(no subject)
"Так живёшь, и снимешь то, что у тебя вроде всегда перед глазами, а ни фига… Всё исчезает. То мгновение, которое ты думаешь, длится одну сто двадцать пятую долю секунды, на самом деле гораздо короче. То есть, ты снял, а вещь следом исчезает. Снял стену, а её вскоре снесли. Весной снял цветущий куст, казалось бы, что такое цветущий куст, он и на следующий год зацветёт. Снял этот куст. Хороший снимок. А вскоре там построили дом, и условно говоря, куста не стало, пространство уже совсем другое. И вот это пугает, что снимаешь ты то, что исчезает. А внутреннее осознание этого наводит на мысль: а что будет, если ты этого не снимешь? А ничего не будет, просто НИЧЕГО. Надо снимать."
- В семидесятые и восьмидесятые был просто всплеск имён в русской фотографии, с чем это связано?
- Это связано с тем, что мы были самой читающей страной в мире. Читали потому, что не хрена было делать. Но надо отдать должное тем временам, читали очень классные вещи, а сейчас читают всякую фигню. Я это к тому говорю, что потребность в качественном диалоге пропала. Я смотрю за реакцией зрителей на мои фотографии, и очень часто вижу пустые глаза.
- В каком состоянии современная русская фотография?
- Полное дерьмо. Пик фотографии был в конце восьмидесятых, когда фотографы были нищими, работали в народных студиях, где-то подбирали халтурки. Можно было прожить, и быть в творчестве. А сегодня никаких халтурок нет, единственное, чем можно зарабатывать реальные деньги - это свадьбы, детские сады и школы. Люди по стране так и зарабатывают, но творчеством это назвать нельзя. Вот так и лопнула фотография. Очень странная ситуация с русской фотографией в принципе. Американцы, например, всегда работали на дядю, но делали это классно, у нас же, работая на дядю, лепили всякую херню, взять хоть Родченко. Все эти ракурсы - мура, делались исходя из голого принципа - привносить новое в искусство. Никаких чувств в его фотографиях нет, и не только в его. Поразительно то, что люди, которые обладают фотоаппаратом, в тоже время не обладают ответственностью за то, что они снимают. Как удаётся делать классные фотографии западным фотографам? Они же не с неба упали. Всё дело в визуальной культуре, которая у них есть, а у нас - нет.
- А как же русский авангард и всё такое?
- Я не то имею в виду. Когда ты лежишь больной, не спишь, смотришь в потолок и видишь лепнину, красивые разводы, это у тебя остаётся. А если ты видишь подвесной потолок, то у тебя ничего в душе не останется. Я ещё лет двадцать назад сказал, что человек, который вырос в современной квартире, никогда не будет иметь высокой визуальной культуры, у него это не заложено на элементарном уровне.
- На своём примере скажите, какие могут быть взаимоотношения между художником и властью?
- Да никаких. Что такое художник? Вот если кто-то делает кофеварки, и от этого получает кайф - это тоже, что и художник. Все эти страдания и муки художника придумали в конце девятнадцатого века. Испортили этим всё. Перелом сознания был в то время, один раз в истории искусства. А весь двадцатый век все искали чего-то нового, чего-то нового, чего-то нового. И что? Ничего не нашли, а наваяли кучу говна. Вот я очень хорошо относился к Сальвадору Дали, а сейчас смотрю… фигня фигнёй, какая-то напыщенная хрень, и не более того. И вот, и что нашли? Надо не искать, а пытаться найти что-то, что тебе близко и, условно говоря, быть искренним.
- Почему вы почти не снимаете портреты?
- Для того, чтобы сделать хороший портрет, нужно взять известного человека, и даже если вы делаете никакой снимок, он всё равно будет интересен. Недавно один журнал заказал мне съёмку Шендеровича. Меня это не впечатлило. Он всё время что-то из себя строил, и говорил: «Ой, да вы просто расстреливаете меня». А у меня фотоаппарат бесшумный. Скучно всё это. Знаменитостей и без меня есть, кому снимать.
08 Апрель 2009 @ 17:45
Интервью с Сан Санычем Слюсаревым