(no subject)
Снег сошел уже недели четыре, и летное поле цвело поверх буйной молодой зелени ковром синей незабудки, белой пастушьей сумки, неизвестных мне сиреневых, красных и желтых цветов. Тонкий запах цветов, ярко-синее до фиолетового оттенка небо, полукольцо черно-синих гор со сверкающими снегом вершинами, мирное жужжание шмелей и порхание бабочек в сочетании с железной взлетной полосой, сохранившей какой-то дух тех суровых лет, подействовали на меня особым образом: день был так прекрасен и так трагичен, что любое действие было бы бессмысленным лукавством. Я просто лег на нагретые солнцем травы и полосы, положив руки под голову. Шаман глянул на меня и молча удалился к невысоким строениям на краю аэродрома. Очень высоко, наверное, уже в тропосфере, парила одинокая белая птица, и я “ушел” за ней. Не спал и не бодрствовал, а как-то “впитывал” красоту и трагичность, бесконечность и мимолетность этого мира. Через несколько часов спокойствие и ясность Шамана стали понятны мне.
- Теперь я понял про бесполезность “предметов на память”.
- (Шаман кивнул).
- Спасибо тебе.
- Не за что. В городе нельзя постоянно находиться в этом состоянии.
- Почему?
- Многие окружающие будут неосознанно пытаться взбаламутить тебя.
- ???
- Это также естественно, как кинуть камень в спокойную воду. Большинству городских необходимо везде обозначать свое присутствие.
Владимир Серкин. Свобода Шамана
- Теперь я понял про бесполезность “предметов на память”.
- (Шаман кивнул).
- Спасибо тебе.
- Не за что. В городе нельзя постоянно находиться в этом состоянии.
- Почему?
- Многие окружающие будут неосознанно пытаться взбаламутить тебя.
- ???
- Это также естественно, как кинуть камень в спокойную воду. Большинству городских необходимо везде обозначать свое присутствие.
Владимир Серкин. Свобода Шамана