды. Ночная тьма потихоньку начала отступать. Пора и на ток.
    Под утро ударил мороз. Кусты и деревья вдруг стали быстро покрываться густой бахромой инея. Градусов десять - не меньше. Будут ли тетерева сегодня токовать. От неподвижного сиденья в тесном скрадке холод начал забираться под ватную куртку и даже в валенки, а зубы все сильнее выбивали барабанную дробь.
«Перед восходом самый сильный мороз». «Самое холодное место на земле - это шалаш на тетеревином току», - вспоминал я кем-то сказанные слова.
       Сейчас бы костерок развести, да нельзя. Ход моих мыслей нарушил шум посадки черныша. Следом за первым тетеревом подлетело еще несколько, но сели где-то в стороне. Спустя некоторое время опять хлопанье крыльев, и рядом с моим укрытием как горох с неба посыпались тетерева. Одна из птиц пронеслась совсем рядом, едва не задев крышу скрадка. На некоторое время все стихло. И вдруг в темноте протяжно и настороженно чуфыкнул токовик: «Чуфши-чуфши». В мгновение ока все вокруг пришло в движение, со всех сторон, оглушительно забормотали косачи. Их еще было плохо видно, но то тут, то там мелькали белые подхвостья. Вскоре развиднелось. На поляне крутилось полтора десятка петухов, две пары из которых сражались за лучшие участки. Противники то наскакивали друг на друга с кошачьим воем, то отступали, и наконец решившись на бой сшибались в воздухе грудью и вцепившись лапами, превращались в единый черный шар, который шипел, визжал, подпрыгивал и катался по насту. Разлетевшись, драчуны вновь бросались в атаку, заявляя права на выбранный участок. Другие же птицы напротив не конфликтовали и оглашали округу со своих кочек звоном весеннего ручья.
    Яркий свет зари окрасил заиндевелый лес, кусты и даже токующих на снегу тетеревов в розовый цвет, создав атмосферу удивительного по красоте праздника. Перед восходом ток ненадолго затих, но как только из-за леса показался край солнца, забурлил с новой силой. Тетерева чуфыкали, бормотали, устраивали турнирные поединки. Фотографировать это чудо мешали валенки, которые кувыркались и тем самым не позволяли ногам принять устойчивое положение. Несмотря на мороз, я не задумываясь, быстро скинул обувь, оставшись в одних носках.
На фоне искрящегося снега с редкими проталинами зеленого мха, тетерева переливались всеми цветами радуги. Их набухшие красные брови были похожи на причудливые кораллы и сходились на темени, образуя красивую шапочку, а распущенные белые подхвостья напоминали цветы весенних хризантем. В разгар тока косачи настолько осмелели, что перестали обращать внимание на моё укрытие. В такие моменты в щели между материалом скрадка и землей были видны мелькающие лапы, а тени от самих птиц то и дело пробегали по брезентовым стенкам. В азарте я забыл про разутые ноги, вспомнив о них только, когда они онемели. С великим трудом удалось растереть замершие ступни, от чего сразу бросило в жар. А снаружи продолжался ток. Несколько раз за это утро приходилось приводить ноги в чувство, и каждый раз я тянул до последнего. И только когда ток пошел на убыль, я вновь надел валенки и в изнеможении упал на спину, наслаждаясь расслабленной позой.
    А солнце поднималось все выше и выше. Брезентовые стенки, притягивая его теплые лучи, нагрели в укрытии воздух, и согревшись, я незаметно задремал, а когда проснулся, на поляне уже никого не было. И только выщипанные в драках перья напоминали о прошедшем здесь утром, захватывающем весеннем турнире.