Пегасик-7
- Как всё-таки жаль, что ты вроде бы как бы и не совсем настоящая, - с печальной усмешкой признался он. - Я х-хочу быть у тебя внутри, ощутить изнутри, чувствовать твой кайф и знать, что мы в этом едины. Получается несправедливо - ты стараешься подарить наслаждение, а я не могу подарить тебе того же. Мы с тобою похожи на… на д-двух д-девочек! Так не живут мужчина и женщина. А иногда ты кажешься такой холодной и отстранённой!
«Я и не женщина», - поправила я мысленно. - «Я - инта! И это звучит гордо!» Но на деле мне было грустно и горько, я, кажется, переставала этим гордиться. Знал бы он, сколько жара накопилось во мне за время странствий!
- Если ты полагаешь это неравноправием, можно исключить эту составляющую или заменить другой, - попыталась я пошутить, но шутка не удалась.
- Наверное, ты права, - согласился он. - Давай п-попробуем.
- Что же мы будем делать?
- Мы п-поживём отдельно друг от друга. У меня есть своя комната. У тебя - своя квартира. Нам нужно отдохнуть друг от друга и подумать крепко. Ведь мы не муж и жена, и даже не любовники. Между нами ничего не было.
«Ничего не было»? Как же легко он отказался от вечности! Забыл о полёте, Радуге и Открытой Двери!..
Жить без него теперь, когда нас связала единая кровь, единство бытия? Невыносимо. Но разве я имела право на него давить? «В конце концов, я всё равно остаюсь его Хранителем!» - утешала я себя.
…Время летело. Его группа стала завсегдатаем на радио, от него ждали новых песен, наконец-то организовался первый гастрольный тур - и понеслось. Я должна была быть рядом с ним. Неважно, видимая, на расстоянии протянутой руки, или в отдалении. Я даже договорилась об отпуске.
Но у меня наметились совсем иные планы.
И вот Пётр умчался со своей группой на гастроли, я проводила его до вокзала, благословила. А дома, лишь только оказалась за закрытой дверью, бросилась готовиться к обряду. Икона в углу, активизированная моей волей и горячей просьбой, превратилась в живой слепок настоящего лица, и божественные глаза смотрели на меня со скорбью и сочувствием.
- Я хочу стать нормальной земной женщиной, Великая Матерь, - молилась я. - Дай мне силы и мужество, возьми в залог мое бессмертие…
И она откликнулась.
«Твоя любовь - достаточный залог. Благословляю тебя, хотя и не без грусти. Желаю тебе не ошибиться в выборе Пути…»
Перерождение давалось мне тяжело - давящие головные боли и разрывающая боль внутри сопровождали его. Кожа лопалась, и то, что было естественным для земной женщины, казалось страшной раной инте. Я боялась, что Пётр увидит меня такой - измученной, истерзанной, обессиленной, с рубцами, кругами под глазами, синяками и серой кожей.
Я ждала Петруху через две недели, но через две недели в Латвии он засел в студии с новым проектом и перестал звонить. А потом из моей жизни исчез и его телефонный номер - все его друзья давно вернулись, и никто толком не мог объяснить, что произошло, куда он делся, почему не отзывается. И никто не удивлялся - дело привычное. Ненадёжный чудак!
И я не искала его: он сам придёт назад. Перебесится - и вернётся. Никуда не денется. Наша связь крепка. Летать ему больше не с кем. Моя сила в нём. С ним ничего страшного больше не случится. Ни-ко-гда! Он придёт - и встретит свою земную судьбу. Ведь я не умею, как другие, делить душу и жизненную энергию на многих - в моей жизни может быть только один подопечный, только одна любовь…
Окончание следует
«Я и не женщина», - поправила я мысленно. - «Я - инта! И это звучит гордо!» Но на деле мне было грустно и горько, я, кажется, переставала этим гордиться. Знал бы он, сколько жара накопилось во мне за время странствий!
- Если ты полагаешь это неравноправием, можно исключить эту составляющую или заменить другой, - попыталась я пошутить, но шутка не удалась.
- Наверное, ты права, - согласился он. - Давай п-попробуем.
- Что же мы будем делать?
- Мы п-поживём отдельно друг от друга. У меня есть своя комната. У тебя - своя квартира. Нам нужно отдохнуть друг от друга и подумать крепко. Ведь мы не муж и жена, и даже не любовники. Между нами ничего не было.
«Ничего не было»? Как же легко он отказался от вечности! Забыл о полёте, Радуге и Открытой Двери!..
Жить без него теперь, когда нас связала единая кровь, единство бытия? Невыносимо. Но разве я имела право на него давить? «В конце концов, я всё равно остаюсь его Хранителем!» - утешала я себя.
…Время летело. Его группа стала завсегдатаем на радио, от него ждали новых песен, наконец-то организовался первый гастрольный тур - и понеслось. Я должна была быть рядом с ним. Неважно, видимая, на расстоянии протянутой руки, или в отдалении. Я даже договорилась об отпуске.
Но у меня наметились совсем иные планы.
И вот Пётр умчался со своей группой на гастроли, я проводила его до вокзала, благословила. А дома, лишь только оказалась за закрытой дверью, бросилась готовиться к обряду. Икона в углу, активизированная моей волей и горячей просьбой, превратилась в живой слепок настоящего лица, и божественные глаза смотрели на меня со скорбью и сочувствием.
- Я хочу стать нормальной земной женщиной, Великая Матерь, - молилась я. - Дай мне силы и мужество, возьми в залог мое бессмертие…
И она откликнулась.
«Твоя любовь - достаточный залог. Благословляю тебя, хотя и не без грусти. Желаю тебе не ошибиться в выборе Пути…»
Перерождение давалось мне тяжело - давящие головные боли и разрывающая боль внутри сопровождали его. Кожа лопалась, и то, что было естественным для земной женщины, казалось страшной раной инте. Я боялась, что Пётр увидит меня такой - измученной, истерзанной, обессиленной, с рубцами, кругами под глазами, синяками и серой кожей.
Я ждала Петруху через две недели, но через две недели в Латвии он засел в студии с новым проектом и перестал звонить. А потом из моей жизни исчез и его телефонный номер - все его друзья давно вернулись, и никто толком не мог объяснить, что произошло, куда он делся, почему не отзывается. И никто не удивлялся - дело привычное. Ненадёжный чудак!
И я не искала его: он сам придёт назад. Перебесится - и вернётся. Никуда не денется. Наша связь крепка. Летать ему больше не с кем. Моя сила в нём. С ним ничего страшного больше не случится. Ни-ко-гда! Он придёт - и встретит свою земную судьбу. Ведь я не умею, как другие, делить душу и жизненную энергию на многих - в моей жизни может быть только один подопечный, только одна любовь…
Окончание следует