Байкал
Вообще-то я не помню возраст, когда куклы, дед мороз, иванушка-дурачок были не как-будто-настоящими, а в-самом-делешными и взаправдашними.
За исключением Байкала. Нам его подарил дядя Гена. Байкал был больше меня, похож на сербернара, хотя смутно помню, как он выглядел, совсем не помню, как я с ним играла, как его кормила, зато помню, как он ушел.
Прибежали соседские мальчишки и сказали, что его разорвали на клочья и он валяется в луже на конце деревни.
Я не могла в это поверить. Нет, они, наверное, что-то перепутали. Да, мы его забыли занести домой с вечера и он потерялся. Мама сказала, что больше мы его не увидим, что это нам урок и игрушки надо заносить домой. Но я-то верила, что он вернется.
Тогда конец деревни для меня был как Москва в школе - нечто запретное и далекое, таящее кучу опасностей, и, разумеется, без родителей и носа туда нельзя было сунуть.
...я бежала на конец деревни, преодолевая страх и свою правильность. Клочья были разбросаны в радиусе нескольких метров. Оживить его было уже нельзя. Я стояла и слезы текли рекой. Наверное, тогда в первый раз щемящая пустота в груди подступила к горлу.
Для всех это была разорванная на части игрушка, даже для не по годам смышленого младшего брата :)
А для меня это была первая потеря близкого для меня существа.
Если бы я повзрослела чуть-чуть пораньше, и он стал бы просто игрушкой, пускай даже любимой, все было бы проще, и я бы, наверное, ни его, ни его потери не помнила.
Но тогда у меня не было бы собаки.
За исключением Байкала. Нам его подарил дядя Гена. Байкал был больше меня, похож на сербернара, хотя смутно помню, как он выглядел, совсем не помню, как я с ним играла, как его кормила, зато помню, как он ушел.
Прибежали соседские мальчишки и сказали, что его разорвали на клочья и он валяется в луже на конце деревни.
Я не могла в это поверить. Нет, они, наверное, что-то перепутали. Да, мы его забыли занести домой с вечера и он потерялся. Мама сказала, что больше мы его не увидим, что это нам урок и игрушки надо заносить домой. Но я-то верила, что он вернется.
Тогда конец деревни для меня был как Москва в школе - нечто запретное и далекое, таящее кучу опасностей, и, разумеется, без родителей и носа туда нельзя было сунуть.
...я бежала на конец деревни, преодолевая страх и свою правильность. Клочья были разбросаны в радиусе нескольких метров. Оживить его было уже нельзя. Я стояла и слезы текли рекой. Наверное, тогда в первый раз щемящая пустота в груди подступила к горлу.
Для всех это была разорванная на части игрушка, даже для не по годам смышленого младшего брата :)
А для меня это была первая потеря близкого для меня существа.
Если бы я повзрослела чуть-чуть пораньше, и он стал бы просто игрушкой, пускай даже любимой, все было бы проще, и я бы, наверное, ни его, ни его потери не помнила.
Но тогда у меня не было бы собаки.