216. КРЯКК 2014. Дискуссия "Современный город в микроисториях"
Дискуссия "Современный город в микроисториях", что состоялась в последний день Красноярской ярмарки книжной культуры 2014, пожалуй, была одной из самых содержательных и плотных по количеству рассмотренных аспектов и высказанных мыслей. А еще она показалась самой последовательной и экономичной: участникам не приходилось долго договариваться об используемой терминологии. Поводом для дискуссии была новая книжная серия издательства "Новое литературное обозрение" «Studia urbanica». Как раз с краткого представления трех первых книг серии «Studia urbanica» все и началось.
Своим видением города в его истории и современности, видением его осмысления делились Олег Паченков - редактор серии «Studia urbanica», исследователь города в Европейском университете в Санкт-Петербурге (кстати, Олег родился в нашем крае, в Норильске) и Оксана Запорожец, исследующая проблемы урбанистики в Высшей школе экономики. Вела дискуссию (как всегда, выше всяких похвал!) Ирина Прохорова.
Олег сформулировал две цели серии «Studia urbanica»: 1) публикация переводов зарубежных исследователей как преодоление имеющей место в течение нескольких десятилетий изоляции России от направлений осмысления городской жизни за ее пределами и 2) создание дискуссионной площадки, стимулирующей создание чего-то нового в городской среде.
Постарались посчитать, как давно начала развиваться урбанистика как серьезное осмысление города. Оксана отметив, что на городскую мысль существует определенная мода, обозначила как ее начало XIX век - первый интенсивный период изменения города, следствием которого стала потребность его осмысления. Тогда стали резко меняться размеры городов, социальный состав, занятия горожан. Последняя же волна интереса к городским исследованиям возникла в 90-х годах XX века, когда изменилось отношение и к человеку, и к пространству: стало очевидным, что последнее влияем на первого.
Олег Паченков прочертил еще одну границу в осмыслении города - 60-е, когда выяснилось, что те города, которые до сих пор строили, не очень то пригодны для жизни. Это отразилось в ряде книг, которые выходили в течение 2-3-х десятилетий. Одна из них вышедшая в новой книжной серии классическая работа Рэя Ольденбурга "Третье место", написанная в 80-х. (Олег, кстати, оговорился по поводу актуальности сегодня таких изданий: один из самых сильных шоков, возникающих при чтении американских исследований 70-80-х годов, это то, до какой степени мы повторяем ошибки, совершенные в других городах мира, не делая никаких выводов.) Вот тогда то и появилась концепция нового урбанизма, в которой обратились к человеку и поставили во главу угла комфортность его проживания в городе. Для этой концепции стала характерна междисциплинарность - представители разных областей знания, осмысляя город, стали общаться между собой.
Причины ситуации 60-х, когда выяснилось, что построили не то, к чему стремились, обнаружили и в городе изначальном. Первые города строили не для жизни, а для работы. Они формировались вокруг заводов-фабрик, и люди, проживая рядом, имели возможность, никуда не перемещаясь, переночевать, восстановится и вновь приступить к работе. "Жить там никто не собирался". Олег обратил внимание и на более позднюю тенденцию, усиливающую некомфортность города и наиболее ярко проявившуюся в Америке. Это формирование и расширение пригородов. Это та самая "одноэтажная Америка". Она принесла размазанность жизни по территории, ощущение городской среды, транспортные проблемы, существование мертвых зон в определенные суточные периоды (люди на работе, замирает пригород, вечером замирает центр).
О том, что такое город для человека в советском воплощении, рассуждала Оксана. Целью архитектуры того общества было создание нового человека и нового типа коллективности. В архитектуре отражалась и через нее работало отношение к человеку с позиции родителя, воспитателя. Архитектура задавала (навязывала?) рамки, сценарии поведения. Все было для человека, но человек рассматривался как воспитуемый, а значит, относительно пассивный. Оксана вспомнила фильм "Хрущевки" из серии "Советская империя". (Не смотрели? Начните - вполне возможно, не оторветесь. Там и старая хроника, и современные спецэффекты и хороший рассказ.) Увы, и сегодня эта позиция воспитателя по отношению к человеку при конструировании городских пространств и зданий не преодолена. В результате - неудобная для человека (хотя, возможно, и очень красивая) среда, с которой он не знает, что делать. Нет уютного пространства, в котором хочет жить человек. Разрешает ли современный урбанизм это противоречие?
Ирина Прохорова вспомнила о прибалтийском опыте, о котором писали в советское время. После того, как строили дом, пространство вокруг не асфальтировали до тех пор, пока люди сами не протопчут дорожки. (Такой опыт, кстати, был и в детской коммуне Макаренко.) После этого уже никто газоны не топтал. Это не по-советски, потому как не навязывали дорожки. (В Красноярске в новостройках в этом отношении (в основном?) все по-советски.) Закладывается ли в концепцию нового урбанизма самоорганизация людей, определяющих особенности пространства, в котором им предстоит жить?
На вопрос ответил Олег Паченков, выделив две степени участия людей в конструировании современных пространств. Первая - это когда профессионалы учитывают потребности людей, вторая же - они сами являются экспертами и, тем самым, создателями городской среды.
Участники отметили любопытную тенденцию: архитекторы никогда не живут в спроектированных ими домах. Это к вопросу об искусстве ради искусства. Зачастую оригинальные проекты воплощаются в не менее оригинальные здания, жить в которых неудобно. (Впрочем, в Красноярске есть классический антипример - дом Чернышова, который архитектор построил для себя и использовал по назначению.)
Оксана рассказала о том, как в Царицино (о котором одна из первых книг серии «Studia urbanica») организаторы комплекса, созданного с целью приобщать людей к истории, прислушались (и присмотрелись) к посетителям. Последние не хотели посещать организованный там богатый музей, но зато большое внимание уделяли парку. И музей пошел к людям - в парк были выставлены скульптуры, какие-то другие элементы экспозиции, на фоне которых люди стали активно фотографироваться, вокруг которых стали создаваться какие-то новые традиции. Ирина Прохорова вспомнила о приятных впечатлениях, полученных от наблюдения за свадьбами, которые массово стали посещать этот парк. Организаторы и из этого сделали вывод - подготовили выставку об истории свадебного обряда, которая стала востребована теми же молодыми парами.
И наконец, центральное для новой серии понятие "микроурбанизм". Что это, собственно, такое? Это исследование города в деталях - не на уровне масштабных, массовых процессов, не с птичьего полета, а на уровне человека. Отсюда название подхода "новая антропология города". При этом принципиально изучение не горожанина вообще, а разных групп жителей города, в том числе "экзотических" - руферов, дигеров. Детальный подход позволяет увидеть глубину мира чувств людей, проживающих город и его элементы.
Ирина Прохорова привела примеры освоения горожанами пространства через присвоение памятникам символических функций независимо от задумки скульпторов и архитекторов. Потереть нос собачке - успешно сдать экзамен. (Красноярцам хорошо известна скульптура, приносящая такую же удачу - первый памятник, сошедший к людям, в "городскую толпу", памятник художнику Андрею Поздееву.) Оксана попыталась объяснить этот энтузиазм горожан базовой потребностью человека в активности, самореализации - потребностью сделать свой вклад в новую традицию. Еще не ритуализированная практика дает такую возможность. Это и есть город, в котором можно. Прозвучали и примеры целенаправленно инициированного и профинансированного Фондом Михаила Прохорова создания милых, неидеологизированных памятников в Норильске.
Измерение насыщенности культурной жизни также оказалось в фокусе дискуссии. Традиционным был и до сих пор является сбор статистических показателей. (А уж коллеги библиотекари с этим знакомы как никто. Для нас до сих пор жутко важно, сколько читателей нас посетили, сколько поучаствовали в том или ином мероприятии.) Как правило, такие замеры проводились относительно государственных учреждений культуры. И только в последнее время за рубежом обратились к другой части культурной жизни города - посещения кафе, ресторанов, ночных клубов других заведений, которые прежде вообще не входили в понятие культурной жизни. А без этого слоя невозможно получить представление о насыщенности культурной жизни города. Сейчас в Красноярске обозначилась тенденция низовых инициатив, но она недостаточно интенсивна.
Обсудили и такие "третьи места" как кафе и коммуникативные практики, которые в них складываются. В таких кафе функция питания отходит на второй план, главное - общение. Оксана обратила внимание на недостаток в России городской коммуникативной культуры, который создает пустоту, заполняемую технологиями: люди сидят рядом в кафе и общаются с другими собеседниками с помощью гаджетов через интернет. Развивая тему, Олег подробно представил книгу Ольденбурга "Третье место". Он с гордостью выделил свой город - Санкт-Петербург, как особенный в России по уровню развития третьих мест, отметив, что все значимые площадки обсуждений, точки общения в нем сосредоточены в местах общепита. А Оксана заметила, что новая книжная серия интересна тем, что представляет опыт не только столичных центров, но и самых разных городов - российских, других стран. И предостерегла читателей, которых книги сподвигнут на наблюдения за своим городом, идти магистральными направлениями - отыскивать третьи места, описанные, например, Ольденбургом. Она призвала присматриваться к самым разным местам и точкам коммуникаций. ("А пересчитать кафе мы всегда успеем".)
Вопросы из зала, прозвучавшие по окончании дискуссии, обнаружили красноярские проблемы конфликта власти и активных горожан, выдвигающих инициативы по совершенствованию городской среды, трудности, с которыми встречаются частные предприниматели, работающие в направлении создания третьих мест. Мне показалась интересной ситуация с вопросом молодого человека, который попросил участников подытожить, о каком все-таки городе шла речь: о городе, жители которого преследуют гедонистическую цель получения удовольствия от жизни (ведь говорили о комфорте), о городе потребления? Ирина Прохорова, отвечая на вопрос (или, точнее, не отвечая), встала на позицию воспитателя, возвращающего вопрошающего на основные ценности обсуждаемой темы - город для человека, а не для реализации абстрактных идей. Так и не была принята потребность красноярца в осмыслении современного города на уровне человечества в целом. (Он уточнил: "Мне не интересно говорить о собственных желаниях, интересно - о человечества в целом".) В этом есть определенная логика: полтора часа говорили о практиках гуманистического города и вдруг... Но из этого вопроса мог бы получиться очень интересный разговор по существу. А вышло что-то вроде заглушения потребности конкретного человека в понимании сути. Возможно, так бы не случилось, если бы оставалось побольше времени... И все же Олег Паченков ответил на вопрос, для чего современный город - для самореализации.
Своим видением города в его истории и современности, видением его осмысления делились Олег Паченков - редактор серии «Studia urbanica», исследователь города в Европейском университете в Санкт-Петербурге (кстати, Олег родился в нашем крае, в Норильске) и Оксана Запорожец, исследующая проблемы урбанистики в Высшей школе экономики. Вела дискуссию (как всегда, выше всяких похвал!) Ирина Прохорова.
Олег сформулировал две цели серии «Studia urbanica»: 1) публикация переводов зарубежных исследователей как преодоление имеющей место в течение нескольких десятилетий изоляции России от направлений осмысления городской жизни за ее пределами и 2) создание дискуссионной площадки, стимулирующей создание чего-то нового в городской среде.
Постарались посчитать, как давно начала развиваться урбанистика как серьезное осмысление города. Оксана отметив, что на городскую мысль существует определенная мода, обозначила как ее начало XIX век - первый интенсивный период изменения города, следствием которого стала потребность его осмысления. Тогда стали резко меняться размеры городов, социальный состав, занятия горожан. Последняя же волна интереса к городским исследованиям возникла в 90-х годах XX века, когда изменилось отношение и к человеку, и к пространству: стало очевидным, что последнее влияем на первого.
Олег Паченков прочертил еще одну границу в осмыслении города - 60-е, когда выяснилось, что те города, которые до сих пор строили, не очень то пригодны для жизни. Это отразилось в ряде книг, которые выходили в течение 2-3-х десятилетий. Одна из них вышедшая в новой книжной серии классическая работа Рэя Ольденбурга "Третье место", написанная в 80-х. (Олег, кстати, оговорился по поводу актуальности сегодня таких изданий: один из самых сильных шоков, возникающих при чтении американских исследований 70-80-х годов, это то, до какой степени мы повторяем ошибки, совершенные в других городах мира, не делая никаких выводов.) Вот тогда то и появилась концепция нового урбанизма, в которой обратились к человеку и поставили во главу угла комфортность его проживания в городе. Для этой концепции стала характерна междисциплинарность - представители разных областей знания, осмысляя город, стали общаться между собой.
Click to viewПричины ситуации 60-х, когда выяснилось, что построили не то, к чему стремились, обнаружили и в городе изначальном. Первые города строили не для жизни, а для работы. Они формировались вокруг заводов-фабрик, и люди, проживая рядом, имели возможность, никуда не перемещаясь, переночевать, восстановится и вновь приступить к работе. "Жить там никто не собирался". Олег обратил внимание и на более позднюю тенденцию, усиливающую некомфортность города и наиболее ярко проявившуюся в Америке. Это формирование и расширение пригородов. Это та самая "одноэтажная Америка". Она принесла размазанность жизни по территории, ощущение городской среды, транспортные проблемы, существование мертвых зон в определенные суточные периоды (люди на работе, замирает пригород, вечером замирает центр).
О том, что такое город для человека в советском воплощении, рассуждала Оксана. Целью архитектуры того общества было создание нового человека и нового типа коллективности. В архитектуре отражалась и через нее работало отношение к человеку с позиции родителя, воспитателя. Архитектура задавала (навязывала?) рамки, сценарии поведения. Все было для человека, но человек рассматривался как воспитуемый, а значит, относительно пассивный. Оксана вспомнила фильм "Хрущевки" из серии "Советская империя". (Не смотрели? Начните - вполне возможно, не оторветесь. Там и старая хроника, и современные спецэффекты и хороший рассказ.) Увы, и сегодня эта позиция воспитателя по отношению к человеку при конструировании городских пространств и зданий не преодолена. В результате - неудобная для человека (хотя, возможно, и очень красивая) среда, с которой он не знает, что делать. Нет уютного пространства, в котором хочет жить человек. Разрешает ли современный урбанизм это противоречие?
Ирина Прохорова вспомнила о прибалтийском опыте, о котором писали в советское время. После того, как строили дом, пространство вокруг не асфальтировали до тех пор, пока люди сами не протопчут дорожки. (Такой опыт, кстати, был и в детской коммуне Макаренко.) После этого уже никто газоны не топтал. Это не по-советски, потому как не навязывали дорожки. (В Красноярске в новостройках в этом отношении (в основном?) все по-советски.) Закладывается ли в концепцию нового урбанизма самоорганизация людей, определяющих особенности пространства, в котором им предстоит жить?
На вопрос ответил Олег Паченков, выделив две степени участия людей в конструировании современных пространств. Первая - это когда профессионалы учитывают потребности людей, вторая же - они сами являются экспертами и, тем самым, создателями городской среды.
Участники отметили любопытную тенденцию: архитекторы никогда не живут в спроектированных ими домах. Это к вопросу об искусстве ради искусства. Зачастую оригинальные проекты воплощаются в не менее оригинальные здания, жить в которых неудобно. (Впрочем, в Красноярске есть классический антипример - дом Чернышова, который архитектор построил для себя и использовал по назначению.)
Оксана рассказала о том, как в Царицино (о котором одна из первых книг серии «Studia urbanica») организаторы комплекса, созданного с целью приобщать людей к истории, прислушались (и присмотрелись) к посетителям. Последние не хотели посещать организованный там богатый музей, но зато большое внимание уделяли парку. И музей пошел к людям - в парк были выставлены скульптуры, какие-то другие элементы экспозиции, на фоне которых люди стали активно фотографироваться, вокруг которых стали создаваться какие-то новые традиции. Ирина Прохорова вспомнила о приятных впечатлениях, полученных от наблюдения за свадьбами, которые массово стали посещать этот парк. Организаторы и из этого сделали вывод - подготовили выставку об истории свадебного обряда, которая стала востребована теми же молодыми парами.
И наконец, центральное для новой серии понятие "микроурбанизм". Что это, собственно, такое? Это исследование города в деталях - не на уровне масштабных, массовых процессов, не с птичьего полета, а на уровне человека. Отсюда название подхода "новая антропология города". При этом принципиально изучение не горожанина вообще, а разных групп жителей города, в том числе "экзотических" - руферов, дигеров. Детальный подход позволяет увидеть глубину мира чувств людей, проживающих город и его элементы.
Ирина Прохорова привела примеры освоения горожанами пространства через присвоение памятникам символических функций независимо от задумки скульпторов и архитекторов. Потереть нос собачке - успешно сдать экзамен. (Красноярцам хорошо известна скульптура, приносящая такую же удачу - первый памятник, сошедший к людям, в "городскую толпу", памятник художнику Андрею Поздееву.) Оксана попыталась объяснить этот энтузиазм горожан базовой потребностью человека в активности, самореализации - потребностью сделать свой вклад в новую традицию. Еще не ритуализированная практика дает такую возможность. Это и есть город, в котором можно. Прозвучали и примеры целенаправленно инициированного и профинансированного Фондом Михаила Прохорова создания милых, неидеологизированных памятников в Норильске.
Измерение насыщенности культурной жизни также оказалось в фокусе дискуссии. Традиционным был и до сих пор является сбор статистических показателей. (А уж коллеги библиотекари с этим знакомы как никто. Для нас до сих пор жутко важно, сколько читателей нас посетили, сколько поучаствовали в том или ином мероприятии.) Как правило, такие замеры проводились относительно государственных учреждений культуры. И только в последнее время за рубежом обратились к другой части культурной жизни города - посещения кафе, ресторанов, ночных клубов других заведений, которые прежде вообще не входили в понятие культурной жизни. А без этого слоя невозможно получить представление о насыщенности культурной жизни города. Сейчас в Красноярске обозначилась тенденция низовых инициатив, но она недостаточно интенсивна.
Обсудили и такие "третьи места" как кафе и коммуникативные практики, которые в них складываются. В таких кафе функция питания отходит на второй план, главное - общение. Оксана обратила внимание на недостаток в России городской коммуникативной культуры, который создает пустоту, заполняемую технологиями: люди сидят рядом в кафе и общаются с другими собеседниками с помощью гаджетов через интернет. Развивая тему, Олег подробно представил книгу Ольденбурга "Третье место". Он с гордостью выделил свой город - Санкт-Петербург, как особенный в России по уровню развития третьих мест, отметив, что все значимые площадки обсуждений, точки общения в нем сосредоточены в местах общепита. А Оксана заметила, что новая книжная серия интересна тем, что представляет опыт не только столичных центров, но и самых разных городов - российских, других стран. И предостерегла читателей, которых книги сподвигнут на наблюдения за своим городом, идти магистральными направлениями - отыскивать третьи места, описанные, например, Ольденбургом. Она призвала присматриваться к самым разным местам и точкам коммуникаций. ("А пересчитать кафе мы всегда успеем".)
Вопросы из зала, прозвучавшие по окончании дискуссии, обнаружили красноярские проблемы конфликта власти и активных горожан, выдвигающих инициативы по совершенствованию городской среды, трудности, с которыми встречаются частные предприниматели, работающие в направлении создания третьих мест. Мне показалась интересной ситуация с вопросом молодого человека, который попросил участников подытожить, о каком все-таки городе шла речь: о городе, жители которого преследуют гедонистическую цель получения удовольствия от жизни (ведь говорили о комфорте), о городе потребления? Ирина Прохорова, отвечая на вопрос (или, точнее, не отвечая), встала на позицию воспитателя, возвращающего вопрошающего на основные ценности обсуждаемой темы - город для человека, а не для реализации абстрактных идей. Так и не была принята потребность красноярца в осмыслении современного города на уровне человечества в целом. (Он уточнил: "Мне не интересно говорить о собственных желаниях, интересно - о человечества в целом".) В этом есть определенная логика: полтора часа говорили о практиках гуманистического города и вдруг... Но из этого вопроса мог бы получиться очень интересный разговор по существу. А вышло что-то вроде заглушения потребности конкретного человека в понимании сути. Возможно, так бы не случилось, если бы оставалось побольше времени... И все же Олег Паченков ответил на вопрос, для чего современный город - для самореализации.