Не для приращения сил, не для корысти, не для расширения пределов...
Последствием донесения генерала Кнорринга был манифест 12-го сентября 1801 о присоединении Грузии к России. Не для приращения сил, не для корысти, не для расширения пределов и так уже обширнейшей в свете империи (объявляет в этом манифесте Александр I) приемлем мы на себя бремя управления царства грузинского; единое достоинство, единая честь и человечество налагают на нас священный долг, вняв молению страждущих, в отвращение скорбей, - учредить в Грузии правление, которое бы могло утвердить правосудие, личную и имущественную безопасность и дать каждому защиту закона.
Эти высокогуманные слова не были дипломатическою формою речи, но реальным фактом, который дорого обошелся России, очевидно, не имевшей никакой надобности в присоединении Грузии, отделенной недоступными в то время Кавказскими горами, заселенными дикими разбойничьими племенами, покорение коих стоило столько крови и денег. В то время Россия, больше нем теперь, страдала малолюдством и изобилием плодоносной земли, никем не возделываемой. Присоединять к России новые земли, на которые претендовали и турки, и персияне, и мелкие соседи, ожидавшие окончательного разложения грузинского царства для его поглощения, - было мерою ошибочною и крайне вредною; ибо вызывало перспективу беспрерывных военных действий, т. е. колоссальные расхода и никаких доходов, так как Грузия в то время не имела достаточно средств даже на содержание царской семьи и правления, а тем менее могла что нибудь дать на содержание войск и устройство края. Все это всецело должно было лечь на бюджет России и не приносило ей никаких действительных выгод. Обеспечение границ, о которых говорится в рескрипте генералу Кноррингу от 19-го апреля 1801 года, очевидно - фикция: приобретая Грузию, отрезанную непроходимыми горами и враждебными народами, мы не уменьшали, а значительно увеличивали длину границ, подверженных неприятельскому нападению, стало быть, усложняли, а не упрощали наше положение на границе между Черным и Каспийским морями, где была учреждена у нас Кавказская линия. Виды Порты Оттоманской - другой мотив, упоминаемый в рескрипте 19-го апреля, - тоже пустая дипломатическая фраза: власть Порты за Кавказом и даже в полунезависимых пашалыках Карсском и Ахалцыхском была не многим более настоящей власти Турции в Феццане и Тунисе. Позже того, когда присоединена была Мингрелия и возбужден был вопрос о занятии Поти, оказалось, что Порта не знала сама, что такое она признала независимым по Кучук-Кайнарджийскому трактату, и должна была выслать особого агента, Сеид-Ахмед-Эриб-эфендия, чтобы посмотреть эти страны, и, вместе с русским агентом, статским советником Литвиновым, познакомиться с действительными границами турецких владений. Конечно; неопределенность границ могла разъясниться, тем более, что Закавказье было поводом постоянных столкновений между Турцией и Персией, и в этом отношении политическая дальновидность обязывала Россию обратить внимание на сохранение христианских государств за Кавказом, и потому, с политической точки зрения, совершенно понятна помощь войсками, посланная царю Георгию, для ограждения безопасности Грузии. Но самое овладение раззоренною Грузией, особливо в период борьбы русского самодержавия с революционною Францией, не вызывалось никакою необходимостью. Нельзя же допустить, как говорится в рескрипте, будто бы Грузия могла охранить наши владения от прорывов горцев. Горцы никогда не прорывались из Закавказья, но воевали с нами на линии только те из них, которые жили по северному склону Кавказского хребта. Стало быть, Грузия нисколько не охраняла нашей границы, а, напротив того, сама подвергалась нападению других мухаммеданских племен, которые никогда не прорывались по Военно-грузинской дороге и с которыми нам пришлось вступить в борьбу на жизнь и на смерть, как только мы заняли Грузию.
Таким образом, во всех документах, касающихся обстоятельств, предшествовавших присоединению Имеретии и Мингрелии, мы видим ясно-формулируемые задачи, непосредственно удовлетворяющие интересам России настоящим или будущим; видим необходимость завладеть этими областями, сознаваемую всеми властями, и систематический ряд дипломатических и военных мер, доказывающий постоянное стремление присоединить Имеретию и Мингрелию к России. Сравнивая документы, предшествовавшие присоединению Грузии, с документами, относящимися до присоединения Имеретии и Мингрелии, - мы увидим в первых совершенное отсутствие политических и экономических задач, которым могло бы удовлетворять присоединение Грузии. Присоединение это скорее можно считать ошибкою, увлечением гуманными идеями, но отнюдь не захватом, завоеванием. Но если это я можно считать ошибкою, то ошибка эта была неизбежна в силу исторических условий: полное разложение государственного строя Грузии и остальных христианских владений за Кавказом требовало перехода России за Кавказский хребет, для охранения христианской цивилизации от мусульманского варварства, - и Россия перешла через Кавказские горы против желания своего царственного руководителя и в явное ли себя раззорение. Но как только это совершилось, - тотчас же явилась необходимость выйти, из такого неестественного положения. Выход представлялся один: надо было достигнуть таких результатов, которые не ставили бы покровительствующую державу, Россию, в положение вечного данного покровительствуемой ею Грузии. Отсюда - стремление пробиться к Черному и Каспийскому морям, чтобы вознаградить Россию, хотя косвенно, развитием торговли с теми областями, для которых ей приходилось тратить свои кровные средства. Покорение Мингрелии и Имеретии, создавая связь Закавказья морским путем с Тавридой или вообще с южною Россией, - составляет первую поправку присоединения Грузии. Покорение мелких ханств к стороне Каспийского моря - вторую, а после этих двух поправок Россия, за понесенные ею жертвы на военные действия и на водворение цивилизации за Кавказом, - имеет полную возможность вознаградить себя посредством широкого развития производительности этих областей в интересах фиска и процветания русской промышленности и торговли. Но этот результат пока еще есть дело будущего.
Разбирая, наконец, вопрос о присоединении Грузии с узкой, военной точки зрения, необходимо признать, что Грузия не присоединена, а завоевана русскими войсками. Спокойствие, безопасность жителей и их имущества, в каждой из настоящих областей Грузии, в каждом городе, начиная с Тифлиса, и почти в каждой деревне - достигнуты военными действиями наших войск против бунтовавших царевичей, князей и внешних неприятелей, соседей Грузии. Но тем не менее это было сделано без всякого предварительного плана, даже без всякой предвзятой мысли покорить единоверный, дружественный нам народ и завладеть землею, на которой он расселился и которая нам была не нужна. В этом непримиримом противоречии добровольного поступления в подданство и фактического завоевания страны, по нашему мнению, заключается прямое и лучшее доказательство, что присоединение Грузии произошло исторически, т. е. минуя все расчеты и соображения деятелей, принимавших участие в совершении этого исторического явления.
А.П. Берже «Присоединение Грузии к России» Тифлис 1880 г.