Май 1999-го
Вступление.
Поскольку я собираюсь рассказывать о деревне с самого начала, с самых первых цветных фотографий (ЧБ просто не отсканированы, и их сотни и сотни), то начну не с самого начала - отсканированных слайдов, начну с 1999-го года (оставив слайды на потом). Ну, просто так вышло.
Тогда я снимала на «мыльницу»-Олимпус, количество «мест» на импортной цветной фотопленке ограничено, фотографий было мало - места экономились, проявляли в мастерских не всегда «на ура», часто портили, а потом с проявленной фотопленки печатали фотографии. А когда появился комп и иже с ним сканер, фотопленки или фотографии начали сканироваться для архива.
Так что после всех манипуляций качество оставляет желать лучшего. А после сканирования потерявших цветность фотографий и фотопленок приходилось еще и выправлять цвет. Выправляла в программе, «приложенной» к сканеру (сканер необычный, профессиональный, со всеми приспособлениями для сканирования фотографий, фотопленки и слайдов - муж долго такой искал). Вы увидите эти ужасные цвета - и они уже не исправляются. Мало того, мне еще приходилось «замазывать» жуткие царапины!
Поехали. (Примечание: волнистого попугайчика Тришеньку всегда и всюду возили с собой).
1999, 9 мая:
Холодный-морозный-снежный май.
Я уже писала об этом необычно холодном мае, показывала снег на участке и тюльпаны под снегом.
Подробнее - о Деревне. Дневниковые записи с купюрами.
Ослепительное солнце, более минус шести, вода в теплице покрылась льдом. С трудом представляется, что сейчас весна. День ясный, с облачками белыми, как снег, ночью опять обещан мороз.
В деревне! Оделись как на северный полюс - и все равно мерзли.
Были: Коля, Галя с внучкой Настюшей, Дуся. Пили чай, выпивали, закусывали. Потом прибыли Колины друзья в кол-ве 4 штук (и раньше нас схлынули), застолье, обожрун. Коля водил их вдоль реки и с гордостью показывал! Но Колины друзья мне не все понравились, шумные и эгоистичные, приехали, пожрали, попили и укатили. А Коля такой гордый - дом показывает, окрестности, вот это я посадил, вот это я сделаю, вот это перестрою, это я перестроил, и т.д., а им совершенно до фени, только себя слушают.
Ели: колбасы, рыбу красн. Галиного посола, мы холодца объелись. Мы с Ксю пили сухое, я, кажись, в жаре там перебалдела, малость как-то не так было… Коля дачу продал, и теперь в деревне будет часто, приглашали в любое время - мол, ключ под крыльцом, приезжайте, живите!
У них многосемейный подряд - кафе у дороги для дальнобойщиков, мяса всякие, шашлыки, салатики и пр. - горячие блюда одноразового приготовления, и Галя для них огурцы и чеснок солит. Галя, несмотря на габариты и давление, пышет энергией, Коля - колобок. Смотрели с Ксю старые фоты, нашла папулю лет 18-20, с волнистыми светлыми (почти кудрявыми) волосами, еще чуть-чуть - и Есенин. И с братом, дядей Васей - одному лет 20, другому 32 (Вася с 17 года, папа - с 28). И ещё дядя Вася - уже к 50 годам - худой, изможденный куряка с сердечной недостаточностью и неизменной папиросой - такой контраст!
Галя подарила Ксюхе 1000 руб. на выпускной!!!
Триша с нами колбасил - поставили его на комод, а кошка Катя - дымчатая такая - его в миг углядела и собиралась составить компанию на комоде. У Гали котенок от любимицы-старожилки Кати, и она его обожает! Можно наблюдать и наблюдать, как кошка-мать «воспитывает» и учит своего котенка!
Мы с братом на дворе.
И у дома. Мои «последние» деревенские родные (в живых уже никого нет) и мы с мужем, еще молодые, и Ксюша, и единственна Колина внучка Настя, красавица с Кошелевскими небесно-голубыми глазами и ямочками.
И еще - с братом.
Гуляли в лесу! Я запуталась в дорогах - там наколбасили кругалями, не могла понять, где что. Машины едут по дорогам к участкам - уч-ки теперь на Чёрной грязи, где их окопали обводными канавами для осушки. Погуляли по Черневской. Сосен там тьма, они феерические, сеются, как сныть. Почти. Такие простор, ширь, тишь, безлюдье - почти, что хотелось орать, прыгать, бегать и вопить. Что я и пыталась проделать. Но моего порыва никто не понял.
Черничников тьма, они расползлись по всему лесу, но цветы - мерзлые, бурые. Сделали 18 кадров, шесть у дома, два на дорогах, штук 6 у моста, на деревьях (откуда у меня прыть взялась по деревьям лазить?), три - у воды (2 - источники у Устье-Пристани, 1 - на конце деревни).
Там, на конце деревни, ландшафт совсем изменился, Березовка заросла , зато от колонки, где мощная струя бьет, течёт ручей. Не напьёшься - захлёбываешься! В нос бьет такой напор, башку снесёт.
Старого моста нет - одни остатки свай, и там такой пляжик нанесло!
Как видим, это фото не корректировано - вот такие были царапины на многих кадрах.
На обр. пути угорели в машине дымом от неисправной выхлопной трубы.
Вид у природы, конечно, какой-то не такой, неопределенный, застывший, не то весна, не то осень, много сухой травы, половина деревьев еще голые. Клочья сухой травы у реки висят на полусухих суках - видимо, там вода была, почти вровень с берегами. Воды и сейчас много - мостки затоплены. А серебристые ивы вдоль реки и по деревне! Древние, дряхлые гиганты. Пни по деревне та-а-акого диаметра! Обалдеть! В доме натоплено - мы упрели (а пол ледяной) - а на Черневке с Ксюхой дружно стали раздеваться: так было тихо и припекало. А как вышли к мосту - опять ветер.
С ужасом думаю о том, что мы на радостях - я, во всяком случае, - налакалась ледяной артезианской воды: у Пристани одна колонка-столбик, и из середины просто вытекает и стекает - можешь склониться и лакать. Можешь смотреться как в зеркало, можешь попробовать заглянуть вглубь и её, эту глубину и силу, ощутить.
Можешь, наконец, утопить врага, макнув его туда мордой («Убийство у родника», «Смерть в роднике» или «Смерть в минеральном источнике»), а если не утопишь, то простудишь до смерти наверняка.
Набрали водички в молочную канистру, вода железистая и немного сероводородная, как в Железноводске, чистоты невероятной - кристалл!
Да, Коле достался дом-история, дом-музей, дом-раритет. Сколько там сменилось поколений, сколько антиквариата - часы с боем, ходики с кошкой (моя страсть!), с ножным приводом стационарная швейная машина (помню, как тётя Маруся ловко шила на ней), панцирные кровати, шкафчики и самодельные полочки… Сколько памяти, особой энергетики, свойственной только старым домам, где не бывает чужих.
Кладбище при церкви, там все деревенские похоронены, наши: дедушка с бабушкой (Куликовы Феодосия Степановна и Егор Васильевич), Поля (Пелагея), сестра деда, тётя Маруся (Мария Егоровна Кошелева), Клава с Иваном.... А церковь вся заросла, на ней настоящий березовый лесок!
Продолжения следуют.
Поскольку я собираюсь рассказывать о деревне с самого начала, с самых первых цветных фотографий (ЧБ просто не отсканированы, и их сотни и сотни), то начну не с самого начала - отсканированных слайдов, начну с 1999-го года (оставив слайды на потом). Ну, просто так вышло.
Тогда я снимала на «мыльницу»-Олимпус, количество «мест» на импортной цветной фотопленке ограничено, фотографий было мало - места экономились, проявляли в мастерских не всегда «на ура», часто портили, а потом с проявленной фотопленки печатали фотографии. А когда появился комп и иже с ним сканер, фотопленки или фотографии начали сканироваться для архива.
Так что после всех манипуляций качество оставляет желать лучшего. А после сканирования потерявших цветность фотографий и фотопленок приходилось еще и выправлять цвет. Выправляла в программе, «приложенной» к сканеру (сканер необычный, профессиональный, со всеми приспособлениями для сканирования фотографий, фотопленки и слайдов - муж долго такой искал). Вы увидите эти ужасные цвета - и они уже не исправляются. Мало того, мне еще приходилось «замазывать» жуткие царапины!
Поехали. (Примечание: волнистого попугайчика Тришеньку всегда и всюду возили с собой).
1999, 9 мая:
Холодный-морозный-снежный май.
Я уже писала об этом необычно холодном мае, показывала снег на участке и тюльпаны под снегом.
Подробнее - о Деревне. Дневниковые записи с купюрами.
Ослепительное солнце, более минус шести, вода в теплице покрылась льдом. С трудом представляется, что сейчас весна. День ясный, с облачками белыми, как снег, ночью опять обещан мороз.
В деревне! Оделись как на северный полюс - и все равно мерзли.
Были: Коля, Галя с внучкой Настюшей, Дуся. Пили чай, выпивали, закусывали. Потом прибыли Колины друзья в кол-ве 4 штук (и раньше нас схлынули), застолье, обожрун. Коля водил их вдоль реки и с гордостью показывал! Но Колины друзья мне не все понравились, шумные и эгоистичные, приехали, пожрали, попили и укатили. А Коля такой гордый - дом показывает, окрестности, вот это я посадил, вот это я сделаю, вот это перестрою, это я перестроил, и т.д., а им совершенно до фени, только себя слушают.
Ели: колбасы, рыбу красн. Галиного посола, мы холодца объелись. Мы с Ксю пили сухое, я, кажись, в жаре там перебалдела, малость как-то не так было… Коля дачу продал, и теперь в деревне будет часто, приглашали в любое время - мол, ключ под крыльцом, приезжайте, живите!
У них многосемейный подряд - кафе у дороги для дальнобойщиков, мяса всякие, шашлыки, салатики и пр. - горячие блюда одноразового приготовления, и Галя для них огурцы и чеснок солит. Галя, несмотря на габариты и давление, пышет энергией, Коля - колобок. Смотрели с Ксю старые фоты, нашла папулю лет 18-20, с волнистыми светлыми (почти кудрявыми) волосами, еще чуть-чуть - и Есенин. И с братом, дядей Васей - одному лет 20, другому 32 (Вася с 17 года, папа - с 28). И ещё дядя Вася - уже к 50 годам - худой, изможденный куряка с сердечной недостаточностью и неизменной папиросой - такой контраст!
Галя подарила Ксюхе 1000 руб. на выпускной!!!
Триша с нами колбасил - поставили его на комод, а кошка Катя - дымчатая такая - его в миг углядела и собиралась составить компанию на комоде. У Гали котенок от любимицы-старожилки Кати, и она его обожает! Можно наблюдать и наблюдать, как кошка-мать «воспитывает» и учит своего котенка!
Мы с братом на дворе.
И у дома. Мои «последние» деревенские родные (в живых уже никого нет) и мы с мужем, еще молодые, и Ксюша, и единственна Колина внучка Настя, красавица с Кошелевскими небесно-голубыми глазами и ямочками.
И еще - с братом.
Гуляли в лесу! Я запуталась в дорогах - там наколбасили кругалями, не могла понять, где что. Машины едут по дорогам к участкам - уч-ки теперь на Чёрной грязи, где их окопали обводными канавами для осушки. Погуляли по Черневской. Сосен там тьма, они феерические, сеются, как сныть. Почти. Такие простор, ширь, тишь, безлюдье - почти, что хотелось орать, прыгать, бегать и вопить. Что я и пыталась проделать. Но моего порыва никто не понял.
Черничников тьма, они расползлись по всему лесу, но цветы - мерзлые, бурые. Сделали 18 кадров, шесть у дома, два на дорогах, штук 6 у моста, на деревьях (откуда у меня прыть взялась по деревьям лазить?), три - у воды (2 - источники у Устье-Пристани, 1 - на конце деревни).
Там, на конце деревни, ландшафт совсем изменился, Березовка заросла , зато от колонки, где мощная струя бьет, течёт ручей. Не напьёшься - захлёбываешься! В нос бьет такой напор, башку снесёт.
Старого моста нет - одни остатки свай, и там такой пляжик нанесло!
Как видим, это фото не корректировано - вот такие были царапины на многих кадрах.
На обр. пути угорели в машине дымом от неисправной выхлопной трубы.
Вид у природы, конечно, какой-то не такой, неопределенный, застывший, не то весна, не то осень, много сухой травы, половина деревьев еще голые. Клочья сухой травы у реки висят на полусухих суках - видимо, там вода была, почти вровень с берегами. Воды и сейчас много - мостки затоплены. А серебристые ивы вдоль реки и по деревне! Древние, дряхлые гиганты. Пни по деревне та-а-акого диаметра! Обалдеть! В доме натоплено - мы упрели (а пол ледяной) - а на Черневке с Ксюхой дружно стали раздеваться: так было тихо и припекало. А как вышли к мосту - опять ветер.
С ужасом думаю о том, что мы на радостях - я, во всяком случае, - налакалась ледяной артезианской воды: у Пристани одна колонка-столбик, и из середины просто вытекает и стекает - можешь склониться и лакать. Можешь смотреться как в зеркало, можешь попробовать заглянуть вглубь и её, эту глубину и силу, ощутить.
Можешь, наконец, утопить врага, макнув его туда мордой («Убийство у родника», «Смерть в роднике» или «Смерть в минеральном источнике»), а если не утопишь, то простудишь до смерти наверняка.
Набрали водички в молочную канистру, вода железистая и немного сероводородная, как в Железноводске, чистоты невероятной - кристалл!
Да, Коле достался дом-история, дом-музей, дом-раритет. Сколько там сменилось поколений, сколько антиквариата - часы с боем, ходики с кошкой (моя страсть!), с ножным приводом стационарная швейная машина (помню, как тётя Маруся ловко шила на ней), панцирные кровати, шкафчики и самодельные полочки… Сколько памяти, особой энергетики, свойственной только старым домам, где не бывает чужих.
Кладбище при церкви, там все деревенские похоронены, наши: дедушка с бабушкой (Куликовы Феодосия Степановна и Егор Васильевич), Поля (Пелагея), сестра деда, тётя Маруся (Мария Егоровна Кошелева), Клава с Иваном.... А церковь вся заросла, на ней настоящий березовый лесок!
Продолжения следуют.