The Letter
15 Января 1911 года, Суббота.
Адресовано: лорду Эрасту Уиттакеру,
Город Шилгара, улица Ортон, дом 17.
Отправлено: сэром Уинфри Таллесом,
Округ Гонтлет, губерния Моэли,
улица Астара, дом 3.
Уважаемый лорд Уиттакер. Я пишу вам исполненное тревоги и дурных вестей письмо, о чем глубоко сожалею, но у меня нет ни выбора, ни возможности хоть как-нибудь смягчить повествование. Прошу простить меня, но я должен вам поведать обо всем. Возможно, мой рассказ покажется вам слишком эмоциональным, где многим деталям уделено немало внимания, но таковы уж мои журналистские привычки.
Совсем недавно я вернулся со своего длительного плавания в Египет, прошедшего, должен отметить, вполне удачно. Я проработал там несколько месяцев, будучи ассистентом посла и лучших александрийских следователей в раскрытии зловещей конспирации против представителей нашей власти. Впрочем, вы наверняка читали о столь громком деле в статье «Египетские Страсти», написанной моим «конкурентом», Жаком Вершалем. Но он всего лишь любопытный журналист, в итоге, вся слава досталась мне. О чем теперь жалею.
Не успел сойти с парома, как тут же посыпалась куча новых дел. Меня вызвали в Гонтлет Сити для рассмотрения нового, весьма запутанного дела. Вот уже где-то с неделю я бьюсь над разгадкой, но никак не могу довести до конца начатое, будучи бесконечно близким к ответу, но он постоянно ускользает. И это сводит с ума. Я уже перестал нормально есть и спать, лишь крепкая выпивка держит меня на ногах, как ни странно. Люди на улице, да и мои коллеги уже шарахаются меня, как от полоумного. Поэтому, мой давний друг, прошу вас приехать в Гонтлет Сити помочь мне с расследованием. Вы ведь лучший сыщик среди полицейских Шилгары. Только ваши нестандартные методы работы и мышление помогут мне справиться с задачей, ибо я не доверяю ребятам из участка. Я думаю, что вы сможете выделить время, потому что сие дело имеет отношение и к вам, точнее, к вашему брату, господину Дональду Уиттакеру.
Да, необычное совпадение. Помнится мне, ваш брат является одним из хозяев сети продуктовых магазинов «Кигсберг и Уиттакер». Я также в курсе, что сэр Дональд не любит распространяться о происходящем в своем бизнесе, и не удивлюсь, если он не поставил вас в известность (несмотря на то, что вы бы смогли здорово помочь). Итак, я перейду, собственно, к самому делу.
Четвертого января, тысяча девятьсот одиннадцатого года, в продуктовом магазине «Кигсберг и Уиттакер», что в Гонтлет Сити, на улице Атмас 33, был обнаружен труп шестилетней девочки, Мерсии Дограш, дочери Алины Дограш, тридцати двух лет от роду. Алина, в свою очередь, жена господина Мемфиса Дограша, менеджера магазина, отвечающего за все происходящее в лавке непосредственно сэру Кигсбергу, либо же вашему брату.
Я приехал утром на место происшествия, в среду, на следующий день после возвращения с Египта, не успев толком распаковать чемоданы. Очевидно, что убийство произошло в ночь со вторника на среду. По словам соседей, примерно в три часа после полуночи, из квартиры Дограшев над магазином доносились крики и звуки борьбы, бьющегося стекла. Господин Мемфис, присутствовавший в квартире, тотчас же вызвал полицию, но те лишь прибыли к четырем часам! Как не оперативно, непрофессионально с их стороны! Они умудрились напортачить и испортили несколько важных улик, которые могли бы значительно ускорить процесс расследования.
К восьми часам я прибыл на место, меня ждал один из полицейских вместе с убитым горем Мемфисом. Мы поднялись в комнату Мерсии, и мой коллега ввел меня в курс дела.
Только я вошел в комнату, как у меня волосы встали дыбом. В детской царил хаос, словно ураган прошелся по помещению, перевернув все, что только можно. Стол, стулья, разбросанные игрушки и одеяла, разбитое зеркало, осколки которого валялись по всему полу, перевернутый комод (как можно перевернуть столь тяжелый сундук?!) книжки, тетрадки. И все забрызгано кровью, детской, уже запекшейся и потускневшей кровью. Просто кошмар, я не сразу мог сбросить с себя оцепенение, в пол уха слушая офицера. А поведал он вот что.
Когда служители закона ворвались в комнатушку, выбив дверь, они обнаружили Алину, сидевшую на кровати и укачивающую на руках тело своего ребенка. Просто ужас, на девочке живого места не осталось (я видел тело в морге). Розовое платьице, разорванное и покрытое темными пятнами, некогда оранжевые, теперь грязные бантики в спутавшихся золотистых локонах волос. На лице, даже после смерти, - застывшее выражение страха и боли.
Сама мать, по словам полисменов и опрошенного мною Мемфиса, осунувшаяся и безмолвная, отрешенно глядела перед собой, ее стеклянные глаза отражали безумие души. Тут я соглашусь с коллегами, я сам ее допрашивал, и взгляд женщины, полный отчаяния, ненависти и бесконечной грусти, сожаления, пронзил меня чуть ли не до слез.
Рядом с матерью, на скомканной простыне, пропитанной кровью, лежал кухонный нож, главная составляющая, важнейшая улика. И какой-то идиот, горе-полицай, облапил орудие убийства, отчего точную дактилоскопию теперь невозможно провести! И мерзавцы не хотели признаваться, кто именно испортил улику, побоялись гнев полицейского чиновника. Но ничего, я еще поговорю с лейтенантом.
Мало-мальски, я смог частично воссоздать картину случившегося, осматривая помещение. По моей версии, мать вошла в комнату с ножом и заперла за собой дверь, разбудив ребенка. Возможно, она о чем-то говорила с дочерью. Вполне вероятно, у них возникла ссора (соседи же слышали крики, предшествующие грохоту), после чего Алина попыталась дотянуться до девочки и ударить ее ножом. С первого раза у нее не вышло, дрожали вспотевшие руки, удары сердца с грохотом отдавались в висках, она не соображала, что творит. Они заметались по детской, пустились на смертельные перегонки, опрокидывая вещи.
Когда же, наконец, матерь настигла ребенка и вонзила в нее нож, она увидела, что сталь вошла неглубоко. Но пути назад нет, и Алина принялась лихорадочно кромсать и колоть свою дочь, стараясь покончить с жертвой как можно скорее. Когда девочка испустила дух, то обезумевшая дамочка осознала содеянное ею, и горестно взвыла, прижимая обмякшее чадо к груди.
Закончив осмотр места, я отправился в участок для рассмотрения улик и допроса Алины. Как я писал выше, часть улик была испорчена, и с их помощью многого не докажешь. Чертова халатность наших сотрудников! Теперь я мог только выбить признание из женщины, чего я и добился. Мой разговор с ней длился недолго, я с трудом вытягивал из нее слова. Она просто сидела передо мною и бормотала себе под нос: «Прости меня, Мерсия, деточка моя, прости!» Из бессвязных обрывков ее речи я узнал, что она следовала указу некоего Ангуса Уэлкшера. В самом конце, она подняла на меня свои глаза и прошептала: «Найди его!» Вот тут у меня по коже пробежал холодок от ее пронзительного взгляда. До этого она всхлипывала, мычала, словно душевнобольная, а тут ее туманный взор мигом улетучился, что произвело на меня неизгладимое впечатление. Ее ядовитые, зеленые глаза все время преследуют меня, наряду с возникшими проблемами в расследовании.
Перед тем, как начать поиски Уэлкшера, я заскочил в морг, дабы изучить протокол патологоанатома. Очередная порция нервов. Искренне признаюсь вам, Эраст, я успел всякого насмотреться за время моей службы, но с такой зверской жестокостью столкнулся впервые. Порой я жалею, что принял должность детектива, лучше уж оставался журналистом. Но я должен был продолжать, больше некому заняться расследованием, начальники полиции отозвали своих людей, поручив дело мне и только мне.
В принципе, я доказал виновность Алины и запечатлел ее признание на бумаге. Но что заставило ее пойти на такое? Кто такой Ангус Уэлкшер, и каким образом он повлиял на женщину?
Подруги и знакомые леди Дограш дали мне несколько наводок. Виновница и Уэлкшер были любовниками. Видать, муж недостаточно хорошо исполнял свой супружеский долг. Алина время от времени ходила в ресторан «Стихия Безлюдия». Одна. Мне пришлось приложить немало усилий, но я нашел сие дискретное заведение. Кто бы мог подумать, что оно находится в самом конце нашего громадного города, в стильно оборудованном под XVII век подвале? Приличный ресторан, мне он понравился. Если я доживу до закрытия дела, то обязательно свожу туда свою невесту.
Работники и администрация очень помогли мне, указав имя джентльмена, что постоянно сопровождал леди Алину. Он был их заядлым посетителем. Выходит, «Стихия» не столь уж и дискретное место, раз рабочие охотно выдают сведения. Вот, что я узнал от болтливого хозяина.
Ангус Уэлкшер, малоизвестный композитор с английскими корнями, он приехал с севера страны, чтоб сделать себе имя.
Моя работа решительно продвигалась. По объявлениям газет и афишам я нашел места, где он давал концерты. Через владельцев театров я вышел на его агента, проживавшего на улице Стример, дом 14. Там же оставался и сам Уэлкшер. Признаюсь, поначалу я не надеялся на помощь агента таинственного любовника, но в итоге он поведал об отношениях Алины и Ангуса.
Мистер Уэлкшер, многообещающий композитор со вспыльчивым характером, пишущий мрачные симфонии необычного, но непривлекательного стиля (по словам критиков), приехал в Гонтлет Сити строить карьеру. Ему удалось дать пару небольших шоу, но слава и признание обошли его стороной. Кончились деньги, начались проблемы: с агентом, представлявшим Ангуса, с хозяином дома, который они снимали. Многочисленные споры и ругательства довели бы музыканта к падению в пропасть бездны, но он встретил женщину, Алину, и очаровал ее своей харизмой, творчеством.
Ему повезло с женой менеджера магазина. По словам Жоржа (агента), он уговорил ее приносить еду и деньги из кассы, чтоб встать на ноги и зажить вдвоем счастливо. Вот оно! Попахивает статьей о хищении собственности, принадлежащей вашему брату и господину Кигсбергу. Ангус засядет надолго как соучастник кражи, если я смогу доказать все это.
Хоть партнер Уэлкшера мне все выдал (Ангус пропал вскоре после убийства не оставив ни гроша), он отказался дальше сотрудничать в обличении музыканта и тотчас же выпроводил меня за дверь, сославшись на то, что он не может заходить в рабочий кабинет Ангуса без разрешения. Видать, побаивался темперамента и тяжелого характера исполнителя. Без ордера я ничего не мог сделать, а ждать разрешения - слишком долго. Пришлось той же ночью проникнуть в кабинет через окно, благо оно находилось на первом этаже. Увиденное просто поразило меня. Да что это за люди такие?!
Комната с темными обоями обвешена картинами, изображающие сюрреалистичные ландшафты, полные чудовищ и демонов, словно выползших из темных бездн распаленного воображения некого безумного художника. Полки заставлены книгами об оккультизме, эзотерике и прочих мистических, непонятных темах на неведомых языках. Толстые, потрепанные тома, на корешках которых полу стертые руны, иероглифы неизвестного мне происхождения. Пол устлан багровым ковром с изображением огненных адских просторов, где черти мучают грешников. Чем-то напомнило иллюстрацию Геррады Ландсбрегской. У окна стоял большой рояль черного цвета, разукрашенный золотистыми узорами, а клавиши казались сделанными из мрамора, хотя, может быть, игра полумрака и света звезд меняла оттенки. Сей инструмент и извлекал устрашающие слух ноты, столь не приглянувшиеся критикам. Рабочий стол из отличного дерева находился напротив рояля, и они были идеальной парой, дополнявшей дикий интерьер и дизайн кабинета: черно-золотой рояль и светлый стол. На ножках его выгравированы маленькие черепа, спиралью поднимающиеся к крышке. А само кресло - настоящее произведение искусства, сделанное со вкусом и единственная вещь, излучавшая оптимизм среди этой дьявольщины. Так приятно было сидеть в нем, чувствуя, как тело погружается в бархатную подушку спинки, словно тонет в мягких объятиях. Но вернусь к делу.
Порывшись в записях Ангуса, я нашел среди нотных грамот и записей несколько писем. Уэлкшер переписывался с неким Тулло Салгером. Я узнал, что эта птица является лидером тайной секты без имени, известен лишь «идол» поклонения. Некое существо или божество Шейнгар. Подозреваю, именно они напрямую связаны с похищениями детей - в письмах перечисляются имена девочек и мальчишек, совпадающих с теми, что пропали без вести. Я скопировал одну из записок, проливающую свет на все. Вот, цитирую: «Славься, о Великий Мастер Тулло! Да сохранит и возвысит тебя Шейнгар (подхалим этот Ангус), старший из Братьев. Все идет строго по плану. Следую твоему указу, я разобрался с Алиной, несмотря на то, что она здорово помогла материально, я даже привязался к ее дочке. Но я был глупцом, подставив наше общество, братьев и сестер, втягивая бабу Дограша в наш мир; чувства ослепили меня. Но не волнуйся, Владыка! Я приказал ей избавиться от девки, сказал, что только так она сможет возвыситься с нами. Эта дура поверила мне и сделала это! Газеты вовсю пишут о случившемся! И наше тайное братство в безопасности, все считают ее обезумевшей.
Теперь насчет обряда. Я все устроил. Скоро приведу вам новеньких девочек для Усиления, примерно через неделю, в следующую пятницу, двадцать первого…»
Выходит, Мерсия каким-то образом прознала о деятельности Ангуса, а тот наплел в три короба Алине, что, только убив свою дочь, она сможет «вознестись» вместе с ним и жить счастливо. До сих пор не понимаю, как она пошла на такое? Неужели он ее настолько очаровал? Кошмар, куда катится мир!
В общем, я задался целью: найти хоть малейшую зацепку, которая приведет меня к секте. Времени у меня немного - менее шести дней. Сейчас суббота, пятнадцатое января, всю вчерашнюю пятницу я бродил по улицам города, расспрашивал, интересовался, не знает ли кто чего. Я был крайне осторожен, старясь не привлечь особого внимания. Передо мной открылись врата в темный Гонтлет Сити: за один вечер я нашел несколько кружков и обществ с весьма сомнительной деятельностью.
Так вымотался за неделю работы, как не уставал за последние несколько лет. Повторю: я стал плохо спать, забыл, что такое нормальный сон, с воскресенья. Я устаю, мне начинают мерещится вещи, особенно сегодня вечером, когда возвращался домой, чтобы написать вам. Будто кто-то следует за мной, наблюдает. И вот сейчас, выводя строки на бумаге, в своем кабинете, я постоянно слышу шорох, шуршание, постукивание в доме, но когда выхожу проверить, никого нет.
Я настолько одержим расследованием, что, наверное, выдал себя. Вся мой осторожность и попытки остаться незамеченным, пали. Не знаю, долго ли смогу так держаться и успею ли найти хоть что-нибудь до пятницы.
Поэтому, я прошу вас, лорд Уиттакер, приезжайте скорее! Помогите мне их отыскать и свершить правосудие! Ведь еще не поздно спасти пропавших ребятишек. Вам добираться до города всего-то один день, а губерния Моэли - в двух часах езды от Гонтлет! И никому не показывайте мое письмо, никому ничего не говорите!
Я жду вас, дорогой друг!
Искренне ваш,
Уинфри Таллес.