осторожно: текст
А из моего окна. Точнее, из окна спальни моих родителей видно небо. Небо делает мне подарки, я лежу и жду, когда папа наладит вязь между компьютером в их комнате и компом в моей. У нас в доме папа главный - в доме папа сетьадмин.
Может, небу на меня и плевать, только кроме меня всё равно никто не видит, как по его ультрамариновой спине ползут нагруженные снегом облака. Над ними, низко, тонко, прозрачно висит умирающий, почти растворившийся в эфире месяц. Звонкие линии проводов, чёрные пальцы деревьев. Правда, из-за холма не выглядывает театр Даль Арте, зато из-за крыши соседней с домом котельной чудесным образом просматривается городская баня… Отец громко, но цензурно разговаривает с паяльником. Снова поворачиваюсь к окну: между облаками и месяцем, против ветра, сквозь зияющую синь неба, искажая пространство и время, летит самолёт. Прямой линией над самыми облаками. Не оставляя за собой вульгарного шлейфа, похожего на арабскую вязь. Самолётик, из этикетки пакетика чая, умещающийся у меня на ладони. Летит невозможно быстро сквозь наше ленивое, ничего не меняющее время. Сквозь моё жидкое, но горделивое время. Я чувствую его скорость, стремительную, ястребиную, но вижу его издали, на развороте пространства/времени. Что-то такое должны чувствовать великаны и эльфы, слушая нашу скорость. Не знаю, получилось ли объяснить словами, но по крайней мере поверьте, он самый красивый, этот стальной золотой дракон.
Он улетает, я встаю с кровати и подхожу к окну. Самолёт летел против солнца, туда, куда сейчас направляются стада волооких снежных облаков. Там жёлтое небо, синие холмы и красные городские стены. На холмах пасутся небесные коровы, а стены города постоянно изменяются, чтобы никто никогда не нашёл туда дорогу. Это волшебный город. Это город стальных драконов. Они попадают туда после смерти, скрываясь в ультрамарине. Им очень хочется попасть в этот город сразу, но они служат людям, ведь…
Не придумала дальше, папа починил сеть, перебросил мои документы, я ушла в свою комнату и закрыла за собой дверь. Сегодня сочельник, вечером на службу, а до этого нужно написать анализ текста, чем я честно (не) занималась весь семестр. Солнце заходит, самолёт улетает, зажигается ёлка. На подоконнике в венке горят все четыре свечи. Пахнет глинтвейном, курицей и рождественским миндалём. Я прячу за пазуху своё рождественское настроение и спускаюсь в метро. Никому до времени не отдам. Нет снега. Чёрное Рождество. Маяковская, Ковенский. Ежегодное чудо. Потом опять метро, протекающая сквозь кожу, сквозь шубку и перчатки радость. Дом, свечки, папа и мама.
Синие тучи, тучные снеговые коровы, караванами уходящие в Город Солнца! Рождество Иисуса, рождество Солнцабога - это моё Рождество, моё возрождение, моя надежда, что всё пройдёт, отшелушится, выгорит - и на осколках, останках, в пепле появится то, ради чего ищу жить. Негнущаяся правда, святая честь, свобода и истина. Уходящие караваны, улыбающаяся вечность, синеглазые тучи Солнца - подарите мне снег, подарите мне белое Рождество - ради слов, которые я умею сворачивать в кружево, ради вязи драконьих хвостов, ради моих любимых твоих/ твоих любимых моих, растворившихся в том, что я вижу - глаз. Ради нас, ради всех бестолковых нас. Сотворите чудо, прогните хребты, подарите мне снег. Сегодня ночью. Пожалуйста!
Может, небу на меня и плевать, только кроме меня всё равно никто не видит, как по его ультрамариновой спине ползут нагруженные снегом облака. Над ними, низко, тонко, прозрачно висит умирающий, почти растворившийся в эфире месяц. Звонкие линии проводов, чёрные пальцы деревьев. Правда, из-за холма не выглядывает театр Даль Арте, зато из-за крыши соседней с домом котельной чудесным образом просматривается городская баня… Отец громко, но цензурно разговаривает с паяльником. Снова поворачиваюсь к окну: между облаками и месяцем, против ветра, сквозь зияющую синь неба, искажая пространство и время, летит самолёт. Прямой линией над самыми облаками. Не оставляя за собой вульгарного шлейфа, похожего на арабскую вязь. Самолётик, из этикетки пакетика чая, умещающийся у меня на ладони. Летит невозможно быстро сквозь наше ленивое, ничего не меняющее время. Сквозь моё жидкое, но горделивое время. Я чувствую его скорость, стремительную, ястребиную, но вижу его издали, на развороте пространства/времени. Что-то такое должны чувствовать великаны и эльфы, слушая нашу скорость. Не знаю, получилось ли объяснить словами, но по крайней мере поверьте, он самый красивый, этот стальной золотой дракон.
Он улетает, я встаю с кровати и подхожу к окну. Самолёт летел против солнца, туда, куда сейчас направляются стада волооких снежных облаков. Там жёлтое небо, синие холмы и красные городские стены. На холмах пасутся небесные коровы, а стены города постоянно изменяются, чтобы никто никогда не нашёл туда дорогу. Это волшебный город. Это город стальных драконов. Они попадают туда после смерти, скрываясь в ультрамарине. Им очень хочется попасть в этот город сразу, но они служат людям, ведь…
Не придумала дальше, папа починил сеть, перебросил мои документы, я ушла в свою комнату и закрыла за собой дверь. Сегодня сочельник, вечером на службу, а до этого нужно написать анализ текста, чем я честно (не) занималась весь семестр. Солнце заходит, самолёт улетает, зажигается ёлка. На подоконнике в венке горят все четыре свечи. Пахнет глинтвейном, курицей и рождественским миндалём. Я прячу за пазуху своё рождественское настроение и спускаюсь в метро. Никому до времени не отдам. Нет снега. Чёрное Рождество. Маяковская, Ковенский. Ежегодное чудо. Потом опять метро, протекающая сквозь кожу, сквозь шубку и перчатки радость. Дом, свечки, папа и мама.
Синие тучи, тучные снеговые коровы, караванами уходящие в Город Солнца! Рождество Иисуса, рождество Солнцабога - это моё Рождество, моё возрождение, моя надежда, что всё пройдёт, отшелушится, выгорит - и на осколках, останках, в пепле появится то, ради чего ищу жить. Негнущаяся правда, святая честь, свобода и истина. Уходящие караваны, улыбающаяся вечность, синеглазые тучи Солнца - подарите мне снег, подарите мне белое Рождество - ради слов, которые я умею сворачивать в кружево, ради вязи драконьих хвостов, ради моих любимых твоих/ твоих любимых моих, растворившихся в том, что я вижу - глаз. Ради нас, ради всех бестолковых нас. Сотворите чудо, прогните хребты, подарите мне снег. Сегодня ночью. Пожалуйста!