"Жёлтый - это солнце"
Иногда слово не то, чем кажется, особенно если оно многозначное: какое-то значение всегда на слуху, а другое в тени, и его приходится вспоминать. Спроси хоть иностранца, изучающего корейский язык, хоть корейца, что такое 영원 (ён-вон - yeong-won), они без запинки ответят - «вечность». Тогда как переводится название повести известной корейской писательницы Хан Ган (한강) «노랑무늬 영원»? «Вечность с жёлтым узором»? Поэтично, но нет. У 영원 «вечности» есть омоним со значением «тритон, саламандра», а 노랑무늬 영원 - это огненная саламандра, та самая, что, согласно мифам, живёт в пламени.
И Саламандра в рассказе есть, это кличка ящерки, которую в качестве домашнего питомца завёл сын у подруги главной героини Хён-ён. Мальчику наверняка понравилось лёгкое и прозрачное звучание «ён-вон». Сначала Хён-ён думает, что ящерицу зовут как вечность, но ребёнок поправляет - нет, это Огненная Саламандра. Удивительное создание: после несчастного случая у неё выросли новые лапки взамен отрезанных. Можно сказать, животному удалось то, что недоступно для Хён-ён. Два года назад она попала в автоаварию: не справилась с управлением, пытаясь объехать выскочившую на дорогу собаку. Её левая рука оказалась настолько сильно искалечена, что уже никогда не восстановится. А потом из-за сильной нагрузки в правой руке начали разрушаться суставы. Теперь в плохие дни Хён-ён не может даже вымыть голову или налить воду в чайник. Что ещё страшнее, всего в тридцать с небольшим лет ей пришлось оставить работу художника.
Нелегко постоянно зависеть от кого-то, невыносимо сознавать, что твоё призвание больше тебе недоступно. До автоаварии Хён-ён думала, что будет рисовать картины всю жизнь, теперь она неспособна держать в руке кисть. Живопись была для неё той вечностью, к которой она могла приблизиться. Хён-ён хотела рисовать вечные образы («вечную женщину») или картины, от которых бы исходило ощущение старых времён. В самом её имени (현영) есть слог 영, который напоминает 영 из слова вечность. Пожалуй, она хотела бы прожить такую же жизнь, что и японская художница, на выставку картин которой попала незадолго до аварии. Та писала картины до глубокой старости, уже в преклонном возрасте перейдя к абстракциям в жёлтых тонах, как у яркого узора на шкурке саламандры, животного-долгожителя.
Но вместо вечного искусства теперь Хён-ён окружает день сурка. Когда долго и тяжело болен, дни тянутся бесконечно долго. Ничего не происходит, не меняется, Хён-ён практически заперта дома и всё больше отдаляется от мужа, от родных, от жизни. Муж считает, что после страшной автоаварии стоит быть благодарным хотя бы за то, что остался в живых. Вот только откуда Хён-ён взять благодарность или оптимизм? Потеряв как физическое здоровье, так и душевные силы, она скорее существует, чем живёт. И родные не могут или не хотят это понять: мать отдалилась, муж испытывает глухое раздражение, возвращаясь домой к жене, которая ни ужин приготовить, ни убраться не способна. Разве это не совершенно разные вещи: время от времени навещать в больнице родного человека после автоаварии и ухаживать за ним годами?
Хён-ён остаётся со своей душевной и физической болью один на один. Ей остаётся только приспосабливаться к новым обстоятельствам. Но где взять на это силы, когда кажется, что жизнь - это то, что проходит мимо тебя? Хён-ён помогает прошлое, которое уже не вернуть. Случай всколыхнул воспоминания об одной давней встрече - незнакомый парень помог ей, когда она вывихнула ногу в горах. Эта встреча не стала началом чего-то большего, потом они так и не увиделись. А сейчас Хён-ён узнала, что тот парень трагически погиб несколько лет назад. Позабытое предчувствие любви, сострадание к незнакомцу становятся толчком для психологических перемен, к надежде, что для неё-то ещё не всё потеряно. «Жёлтый - это жизнь» - объясняла японская художница свой выбор цвета. Кошмары Хён-ён об аварии и искалеченных руках сменяются сном, в котором её руки расчерчивает жёлтый узор, как у саламандры. Как знак будущих перемен к лучшему.