чтение-3
Джаред Даймонд. Наравне с Александром Марковым - ключевое чтение последнего года. Марков пишет о человеке изнутри, о его химии, генах, крови и мозгах, волосах и ногтях; "мы не происходим от обезьян; мы и есть обезьяны". Даймонд пишет о человеке снаружи: как человеческие общества различных частей света стали такими, какими они есть. Всему виной - производство продовольствия, которое население Евразии освоило сильно раньше остальных, поскольку сама природа оставила ей больше животных и растительных доместикатов. Американцы и австралийцы не смогли одомашнить никого, потому как сами ещё в плейстоцене выбили всех крупных млекопитающих. А 95% коренных американских индейцев погибло вовсе не от испанских ружей, а от микробов оспы, кори и др., к которым у европейцев был иммунитет (и микробы, и иммунитет - подарок домашних животных, с которыми наши предки и спали, и сексом занимались). Так расхвалила друзьям "Ружья, микробы и сталь", что на 700-страничную научную книгу выстроилась очередь.
Александр Фурман. Читаю третий том. То затягивает, то отталкивает. "История одного присутствия" - очень честная, смелая, открытая книга о мужском взрослении. Всё чужое, но очень важное. И очень вовремя.
Владимир Успенский. В "Апологии математики" взахлёб прочитала первые главы, и с трудом домучиваю остальные, "увиливая" то в Русский репортёр, то в Грецию и Константинополь. Пока он говорит о математике как дисциплине ума и духа, пока остаётся в рамках человеческого языка и понятий - зачитываюсь. Но как только начинается алгебраистика, сил моих не хватает...
***
ещё сбоку о чтении. "Папмамбук" опубликовал мою статью о "Дороге жизни", и несколько человек написали мне о том, что немедленно купили книгу и принялись читать. От разных знакомых докатываются упоминания о том, как меняются семьи и дети, когда решают прислушаться к нашим рекомендациям. Как Миша, неуправляемый шестилетний гиперактив, после года упорных прогулок с нами по городу и музеям, после кузницы и игоревской мастерской, решил стать театральным художником... И я бесконечно этому рада, потому что именно для этого и живу (работаю - часть "живу"): незаметно, исподволь очеловечивать самих себя, обезьян.
Александр Фурман. Читаю третий том. То затягивает, то отталкивает. "История одного присутствия" - очень честная, смелая, открытая книга о мужском взрослении. Всё чужое, но очень важное. И очень вовремя.
Владимир Успенский. В "Апологии математики" взахлёб прочитала первые главы, и с трудом домучиваю остальные, "увиливая" то в Русский репортёр, то в Грецию и Константинополь. Пока он говорит о математике как дисциплине ума и духа, пока остаётся в рамках человеческого языка и понятий - зачитываюсь. Но как только начинается алгебраистика, сил моих не хватает...
***
ещё сбоку о чтении. "Папмамбук" опубликовал мою статью о "Дороге жизни", и несколько человек написали мне о том, что немедленно купили книгу и принялись читать. От разных знакомых докатываются упоминания о том, как меняются семьи и дети, когда решают прислушаться к нашим рекомендациям. Как Миша, неуправляемый шестилетний гиперактив, после года упорных прогулок с нами по городу и музеям, после кузницы и игоревской мастерской, решил стать театральным художником... И я бесконечно этому рада, потому что именно для этого и живу (работаю - часть "живу"): незаметно, исподволь очеловечивать самих себя, обезьян.