Луч Миссии "Папа" (V) с подлучом "Папа"
Поспелова Татьяна Геннадьевна, и.о. доцента на кафедре камерного
ансамбля в Академии им. Гнесиных, виолончелистка.
Собственно, было бы странно, если бы Татьяна Геннадьевна, преподаватель музыки с почти пятидесятилетним стажем, оказалась кем-то другим по лучу. Это очень реализованный «Папа» (про луч миссии «Папа» можно подробно прочесть на сайте школы Таро "Врата Изиды" - цитаты из этого описания выделены фиолетовым в тексте, мои комментарии - зеленым), по-настоящему любящий свою работу и очень в своем деле талантливый, что с удовольствием подтвердит любой из ее любящих и благодарных учеников. С тем, что ее луч миссии - это именно «Папа» она совершенно согласна - еще и потому, что для нее нет ничего более естественного. Тем более, что у нее и «луч» и «подлуч» - «Папа», а, следовательно, ее «папские» качества проявлены очень ярко, это как бы «Папа» в квадрате.
Далее я приведу отрывки из нашей беседы, выделяя то, в чем, как мне кажется, ярче всего проявляются ее черты «Папы» и добавляя свои комментарии.
***
- Ощущаете ли Вы каким-то образом преподавание как свою миссию по жизни?
Преподавание мною не ощущается как задача - это просто происходит. Без всякой задачи. Свойство характера такое. Изначально у меня как у музыканта был ряд педагогов, которые не очень могли научить, хотя в высшей степени обладали тем, чему бы мне хотелось научиться. Не то, чтобы я стремилась доказать, что я буду преподавать лучше, чем они, или что-то такое. Просто в музыке есть масса интересных вещей, и самое интересное для меня - это музыкальная интонация, это язык музыки. Ему и следует учить. [«Папа», прежде всего, любит свою профессию, изучает ее во всех тонкостях. Он вообще любит и умеет учиться].
Генрих Густавович Нейгауз сказал про своего любимого ученика Святослава Рихтера, что «он отличается от других учеников, тоже очень хороших, тем, что он музыкальное произведение видит с самолета, все целиком». Я это качество очень ценю, но с учениками я занимаюсь сначала как «пешеход». Для меня долгий, очень долгий процесс, когда человек с помощью музыки может сказать то, что хочет. [Здесь проявляется такое «папское» качество, как терпение. Терпением «Папа» обладает колоссальным, он способен снова и снова объяснять что бы то ни было (иногда даже может впасть в занудство), пока оно не «уляжется» и не будет человеком вполне ассимилировано. Его не пугает длительность этого процесса и он готов работать как с талантливыми людьми, так и с учениками средних способностей. Он стремится к совершенству, даже если путь не близкий. «Папа» во многом идеалист и перфекционист,- это и делает его таким терпеливым. Иногда (из-за перфекционизма) «Папа» бывает слишком требовательным, но любви и мягкости в нем все же гораздо больше, чем строгости, особенно в проработанном варианте].
Интонация, ритм и гармония - это и есть музыкальный язык - плюс точка обзора. Не то, чтобы я хотела научить, просто ноты для меня - это все. Они говорят со мной, рождают ассоциации. Ко мне приходит, например, новый человек с новым сочинением, которое я никогда в жизни не видела, и очень интересно «прочесть» его вместе [Для «Папы» очень важен момент развития вместе с другим человеком - он готов не просто показать ему, к чему тот должен стремиться как к образцу, но и пройти этой дорогой вместе с ним. Кстати, если кто не заметил, «Папа» даже в интервью не упустил возможности хотя бы немного обучить меня музыке - алгоритм передачи своих знаний у него встроен и запускается далеко не только в классе].
- А как ощущается момент передачи знания, что в этом важно?
- Никогда не задумывалась. Я знаю каким-то внутренним зондом, что я никогда не буду говорить чего-то, чего человек, слушающий меня, не может понять [в этом проявляется способность «Папы» тонко чувствовать эмоциональный мир других людей и находить для каждого верные слова, добиваясь того, чтобы информация ложилась по возможности беспрепятственно].
А ученики ко мне приходят самые разные. […] Думаю, что счастье - это когда тебя понимают. Я, как человек не избалованный пониманием, знаю, что в некоторых ситуациях понимание может быть дороже любви.
- А что для Вас понимание?
- Это какой-то человеческий рецептор, который позволяет увидеть в другом нечто особенное, не противопоставляя ему чего-то своего. [Здесь работает механизм «Папы»: сначала он проникает во внутренний мир другого человека, только после этого он может постепенно менять его как бы не снаружи, а изнутри. Папа старается руководствоваться принципом «не навреди» - ведь его задача не в том, чтобы навязать какие-то концепции, а в том, чтобы стать катализатором развития человека, подтолкнуть и скорректировать его собственные процессы].
Это очень важная вещь, потому что научить получается только если ты поймал алгоритм существования другого человека, его музыкального поведения, можно сказать. Я сначала должна понять, как человек в музыкальном тексте ориентируется. Я никогда не начинаю с того, чтобы что-то навязывать - сначала смотрю, что сам человек делает. Честно говоря, у нас не очень хорошо учат. У нас академическая школа как таковая превалирует над смыслом, поэтому непосредственный контакт с музыкой - не первое. [«Папа» болезненно реагирует, сталкиваясь с несовершенством этого мира и людей в нем, словно мир таков именно из-за того, что «Папа» еще не придумал, как сделать его совершенным»].
Прежде чем начать играть руками, нужно посмотреть глазами. Произведение иногда можно выучить, просто глядя в ноты, если человек физиологически одарен. У меня такой физиологической одаренности нет, поэтому из меня великого исполнителя не вышло, но достаточно вышло для того, чтобы я знала, как это кому-то объяснить [этим «Папа» отличается от прочих лучей - он вбирает в себя знание в основном для того, чтобы передавать его, хотя сам он может этого не осознавать. Но это знание он всегда пропускает через личный опыт, и только после этого он может нести его людям].
Я смотрю, как человек играет, достаточно даже очень маленького кусочка, чтобы понять. А дальше либо завязывается роман самого тонкого свойства, либо начинается долгий и кропотливый труд по преодолению стереотипов, потому что прежде чем у человека наладится контакт между собой и нотным текстом, нужно убрать препоны [«У человека с лучом «Папы» основная задача - структурировать внутренний мир других людей, не забывая при этом про свой. «Папа» помогает личности совершенствоваться, становиться более гармоничной, двигаться по уровням духовного развития»].
Например, в школе говорили «Музыка идет вверх - сделай крещендо, если вниз - сделай диминуэндо», а по смыслу музыки это может быть вовсе не так. И от стереотипов избавляются кто как: кто-то сразу, а кто-то медленнее, но это всегда интересно [еще бы - «Папа» является практически уникальным случаем - ему по-своему интересен любой ученик, и он к каждому найдет подход и найдет удовольствие в работе с ним. «Папа», это человек-проводник, идущий рядом с вами и помогающий вам пройти по уже знакомой для него дороге»].
Я преподаю камерный ансамбль, и там очень важен диалог между музыкантами - один сказал, а другой ответил. Этому диалогу нужно учиться, учиться слышать друг друга и уметь выражать себя языком музыки.
- Часто у «Пап» в юности бывает такое, что они слишком сильно вовлекаются в эмоциональное состояние другого человека. Как это было у Вас и что вы с этим делали?
- Мне кажется, что это не самое плохое свойство, но из-за него вся первая часть моей жизни была достаточно трудна. У меня даже тогда сформировалась такая теория, что иногда нам человеческие контакты нужны не потому, что мы так уж полюбили этого человека, а потому, что с его помощью мы что-то в себе начинаем лучше понимать. Поэтому, когда мы перерастаем какие-то отношения, то человека нужно отпустить и пойти дальше. А отношения могут сохраниться прекрасные. Отпускать нужно человека всегда - наступает момент, когда мы не можем на него больше давить. Иногда этот момент случается очень рано [Важным для «Папы» качеством является понимание того, что когда-нибудь наши ученики вырастают и становятся самостоятельными. Хороший учитель не только передает знания, но и тонко чувствует момент, когда его миссия подходит к завершению. Это, разумеется, касается не только преподавания].
Когда сын был маленький, родители и друзья ругали меня за ту степень свободы, которую я ему предоставляю, например, когда в нем просыпался «дизайнерский талант», то он приходил с советским стулом и просил разрешения вырезать на нем что-нибудь. Я взвешивала, что для меня важнее - его развитие или конфликт с родителями, который мог повлечь изрезанный стул - и первое оказывалось важнее [Для «Папы» ставить во главу угла гармоничное развитие - вполне естественно].
Мне всегда казалось, что чем больше разрешать, тем лучше, чтобы человек знал, что ему важно что-то хотеть, а не все время подчиняться. Вообще, способность подчиняться - это прекрасная вещь, но она не на первом месте.
Очень долго я преподавала детям в музыкальной школе, потому что преподавать в институте без аспирантуры и членства в партии было нельзя - стало можно только после перестройки. Диплом мне сразу не выдали, потому что я отказалась от распределения - выдали только позже, хотя «госы» были сданы на пятерки. Когда я получила диплом, то устроилась на работу в Прокофьевскую музыкальную школу. Дети были недолюбленные и в первую очередь их нужно было привести в благостное состояние [Одна из психологических особенностей «Папы» - «Сочувствие к собеседнику, глубинное понимание того, в чем человек истинно нуждается. Терпеливость, умение хорошо подбирать понятные собеседнику слова, контактность, тактичность, интеллигентность»]. Там и родились мои первые педагогические приемы, но это уже долго рассказывать.
Довольно долго я там преподавала. Параллельно стала играть в камерном оркестре Консерватории. И это меня очень устроило. Карьерных амбиций у меня не было никогда, хотя родители по этому поводу беспокоились [Верно, карьера для «Папы» не главное. В этом смысле он «процессный», а не «результатный»].
Потребность в творчестве я реализовывала. Потом я стала преподавать в институте на той же кафедре, где всю жизнь играла. Меня там хорошо знали, и знали, что у тех, кто со мной играет, всегда все в порядке. Большой разницы по сравнению с преподаванием маленьким я не почувствовала. Однако в институте появилась замечательная возможность стать как бы "режиссером" в ансамбле, с другими инструментами, кроме виолончели,- это, в каком-то смысле, как поставить спектакль и это очень расширило мои музыкальные горизонты.
- Не было ли у Вас когда-нибудь соблазна бросить педагогическую работу?
- У меня не было - зато это было голубой мечтой моего мужа. Когда я стала работать в вузе, он сказал «ну все, теперь ты никогда не бросишь работу».
- Что, с Вашей точки зрения, можно было бы посоветовать людям с таким же лучом «Папы» как у Вас?
- Я не считаю, что советы приносят какую-либо пользу. Мне в этом плане гораздо больше нравится «предлагаемые обстоятельства», как у Станиславского - способность создать ситуацию, в которой человек сам поймет, как ему следует поступать . Это прекрасная вещь и, может быть, основа моей личности.
Кроме того, важно во всем уметь себе признаваться. Важно научиться говорить, что тебе хочется - или, наоборот, не хочется. Мне пришлось проделать большую работу, чтобы это качество в себе развить [Здесь мы сталкиваемся с распространенной «папской» проблемой: «Если «Папа» не научится искренне говорить человеку то, что ему приходит через поток (например, из страха обидеть собеседника), то его терпение и тактичность будет провоцировать людей на то, что бы банально использовать «Папу», пользуясь тем, что он почти безотказен». Как мы видим, «Папа» не только безотказен, но и стесняется просить - по тем же причинам].
***
В заключение мне хотелось бы поблагодарить Татьяну Геннадьевну за интересный рассказ и за то, что уделила мне время и тем самым внесла вклад в мою исследовательскую работу.