Русские не сдаются
Начинало светать, когда мы уперлись в берег реки. Насакчи-баши имел при себе около пятисот человек конницы. Пехота подоспевала по возможности. В то время, когда мы собирались пуститься вброд, протяжный клик с противоположного берегу ударился в наши уши. Мы услышали два или три дивные слова, значение которых вдруг объяснилось ружейным выстрелом. Мы остановились. Главноуправляющей благочинием побледнел как полотно и стал оглядываться во все стороны.
- Это что за известие? - вскричал он голосом тише обыкновенного. - Что мы делаем? Куда идем? Хаджи-Баба, ты ли это выстрелил?
- Клянусь аллахом, не я! - отвечал я. - Вот мои пистолеты. Видно, тут есть гули (прим. оборотень), как в армянской деревне.
Вскоре затем раздались еще пронзительнейшие клики, и послышался другой выстрел. День рассвел, и мы приметили по ту сторону реки двух русских солдат, одного на самом кряже берегу, а другого в двухстах шагах подальше. При виде неприятеля мой начальник воспламенился необыкновенною храбростью и закричал на пеших ратников, чтобы стреляли в гяура. Около двадцати человек лучших стрелков начали палить в солдата, стоявшего к нам поближе, прикладываясь к камням и кустарникам, и палили с четверть часа, не попадая в него никаким образом. Солдат во все это время стоял неподвижно на месте, опершись на длинное ружье. Мы были приведены в крайнее изумление, ломали себе головы догадками и, не постигая его отваги, решили общим мнение, с которым согласился и сам главноуправляющий благочинием, что это чародей, которых, как известно, множество находится между неверными: если бы он был тот же человек, как и мы, то что он за собака - не уходит оттуда, где стреляют? Его, очевидно, не берет свинец: многие из наших уверяли, будто сами видели, как одни пули от него отскакивали, а другие он ловил рукою на воздухе и клал в карман.
Насакчи-баши вышел из терпения. Одушевясь новым мужеством, он стал бранить и проклинать неверных и, в пылу негодования, закричал на конницу:
- Вперед! Бейте! Режьте! Ловите! Ступайте, дети, принесите мне головы этих двух негодяев!
Вдруг толпа конных ратников бросилась в воду, с обнаженными саблями. Между тем два неприятельских солдата, соединясь вместе, отступили на пригорок, заняли удобную позицию и открыли по ним переменный ружейный огонь, но такой правильный и быстрый, что мы не могли надивиться их искусству. Они убили двух человек, атаковавших на самой почти средине брода: остальные не смели идти далее и бросились в беспорядке обратно на берег. После того никто уже не хотел следовать неудачному их примеру. Насакчи-баши бесился, проклинал, просил, понуждал, предлагал за головы награду; но все его усилия были тщетны. Наконец, исполнясь благородной решимости, он воскликнул торжественным голосом:
- Итак, я сам пойду. За мной, ребята! Прочь с дороги! Неужели никто из вас не пойдет со мною? - Проехав несколько шагов вперед, он остановился. - Хаджи! - сказал он, обратившись ко мне, - друг мой, душа моя! Хочешь ли достать мне головы этих людей? Дам тебе все что угодно, только поди и подмахни им эти тощие горла. - Тут он обнял меня рукою за шею и умильно примолвил: - Ступай, Хаджи! ступай; я уверен, что ты отсечешь им головы.
Еще мы с ним переговаривались, когда один из наших отчаянных врагов попал пулею в стремя моего начальника. Тот испугался: совершенно потеряв голову, он стал метать ужаснейшие хулы, проклятия и брани и тотчас же приказал всему отряду отступать назад. Мы ехали скорым шагом, а главноуправляющий благочинием извергал гнев свой на русских следующими словами:
- Проклятие на их бороды! Оскверню я гробы их отцов, матерей, дедов, прадедов и потомков! Где это слыхано, воевать таким образом? Стреляют, стреляют, как будто в свиней. Эти люди ничего не понимают, кроме того, что убивать! Жгу их отцов! Посмотрите, какие скоты! Делай с ними что угодно, они все стоят на одном месте. Да они гораздо хуже скотов: и скоты чуют опасность, а у них нет и этого чувства. Аллах, аллах! Если бы с ними не было таких окаянных пуль, увидели бы они, как дерутся наши персы!
Мориер Джеймс " Похождения Хаджи-Бабы" , 1824 год
- Это что за известие? - вскричал он голосом тише обыкновенного. - Что мы делаем? Куда идем? Хаджи-Баба, ты ли это выстрелил?
- Клянусь аллахом, не я! - отвечал я. - Вот мои пистолеты. Видно, тут есть гули (прим. оборотень), как в армянской деревне.
Вскоре затем раздались еще пронзительнейшие клики, и послышался другой выстрел. День рассвел, и мы приметили по ту сторону реки двух русских солдат, одного на самом кряже берегу, а другого в двухстах шагах подальше. При виде неприятеля мой начальник воспламенился необыкновенною храбростью и закричал на пеших ратников, чтобы стреляли в гяура. Около двадцати человек лучших стрелков начали палить в солдата, стоявшего к нам поближе, прикладываясь к камням и кустарникам, и палили с четверть часа, не попадая в него никаким образом. Солдат во все это время стоял неподвижно на месте, опершись на длинное ружье. Мы были приведены в крайнее изумление, ломали себе головы догадками и, не постигая его отваги, решили общим мнение, с которым согласился и сам главноуправляющий благочинием, что это чародей, которых, как известно, множество находится между неверными: если бы он был тот же человек, как и мы, то что он за собака - не уходит оттуда, где стреляют? Его, очевидно, не берет свинец: многие из наших уверяли, будто сами видели, как одни пули от него отскакивали, а другие он ловил рукою на воздухе и клал в карман.
Насакчи-баши вышел из терпения. Одушевясь новым мужеством, он стал бранить и проклинать неверных и, в пылу негодования, закричал на конницу:
- Вперед! Бейте! Режьте! Ловите! Ступайте, дети, принесите мне головы этих двух негодяев!
Вдруг толпа конных ратников бросилась в воду, с обнаженными саблями. Между тем два неприятельских солдата, соединясь вместе, отступили на пригорок, заняли удобную позицию и открыли по ним переменный ружейный огонь, но такой правильный и быстрый, что мы не могли надивиться их искусству. Они убили двух человек, атаковавших на самой почти средине брода: остальные не смели идти далее и бросились в беспорядке обратно на берег. После того никто уже не хотел следовать неудачному их примеру. Насакчи-баши бесился, проклинал, просил, понуждал, предлагал за головы награду; но все его усилия были тщетны. Наконец, исполнясь благородной решимости, он воскликнул торжественным голосом:
- Итак, я сам пойду. За мной, ребята! Прочь с дороги! Неужели никто из вас не пойдет со мною? - Проехав несколько шагов вперед, он остановился. - Хаджи! - сказал он, обратившись ко мне, - друг мой, душа моя! Хочешь ли достать мне головы этих людей? Дам тебе все что угодно, только поди и подмахни им эти тощие горла. - Тут он обнял меня рукою за шею и умильно примолвил: - Ступай, Хаджи! ступай; я уверен, что ты отсечешь им головы.
Еще мы с ним переговаривались, когда один из наших отчаянных врагов попал пулею в стремя моего начальника. Тот испугался: совершенно потеряв голову, он стал метать ужаснейшие хулы, проклятия и брани и тотчас же приказал всему отряду отступать назад. Мы ехали скорым шагом, а главноуправляющий благочинием извергал гнев свой на русских следующими словами:
- Проклятие на их бороды! Оскверню я гробы их отцов, матерей, дедов, прадедов и потомков! Где это слыхано, воевать таким образом? Стреляют, стреляют, как будто в свиней. Эти люди ничего не понимают, кроме того, что убивать! Жгу их отцов! Посмотрите, какие скоты! Делай с ними что угодно, они все стоят на одном месте. Да они гораздо хуже скотов: и скоты чуют опасность, а у них нет и этого чувства. Аллах, аллах! Если бы с ними не было таких окаянных пуль, увидели бы они, как дерутся наши персы!
Мориер Джеймс " Похождения Хаджи-Бабы" , 1824 год