Напомни мне одно слово: "антенна"
Я уже давно стала толстокожей и редко реагирую на мужские аргументы в споре "идидуранакухнющиварить". Чего обижаться?
Вот и подруги говорят: "Ну, это же мужчины, ну ты чего, они такие..."
Но вот сегодня эта грязная парочка зацепила. Почему они все: эти двое, вонспи, дэдмэнэлив, Гоша из Одессы - так хамски и свысока говорят о женщине и с женщиной? Только потому, что они - мужчины?
Ну...
Есть такая книга у Санина - о полярниках. И есть там такой персонаж - Костя Томилин. Обычный такой человек, грубоватый с товарищами, но женщин никогда не обижал. Костя - радист. И однажды, когда они были на зимовке, приходит радиограмма о том, что умерла его мать. Он у неё один. Надо ехать на похороны. Начальство всё понимает, Косте обещают самолёт, он может успеть.
Я терпеть не могу пьяных, особенно тех, кто перегрузится и лезет целоваться. С такими я порой бываю груб и уж, во всяком случае, не отвечаю на их идиотские нежности. Но сейчас, не задумываясь, достал еще бутылку.
- Зови Николаича.
- Он только заснул. Сам знаешь, какая сейчас работа, пусть отдохнет.
- Зови! - Костя заметно хмелел.
Я позвонил Николаичу, разбудил его, он тут же пришел. Костя налил и ему, Николаич выпил.
- Значит, будет сменщик?
- Будет, дружок, не беспокойся.
- Хороший?
- Степан Ворончук, Костя.
- Степан? - В осоловелых глазах Кости появилось осмысленное выражение.
- Он ничего. Только знаешь что, Николаич?
- Ну?
- Вместо антенны он на крышу не встанет! Николаич промолчал. Я взглянул на него и понял: да, Степан Ворончук вместо антенны на крышу не встанет.
- Ты ведь знал ее, Николаич, - проговорил Костя. - Давай еще по одной: за упокой. И ты, док, себе налей.
Мы выпили.
- Знаешь, почему я реву, Николаич? Я тебе только одному… и тебе, док, вам обоим скажу: потому что я подлец. Ты погоди, не трепыхайся, я подлец - и все… Почему, почему… завтра я тебе скажу, почему… Когда самолет, завтра? Нет, тогда послезавтра скажу.
- Послезавтра ты будешь в Ленинграде, - напомнил Николаич.
- Не буду я в Ленинграде. - Костя медленно поднялся, напялил на голову шапку и направился к двери. - Потому и подлец…
Мы долго молчали, а потом Николаич сказал:
- Саша, если я когда-нибудь случайно обижу Костю, повышу на него голос, напомни мне одно слово: «антенна»,
Это присказка, а сказка впереди.
Расскажу я про Новый год.
Я уже рассказывала, да не всё. А теперь то, что осталось за кадром.
Вообще-то наш корпоратив был под угрозой срыва. Шеф обещал нам премию, чтобы мы из неё выделили деньги на кафе. Но что-то там было не так с платёжками, деньги мы не успевали получить.
И тогда шеф сказал, что он не пустозвон, и праздник у нас будет. Нэльке-рекламщице он велел сказать, что кафе расплатилось с нами за рекламу бартером, и мы ничего на вечеринку сдавать не должны. Нэлька тут же его нам сдала.
И мы все дружно делали вид, что верим шефу...
Потом уже в кафе стало плохо одной нашей даме. И он бросил всё, вызвал такси, повёз её домой. Его довольно долго не было, он и её подруга ей врача вызывали, кажется.
"А вы отдыхайте, всё нормально, отдыхайте".
Потом была эта чёртова драка, которую затеял его друг.
Но шеф старался всё разруливать, и смотрел, чтобы нам было хорошо и уютно, и чтобы нас не трогали.
Потом появился тот тип в белом свитере, которого мы потом не могли пристроить ни в одну компанию, его уже все знали к тому моменту, что он не их. Он подсаживался к нам за стол и пил наше спиртное, а потом пытался приставать к нашим девочкам.
В какой-то момент он оказался рядом со мной. Он тяжело смотрел на меня, от него разило потом и перегаром, и я почувствовала, что сжимаюсь в комок. Рядом были девчонки, и вдруг всех словно повымело, только этот тип нависал надо мной.
Откуда взялся шеф, я не поняла.
"Напрягает?" - негромко спросил он меня.
Напрягает, ещё бы. Иногда в моменты опасности у меня могут полететь все предохранители, какой уж тут страх. В тот самый момент я думала врезать типу ногой по...ниже пояса, но одновременно просчитывала варианты, и они мне совершенно не нравились. Почему-то я даже мысли не допускала, что он ударит меня в ответ. Но я понимала, что, если будет очередная драка, нас из кафе всё-таки выставят.
Шеф отжал плечом типа в свитере (хотя тот был выше его, толще и массивнее) и пригласил меня танцевать.
Тип потом пытался нарываться на него, и никакая охрана кафе не вмешалась.. Мы вмешались, девчонки, всё-таки отволокли эту пьянь в сторону.
А потом... я вдруг заметила, что шефу нехорошо. Было шумно, было дымно, музыка орала, все разошлись (в смысле, плясали и орали песни), а он вдруг присел к столу, и вид у него был... Это потом до меня дошло, что он был уже болен. Наверняка температура.
-Тебе нехорошо? - пристала я.
-Да всё в порядке, вы отдыхайте, - говорил он явно через силу.
Я последила за ним ещё минут пять. Ему явно становилось всё хуже, но он всё пытался улыбаться, когда девчонки его тормошили, и говорил, что пойдёт танцевать чуть позже.
-Отдыхайте, отдыхайте, - сказал он мне в очередной раз, явно не видя и не слыша, с кем разговаривает. - Время детское, отдыхайте.
Ну что ж. Я сказала девчонкам, что вечер окончен, и мы едем домой. "Ой, а что такое?" - спросила, кажется, Нэлька. "Шефу нехорошо, он устал, хватит". "Ой, да подумаешь, потерпит!" Я рявкнула, и все вдруг чётко и быстро собрались.
Шеф возражал, кстати. Но тут девчонки посмотрели на него внимательно и поддержали меня.
Потом мы хотели запихнуть его в такси и отправить домой.
Время было - часа два ночи. А на стоянке у кафе - только самая дорогая фирма такси. Хлебное место...
Наивные мы... Шефа мы в такси не запихнули. Наоборот, он обошёл все машины и выбрал самого надёжного водителя, такого дядьку в возрасте.
Он нас усадил и велел дядьке ехать и развезти нас по домам. В машине выяснилось, что он сунул дядьке деньги, и мы никак не могли выяснить, сколько именно.
А сам он спохватился, что в кафе остался его друг, и теперь его надо выручать, забирать и везти домой.
На другой день он свалился с тем самым гриппом, которым позже заболели все мы.
Деньги мы ему вернули, как только получили зарплату.
Он пытался отнекиваться, но кто бы его слушал.
Ну и вот. У меня, конечно, скверный характер. И я то и дело на него обижаюсь и с ним спорю.
Но... Новый год.
И всё.
Вот и подруги говорят: "Ну, это же мужчины, ну ты чего, они такие..."
Но вот сегодня эта грязная парочка зацепила. Почему они все: эти двое, вонспи, дэдмэнэлив, Гоша из Одессы - так хамски и свысока говорят о женщине и с женщиной? Только потому, что они - мужчины?
Ну...
Есть такая книга у Санина - о полярниках. И есть там такой персонаж - Костя Томилин. Обычный такой человек, грубоватый с товарищами, но женщин никогда не обижал. Костя - радист. И однажды, когда они были на зимовке, приходит радиограмма о том, что умерла его мать. Он у неё один. Надо ехать на похороны. Начальство всё понимает, Косте обещают самолёт, он может успеть.
Я терпеть не могу пьяных, особенно тех, кто перегрузится и лезет целоваться. С такими я порой бываю груб и уж, во всяком случае, не отвечаю на их идиотские нежности. Но сейчас, не задумываясь, достал еще бутылку.
- Зови Николаича.
- Он только заснул. Сам знаешь, какая сейчас работа, пусть отдохнет.
- Зови! - Костя заметно хмелел.
Я позвонил Николаичу, разбудил его, он тут же пришел. Костя налил и ему, Николаич выпил.
- Значит, будет сменщик?
- Будет, дружок, не беспокойся.
- Хороший?
- Степан Ворончук, Костя.
- Степан? - В осоловелых глазах Кости появилось осмысленное выражение.
- Он ничего. Только знаешь что, Николаич?
- Ну?
- Вместо антенны он на крышу не встанет! Николаич промолчал. Я взглянул на него и понял: да, Степан Ворончук вместо антенны на крышу не встанет.
- Ты ведь знал ее, Николаич, - проговорил Костя. - Давай еще по одной: за упокой. И ты, док, себе налей.
Мы выпили.
- Знаешь, почему я реву, Николаич? Я тебе только одному… и тебе, док, вам обоим скажу: потому что я подлец. Ты погоди, не трепыхайся, я подлец - и все… Почему, почему… завтра я тебе скажу, почему… Когда самолет, завтра? Нет, тогда послезавтра скажу.
- Послезавтра ты будешь в Ленинграде, - напомнил Николаич.
- Не буду я в Ленинграде. - Костя медленно поднялся, напялил на голову шапку и направился к двери. - Потому и подлец…
Мы долго молчали, а потом Николаич сказал:
- Саша, если я когда-нибудь случайно обижу Костю, повышу на него голос, напомни мне одно слово: «антенна»,
Это присказка, а сказка впереди.
Расскажу я про Новый год.
Я уже рассказывала, да не всё. А теперь то, что осталось за кадром.
Вообще-то наш корпоратив был под угрозой срыва. Шеф обещал нам премию, чтобы мы из неё выделили деньги на кафе. Но что-то там было не так с платёжками, деньги мы не успевали получить.
И тогда шеф сказал, что он не пустозвон, и праздник у нас будет. Нэльке-рекламщице он велел сказать, что кафе расплатилось с нами за рекламу бартером, и мы ничего на вечеринку сдавать не должны. Нэлька тут же его нам сдала.
И мы все дружно делали вид, что верим шефу...
Потом уже в кафе стало плохо одной нашей даме. И он бросил всё, вызвал такси, повёз её домой. Его довольно долго не было, он и её подруга ей врача вызывали, кажется.
"А вы отдыхайте, всё нормально, отдыхайте".
Потом была эта чёртова драка, которую затеял его друг.
Но шеф старался всё разруливать, и смотрел, чтобы нам было хорошо и уютно, и чтобы нас не трогали.
Потом появился тот тип в белом свитере, которого мы потом не могли пристроить ни в одну компанию, его уже все знали к тому моменту, что он не их. Он подсаживался к нам за стол и пил наше спиртное, а потом пытался приставать к нашим девочкам.
В какой-то момент он оказался рядом со мной. Он тяжело смотрел на меня, от него разило потом и перегаром, и я почувствовала, что сжимаюсь в комок. Рядом были девчонки, и вдруг всех словно повымело, только этот тип нависал надо мной.
Откуда взялся шеф, я не поняла.
"Напрягает?" - негромко спросил он меня.
Напрягает, ещё бы. Иногда в моменты опасности у меня могут полететь все предохранители, какой уж тут страх. В тот самый момент я думала врезать типу ногой по...ниже пояса, но одновременно просчитывала варианты, и они мне совершенно не нравились. Почему-то я даже мысли не допускала, что он ударит меня в ответ. Но я понимала, что, если будет очередная драка, нас из кафе всё-таки выставят.
Шеф отжал плечом типа в свитере (хотя тот был выше его, толще и массивнее) и пригласил меня танцевать.
Тип потом пытался нарываться на него, и никакая охрана кафе не вмешалась.. Мы вмешались, девчонки, всё-таки отволокли эту пьянь в сторону.
А потом... я вдруг заметила, что шефу нехорошо. Было шумно, было дымно, музыка орала, все разошлись (в смысле, плясали и орали песни), а он вдруг присел к столу, и вид у него был... Это потом до меня дошло, что он был уже болен. Наверняка температура.
-Тебе нехорошо? - пристала я.
-Да всё в порядке, вы отдыхайте, - говорил он явно через силу.
Я последила за ним ещё минут пять. Ему явно становилось всё хуже, но он всё пытался улыбаться, когда девчонки его тормошили, и говорил, что пойдёт танцевать чуть позже.
-Отдыхайте, отдыхайте, - сказал он мне в очередной раз, явно не видя и не слыша, с кем разговаривает. - Время детское, отдыхайте.
Ну что ж. Я сказала девчонкам, что вечер окончен, и мы едем домой. "Ой, а что такое?" - спросила, кажется, Нэлька. "Шефу нехорошо, он устал, хватит". "Ой, да подумаешь, потерпит!" Я рявкнула, и все вдруг чётко и быстро собрались.
Шеф возражал, кстати. Но тут девчонки посмотрели на него внимательно и поддержали меня.
Потом мы хотели запихнуть его в такси и отправить домой.
Время было - часа два ночи. А на стоянке у кафе - только самая дорогая фирма такси. Хлебное место...
Наивные мы... Шефа мы в такси не запихнули. Наоборот, он обошёл все машины и выбрал самого надёжного водителя, такого дядьку в возрасте.
Он нас усадил и велел дядьке ехать и развезти нас по домам. В машине выяснилось, что он сунул дядьке деньги, и мы никак не могли выяснить, сколько именно.
А сам он спохватился, что в кафе остался его друг, и теперь его надо выручать, забирать и везти домой.
На другой день он свалился с тем самым гриппом, которым позже заболели все мы.
Деньги мы ему вернули, как только получили зарплату.
Он пытался отнекиваться, но кто бы его слушал.
Ну и вот. У меня, конечно, скверный характер. И я то и дело на него обижаюсь и с ним спорю.
Но... Новый год.
И всё.