Почему Запад молчит о французском аналоге «Пакта Молотова - Риббентропа»?
Документ под названием «Пакт Молотова - Риббентропа» сегодня Запад и наша доморощенная либеральная «общественность» активно используют для того, чтобы выставить СССР одним из двух виновников развязывания Второй мировой войны и - что не менее важно - заретушировать роль Запада в трагических событиях. Между тем история этого документа началась не в момент его подписания - 23 августа 1939 года и даже не с письма Гитлера Сталину от 21 августа с предложением о визите министра иностранных дел Риббентропа в Москву. Не углубляясь в дебри европейской политики 1920-30-х гг., можно сказать следующее: если бы еще за год до августа 1939 года кто-либо сказал Гитлеру или Сталину, что в Москве будут встречать немецкую делегацию во главе с самим Риббентропом и подписывать с ней договор в Кремле, то это сочли бы плохой шуткой.
Подписание пакта Молотова -Риббентропа. За столом Нарком иностранных дел СССР Молотов. У него за спиной - глава МИД Германии Риббентроп. Второй справа - Сталин (historyplace.com)
Достаточно сказать, что министр иностранных дел Третьего рейха был тогда известен тем, что приветствовал вскинутой рукой и возгласом «Хайль!» английского короля. Человека, высказавшего предположение, что такого истового нациста станут встречать в Кремле, отдали бы в крепкие руки даже не следователей, а психиатров. Причем как в Берлине, так и в Москве.
До сих пор раздается немало голосов, рассуждающих на все лады об аморальности и даже преступности подписания с фашистами пакта и особенно секретного приложения к нему о разделе сфер влияния. Однако прежде чем судить Сталина, давайте вспомним, что почти за 9 месяцев до этого, 6 декабря 1938 года, аналогичный пакт о ненападении с Германией подписала, например, Франция. После чего министр иностранных дел Франции Боннэ разослал циркулярное письмо, где информировал французских послов об итогах его переговоров с Риббентропом, сообщая, что «германская политика отныне ориентируется на борьбу против большевизма. Германия проявляет свою волю к экспансии на Восток».
В ответ на послание Боннэ французский посол в Берлине Кулондр 15 декабря направил в Париж обширный доклад, где давал развернутый анализ германской политики на будущее: «Стремление Третьего рейха к экспансии на Востоке мне кажется столь же очевидным, как и его отказ, по крайней мере в настоящее время, от всяких завоеваний на Западе, одно вытекает из другого... Стать хозяином в Центральной Европе, подчинив себе Чехословакию и Венгрию, затем создать Великую Украину под немецкой гегемонией - таковой в основном кажется концепция, принятая нацистскими руководителями».
Из текста телеграммы Боннэ следует: Риббентроп во время франко-германских переговоров убедил французов, что Германия готовится к войне с СССР. Судя по письму Кулондра, речь шла о немецком проекте создания «Великой Украины». Не говоря уже о том, что для французов на тот момент не являлось секретом, что Гитлер собирается подчинить себе Чехословакию, суверенитет которой Запад гарантировал в Мюнхене (гарантировал так «замечательно», что спустя немногим более полугода после Мюнхенского сговора Чехословакия как государство перестала существовать). Вот здесь и возникает вопрос: разве тот факт, что Германия готовила агрессию против СССР и открыто говорила об этом на переговорах, заставил «высокоморальных» французов отказаться от договора с Гитлером?
Напротив, правительство Франции, имея с Москвой договор о взаимопомощи и будучи в курсе намерений Гитлера совершить агрессию против СССР, как ни в чем не бывало заключает с Германией соглашение о ненападении, и тем самым гарантирует фашистам в случае начала германо-советской войны неприкосновенность их западных границ, сознательно подталкивая этим Гитлера к войне с СССР. Так почему же, если такое было позволено Франции, и поныне никто этих ее действий публично не порицает, аналогичные шаги Сталина вдруг объявляются преступными?
Теперь о секретном приложении к советско-германскому пакту. Здесь резонно спросить у современных ревнителей морали: а разве в Первую мировую войну Антанта не имела секретных договоров о переделе границ государств после войны? Разве, скажем, та же Франция не заявляла претензий на возврат Эльзаса и Лотарингии, а Россия не желала завладеть Константинополем и проливами? И чем, скажем, возврат Эльзаса и Лотарингии в нравственном и правовом отношениях отличается от возврата Советским Союзом Прибалтики, Западной Украины и Западной Белоруссии?
Собственно говоря, в 1939 году многие выдающиеся западные лидеры, не связанные с мюнхенской политикой, именно таким образом и воспринимали действия Советского Союза, и не видели в них ничего предосудительного. Так, например, 1 октября 1939 года Черчилль, выступая по радио, заявлял: «Для защиты России от нацистской угрозы явно необходимо было, чтобы русские армии стояли на этой линии».
Ллойд Джордж, бывший в 1916-1922 гг. английским премьером, говорил о вступлении в Польшу Красной армии: «СССР занял территории, которые не являются польскими и были захвачены ею (Польшей. - Прим. ред.) после Первой мировой войны... Было бы безумием поставить русское продвижение на одну доску с продвижением Германии».
Генерал де Голль, оценивая причины, побудившие Сталина заключить советско-германский пакт, пишет в своих мемуарах: «В позиции, которую занял Сталин, неожиданно выступив заодно с Гитлером, отчетливо проявилось его убеждение, что Франция не сдвинется с места, и у Германии, таким образом, руки будут свободными, и лучше уж разделить вместе с ней добычу, чем оказаться ее жертвой. В то время как силы противника почти полностью были заняты на Висле, мы, кроме нескольких демонстративных действий, ничего не предприняли, чтобы выйти на Рейн».
Шарль де Голль (bigpicture.ru/)
Впрочем, среди сторонников натравливания Германии на СССР, про которых де Голль писал: «Некоторые круги усматривали врага скорее в Сталине, чем в Гитлере», после подписания советско-германского пакта царили растерянность и злоба. Близкая к правительству Франции газета «Тан» назвала действия Гитлера ИЗМЕНОЙ и писала в конце августа: «Пакт означает отказ Германии от натиска в сторону балканских стран, от ее планов в отношении Украины и от ее надежд на выход к Черному морю, отказ от всего того, что составляло основу германской экспансии в сторону Востока. Этот шаг означает также конец «Антикоминтерновского пакта», направленного против Советского Союза, поскольку «Антикоминтерновский пакт» становится теперь беспредметным».
И даже в середине декабря 1939 года, когда после оккупации Польши никаких сомнений в агрессивности намерений фашистских лидеров уже ни у кого не было, министр внутренних дел Франции Альбер Сарро в своем выступлении в парламенте сформулировал кредо французского правительства: «Единственная опасность, которой нам на самом деле надо бояться, - это большевизм. Германская опасность по сравнению с ней - ничто. Мы могли бы договориться с Германией». А ведь это было сказано в то время, когда Франция уже находилась в состоянии войны с Германией!
Достаточно сравнить два вышеприведенных пассажа с тем, что писал министр иностранных дел Франции Боннэ в своем циркулярном письме после подписания франко-германского пакта о ненападении, и сразу станет ясно, что антисоветизм был долговременной основой внешней политики Парижа. Именно поэтому на том этапе Москва и была вынуждена отказаться от союза с Западом.
Министр иностранных дел Франции Жорж Боннэ (ookaboo.com)
Историк Юрий Житорчук отмечает: заключив пакт о ненападении с фашистской Германией, Сталин фактически временно перевел восточный вектор агрессивных устремлений Гитлера на запад. Тем самым он решил целый ряд проблем, стоявших перед СССР. Во-первых, в результате дипломатической игры Сталину удалось вернуть страну к границам Российской империи 1913 года. При этом территориальные приращения, ставшие возможными благодаря соглашению с Гитлером, фактически сделались легитимными, и их никто не оспаривал ни во время последующих переговоров «Большой тройки», ни во время Хельсинкских переговоров.
Во-вторых, договор о дружбе с Германией сделал бессмысленной планирование агрессии Японии против СССР, поскольку такая агрессия имела смысл только при скоординированном нападении на Советский Союз Японии и Германии. Гитлер же даже не предупредил заранее японских союзников об изменении своих намерений. В результате японское правительство в своей ноте от 24 августа заявило Германии: «Заключение Германией с Россией пакта о ненападении является серьезным нарушением сепаратного соглашения, связанного с «Антикоминтерновским пактом» между Японией и Германией».
В-третьих, фактически заставив Запад воевать с Гитлером, Сталин с первых же дней Великой Отечественной войны обеспечил СССР союзниками, которые не только отвлекали на себя часть военных сил Германии (правда, сравнительно небольшую), но и поставляли для Советской России оружие, технику и продовольствие по ленд-лизу.
Источник: http://www.km.ru/front-projects/krestovyi-pokhod-zapada-protiv-rossii/pochemu-zapad-molchit-o-frantsuzskom-analoge-pa
Подписание пакта Молотова -Риббентропа. За столом Нарком иностранных дел СССР Молотов. У него за спиной - глава МИД Германии Риббентроп. Второй справа - Сталин (historyplace.com)
Достаточно сказать, что министр иностранных дел Третьего рейха был тогда известен тем, что приветствовал вскинутой рукой и возгласом «Хайль!» английского короля. Человека, высказавшего предположение, что такого истового нациста станут встречать в Кремле, отдали бы в крепкие руки даже не следователей, а психиатров. Причем как в Берлине, так и в Москве.
До сих пор раздается немало голосов, рассуждающих на все лады об аморальности и даже преступности подписания с фашистами пакта и особенно секретного приложения к нему о разделе сфер влияния. Однако прежде чем судить Сталина, давайте вспомним, что почти за 9 месяцев до этого, 6 декабря 1938 года, аналогичный пакт о ненападении с Германией подписала, например, Франция. После чего министр иностранных дел Франции Боннэ разослал циркулярное письмо, где информировал французских послов об итогах его переговоров с Риббентропом, сообщая, что «германская политика отныне ориентируется на борьбу против большевизма. Германия проявляет свою волю к экспансии на Восток».
В ответ на послание Боннэ французский посол в Берлине Кулондр 15 декабря направил в Париж обширный доклад, где давал развернутый анализ германской политики на будущее: «Стремление Третьего рейха к экспансии на Востоке мне кажется столь же очевидным, как и его отказ, по крайней мере в настоящее время, от всяких завоеваний на Западе, одно вытекает из другого... Стать хозяином в Центральной Европе, подчинив себе Чехословакию и Венгрию, затем создать Великую Украину под немецкой гегемонией - таковой в основном кажется концепция, принятая нацистскими руководителями».
Из текста телеграммы Боннэ следует: Риббентроп во время франко-германских переговоров убедил французов, что Германия готовится к войне с СССР. Судя по письму Кулондра, речь шла о немецком проекте создания «Великой Украины». Не говоря уже о том, что для французов на тот момент не являлось секретом, что Гитлер собирается подчинить себе Чехословакию, суверенитет которой Запад гарантировал в Мюнхене (гарантировал так «замечательно», что спустя немногим более полугода после Мюнхенского сговора Чехословакия как государство перестала существовать). Вот здесь и возникает вопрос: разве тот факт, что Германия готовила агрессию против СССР и открыто говорила об этом на переговорах, заставил «высокоморальных» французов отказаться от договора с Гитлером?
Напротив, правительство Франции, имея с Москвой договор о взаимопомощи и будучи в курсе намерений Гитлера совершить агрессию против СССР, как ни в чем не бывало заключает с Германией соглашение о ненападении, и тем самым гарантирует фашистам в случае начала германо-советской войны неприкосновенность их западных границ, сознательно подталкивая этим Гитлера к войне с СССР. Так почему же, если такое было позволено Франции, и поныне никто этих ее действий публично не порицает, аналогичные шаги Сталина вдруг объявляются преступными?
Теперь о секретном приложении к советско-германскому пакту. Здесь резонно спросить у современных ревнителей морали: а разве в Первую мировую войну Антанта не имела секретных договоров о переделе границ государств после войны? Разве, скажем, та же Франция не заявляла претензий на возврат Эльзаса и Лотарингии, а Россия не желала завладеть Константинополем и проливами? И чем, скажем, возврат Эльзаса и Лотарингии в нравственном и правовом отношениях отличается от возврата Советским Союзом Прибалтики, Западной Украины и Западной Белоруссии?
Собственно говоря, в 1939 году многие выдающиеся западные лидеры, не связанные с мюнхенской политикой, именно таким образом и воспринимали действия Советского Союза, и не видели в них ничего предосудительного. Так, например, 1 октября 1939 года Черчилль, выступая по радио, заявлял: «Для защиты России от нацистской угрозы явно необходимо было, чтобы русские армии стояли на этой линии».
Ллойд Джордж, бывший в 1916-1922 гг. английским премьером, говорил о вступлении в Польшу Красной армии: «СССР занял территории, которые не являются польскими и были захвачены ею (Польшей. - Прим. ред.) после Первой мировой войны... Было бы безумием поставить русское продвижение на одну доску с продвижением Германии».
Генерал де Голль, оценивая причины, побудившие Сталина заключить советско-германский пакт, пишет в своих мемуарах: «В позиции, которую занял Сталин, неожиданно выступив заодно с Гитлером, отчетливо проявилось его убеждение, что Франция не сдвинется с места, и у Германии, таким образом, руки будут свободными, и лучше уж разделить вместе с ней добычу, чем оказаться ее жертвой. В то время как силы противника почти полностью были заняты на Висле, мы, кроме нескольких демонстративных действий, ничего не предприняли, чтобы выйти на Рейн».
Шарль де Голль (bigpicture.ru/)
Впрочем, среди сторонников натравливания Германии на СССР, про которых де Голль писал: «Некоторые круги усматривали врага скорее в Сталине, чем в Гитлере», после подписания советско-германского пакта царили растерянность и злоба. Близкая к правительству Франции газета «Тан» назвала действия Гитлера ИЗМЕНОЙ и писала в конце августа: «Пакт означает отказ Германии от натиска в сторону балканских стран, от ее планов в отношении Украины и от ее надежд на выход к Черному морю, отказ от всего того, что составляло основу германской экспансии в сторону Востока. Этот шаг означает также конец «Антикоминтерновского пакта», направленного против Советского Союза, поскольку «Антикоминтерновский пакт» становится теперь беспредметным».
И даже в середине декабря 1939 года, когда после оккупации Польши никаких сомнений в агрессивности намерений фашистских лидеров уже ни у кого не было, министр внутренних дел Франции Альбер Сарро в своем выступлении в парламенте сформулировал кредо французского правительства: «Единственная опасность, которой нам на самом деле надо бояться, - это большевизм. Германская опасность по сравнению с ней - ничто. Мы могли бы договориться с Германией». А ведь это было сказано в то время, когда Франция уже находилась в состоянии войны с Германией!
Достаточно сравнить два вышеприведенных пассажа с тем, что писал министр иностранных дел Франции Боннэ в своем циркулярном письме после подписания франко-германского пакта о ненападении, и сразу станет ясно, что антисоветизм был долговременной основой внешней политики Парижа. Именно поэтому на том этапе Москва и была вынуждена отказаться от союза с Западом.
Министр иностранных дел Франции Жорж Боннэ (ookaboo.com)
Историк Юрий Житорчук отмечает: заключив пакт о ненападении с фашистской Германией, Сталин фактически временно перевел восточный вектор агрессивных устремлений Гитлера на запад. Тем самым он решил целый ряд проблем, стоявших перед СССР. Во-первых, в результате дипломатической игры Сталину удалось вернуть страну к границам Российской империи 1913 года. При этом территориальные приращения, ставшие возможными благодаря соглашению с Гитлером, фактически сделались легитимными, и их никто не оспаривал ни во время последующих переговоров «Большой тройки», ни во время Хельсинкских переговоров.
Во-вторых, договор о дружбе с Германией сделал бессмысленной планирование агрессии Японии против СССР, поскольку такая агрессия имела смысл только при скоординированном нападении на Советский Союз Японии и Германии. Гитлер же даже не предупредил заранее японских союзников об изменении своих намерений. В результате японское правительство в своей ноте от 24 августа заявило Германии: «Заключение Германией с Россией пакта о ненападении является серьезным нарушением сепаратного соглашения, связанного с «Антикоминтерновским пактом» между Японией и Германией».
В-третьих, фактически заставив Запад воевать с Гитлером, Сталин с первых же дней Великой Отечественной войны обеспечил СССР союзниками, которые не только отвлекали на себя часть военных сил Германии (правда, сравнительно небольшую), но и поставляли для Советской России оружие, технику и продовольствие по ленд-лизу.
Источник: http://www.km.ru/front-projects/krestovyi-pokhod-zapada-protiv-rossii/pochemu-zapad-molchit-o-frantsuzskom-analoge-pa