Отметили юбилей консерватории
Машка, ты знаешь, что такое цепная реакция? Прикинь, я теперь тоже знаю.
Пятница, юбилей академии. Стоим уже час на сцене, натянув улыбки и мило хлопаем в ладоши, пока всех «заслуженных артистов не наградят». Хор пухнет под софитами, члены Рады (те, что в бордовых мантиях обычно 1-го сентября) на сцене сидят, некоторые, даже не стесняясь по мобильнику разговаривают. Муравский почти дремлет на стуле между хором и членами Рады. Посадили предусмотрительно так, чтоб его видно не было, видимо.
Выходит Гнатюк. Ну, ты ж помнишь певца такого? Так вот, он решил отличиться. Видимо, он решил пренебречь традицией мирно пожать руку и спокойно уйти в зал. Выхватывая на бегу, микрофон он начал запевать:
- Всем собравшимся здесь, доброго здоровячка, приблагоденнейшего нашего славного града Киева - запевать он начал от «до» и с каждой новой фразой поднимался на пол тона выше, таким образом, имитируя церковный запев в пределах октавы.
Самое интересное началось в процессе. Ведь никто не ожидал такого сюрпрайза, а поэтому за сценой началось шевеление, причем половина хора, стоявшая на сцене, вдруг проснулась. Кто-то кого-то толкнул из режиссеров, режиссер толкнула Величко (она теперь у нас типа правая рука хормейстера), Величко выскочила на сцену и толкнула Муравского. Господи, что творилось потом!
Муравский-то дремал, причем отлично дремал рядом с Оксаной (та, что на режиссера поступила, не помню фамилии, ну с вашего курса). У Оксаны была четкая установка толкать Муравского, когда нужно петь и выводить его на сцену, для получения награды. Так вот, она тоже успела задремать, а поэтому не сразу сообразила что происходит. Правда секунды две спустя она уже оттаскивала Величко, шипя ей что-то типа: «Еще рано, не нужно петь, рано…» Пока они с Величко разбирались Муравский. Внимание, Муравский! Наш любимый 94-хлетний старичок, вдруг от толчка проснулся и со словами: «Шо, вжэ спиваемо?» прыгнул к хору.
Дело в том, что по идее мы должны были спеть гимн (вспоминается фраза Муравского на кануне: "Визьмить ноты гимна(ударение на полледний слог) и пофчить дома"), причем намного позже, в самом конце церемонии (для этого и стояли на сцене).
Гимн этот должен был звучать с литаврами и органом. Но так как в замешательстве были все, кроме Муравского, то стали действовать инстинктивно. Взмах руки Муравского и вот литавристка судорожно хватается за барабанные палочки (ударники, они вообще супер ответственные и организованные, а поэтому вступление прозвучало), только вот бедная органиста так и не успела добежать до органа. Зато хор, половина которого уже не спала судорожно вздохнул и вступил на «Многая лита» (потому что Гнатюк, по идее именно это запевал), вторую же половину хора распинали литавры, и инстинктивно открыв рот они стали петь «Гимн» (потому что по идее с ударными мы именно это и поем).
В ужасе, переглядываясь, мы к середине произведения, сообща переключились на «Многое лита», причем Муравский тоже с нами переключился. Бедная литавистка, глаза которой были наполены ужасом и растерянностью, нервно поглядывала за противоположные кулисы, где стоял ее оркестровый дирижер Палкин. Взглядом она просто вопила: «Где мы, что мне играть?», на что Палкин, уже просто давясь хохотом сквозь слезы пожимал плечами, мол, ну я то, что могу сделать, играй что-нибудь.
Ах да, забыла добавить, что цепная реакция пошла по залу, потому что все, включая проснувшихся Членов Рады, как полагается, вскочили, ибо под «Многая лита» положено стоять.
Вообщем весело было. Да и сейчас стараемся не скучать. У нас прогресс. Хор зарубил себе одну фишку. Хор стал фальшиво петь. Причем нарочно, чем неслыханно расстраивает Муравского, он на нас часто обижается и уходит домой посреди урока. Таким образом, занятия у нас заканчиваются нааамного раньше)))
Пятница, юбилей академии. Стоим уже час на сцене, натянув улыбки и мило хлопаем в ладоши, пока всех «заслуженных артистов не наградят». Хор пухнет под софитами, члены Рады (те, что в бордовых мантиях обычно 1-го сентября) на сцене сидят, некоторые, даже не стесняясь по мобильнику разговаривают. Муравский почти дремлет на стуле между хором и членами Рады. Посадили предусмотрительно так, чтоб его видно не было, видимо.
Выходит Гнатюк. Ну, ты ж помнишь певца такого? Так вот, он решил отличиться. Видимо, он решил пренебречь традицией мирно пожать руку и спокойно уйти в зал. Выхватывая на бегу, микрофон он начал запевать:
- Всем собравшимся здесь, доброго здоровячка, приблагоденнейшего нашего славного града Киева - запевать он начал от «до» и с каждой новой фразой поднимался на пол тона выше, таким образом, имитируя церковный запев в пределах октавы.
Самое интересное началось в процессе. Ведь никто не ожидал такого сюрпрайза, а поэтому за сценой началось шевеление, причем половина хора, стоявшая на сцене, вдруг проснулась. Кто-то кого-то толкнул из режиссеров, режиссер толкнула Величко (она теперь у нас типа правая рука хормейстера), Величко выскочила на сцену и толкнула Муравского. Господи, что творилось потом!
Муравский-то дремал, причем отлично дремал рядом с Оксаной (та, что на режиссера поступила, не помню фамилии, ну с вашего курса). У Оксаны была четкая установка толкать Муравского, когда нужно петь и выводить его на сцену, для получения награды. Так вот, она тоже успела задремать, а поэтому не сразу сообразила что происходит. Правда секунды две спустя она уже оттаскивала Величко, шипя ей что-то типа: «Еще рано, не нужно петь, рано…» Пока они с Величко разбирались Муравский. Внимание, Муравский! Наш любимый 94-хлетний старичок, вдруг от толчка проснулся и со словами: «Шо, вжэ спиваемо?» прыгнул к хору.
Дело в том, что по идее мы должны были спеть гимн (вспоминается фраза Муравского на кануне: "Визьмить ноты гимна(ударение на полледний слог) и пофчить дома"), причем намного позже, в самом конце церемонии (для этого и стояли на сцене).
Гимн этот должен был звучать с литаврами и органом. Но так как в замешательстве были все, кроме Муравского, то стали действовать инстинктивно. Взмах руки Муравского и вот литавристка судорожно хватается за барабанные палочки (ударники, они вообще супер ответственные и организованные, а поэтому вступление прозвучало), только вот бедная органиста так и не успела добежать до органа. Зато хор, половина которого уже не спала судорожно вздохнул и вступил на «Многая лита» (потому что Гнатюк, по идее именно это запевал), вторую же половину хора распинали литавры, и инстинктивно открыв рот они стали петь «Гимн» (потому что по идее с ударными мы именно это и поем).
В ужасе, переглядываясь, мы к середине произведения, сообща переключились на «Многое лита», причем Муравский тоже с нами переключился. Бедная литавистка, глаза которой были наполены ужасом и растерянностью, нервно поглядывала за противоположные кулисы, где стоял ее оркестровый дирижер Палкин. Взглядом она просто вопила: «Где мы, что мне играть?», на что Палкин, уже просто давясь хохотом сквозь слезы пожимал плечами, мол, ну я то, что могу сделать, играй что-нибудь.
Ах да, забыла добавить, что цепная реакция пошла по залу, потому что все, включая проснувшихся Членов Рады, как полагается, вскочили, ибо под «Многая лита» положено стоять.
Вообщем весело было. Да и сейчас стараемся не скучать. У нас прогресс. Хор зарубил себе одну фишку. Хор стал фальшиво петь. Причем нарочно, чем неслыханно расстраивает Муравского, он на нас часто обижается и уходит домой посреди урока. Таким образом, занятия у нас заканчиваются нааамного раньше)))