Весьма любопытная лекция
Оригинал Текст лекции "Импровизация и джаз: кто кого"
Кирилл Мошков. " Импровизация и джаз: кто кого"
Лекция в Центре современного искусства им. Сергея Курёхина
Санкт-Петербург, 17 апреля 2013
Когда меня попросили придумать какую-нибудь залихватскую тему для лекции в ЦСИ имени Курёхина, я практически с ходу, подумав всего каких-то два с половиной часа, предложил тему, которая звучит так: «Импровизация и джаз: кто кого». Когда я эту формулировку опробовал на родных и близких, они спросили: «А разве джаз - это не импровизация?» Значит, тема работает. Потому что она - конечно же, сознательно, - провокационная.
В последние, не побоюсь этого слова, девятнадцать лет я пишу как журналист только и исключительно о джазе. И в процессе этой работы выяснилось, что джаз - это музыка, которая забирает всё твоё время. Как только ты начинаешь на ней специализироваться - выясняется, что ты не знаешь ничего, потому что один только корпус звукозаписей, с которыми нужно ознакомиться, составляет несколько тысяч наименований, и список их всё время увеличивается. Невозможно услышать в джазе всё, достойное внимания; можно только бесконечно приближаться к этому идеалу. На Радио России выходит еженедельная радиопрограмма, которую ведет мой коллега Михаил Михайлович Митропольский - она так и называется: «Бесконечное приближение». И это очень правильное название, потому что приблизиться к постижению этого жанра в полном объёме практически невозможно.
Почему так? Дело в том, что, согласно эстетическим принципам этого вида музыкального искусства, в нём отсутствует понятие оригинала, понятие эталона. Любое исполнение [в джазе] - оригинал и эталон. Нет понятий «оригинал» и «cover» (которые есть в так называемой популярной музыке), потому что никто не делает каверов, все делают оригиналы. Любое исполнение даже самой забытой мирозданием темы, написанной, скажем, в 1919 году - всё равно оригинал, потому что даже если этот самый музыкант эту самую тему играл (и даже записывал на пластинки уже шестнадцать раз) - на семнадцатый раз она всё равно прозвучит по-другому. Невозможно воспроизвести её в точности - просто потому, что таков принцип этого вида музыкального искусства.
Количество записей, ежегодно выходящих в этом виде музыкального искусства, с годами нисколько не уменьшается. Этому виду музыки сто лет, и его грамзаписи существуют с октября 1917 года - то есть уже почти девяносто шесть лет, и при этом уходят поколения, одно за другим, и приходят новые музыканты - почему-то даже больше, чем их было. С каждым годом в ряды джазовых музыкантов вливаются десятки и сотни молодых людей, которые непонятно на что рассчитывают, потому что заработать деньги в этом жанре практически невозможно, даже в Америке... в особенности в Америке!
Американские музыканты говорят: «Если я хотел бы стать богатым - я стал бы дантистом». В джаз идут совершенно с другой мотивацией. Джаз - это очень серьёзный вызов для музыканта. Если музыкант хочет решать действительно интересные, сложные задачи в каком-то жанре, в котором есть сложившиеся, хорошо формализованные правила игры - то, конечно, у него очень мало выбора, ему остается только джаз. Тот уровень задач, которые академический музыкант решает, сидя в оркестре и играя симфонии, допустим, Бетховена, где-нибудь там за четвёртым пультом в группе вторых скрипок каждый вечер (очень хорошо, прекрасно, замечательно, красиво играя) - всё-таки этот уровень задач несопоставим с тем уровнем задач, которые решает саксофонист, когда он импровизирует, скажем, на тему Джона Колтрейна «Giant Steps». Это тема с очень сложной гармонической сеткой, обыграть которую непросто. Даже когда сам Джон Колтрейн впервые принёс её на запись - если послушать запись, а тогдашняя манера (это конец пятидесятых годов) делать записи была такая: музыкант приходил в студию, ему давали ноты, говорили: «посмотри, пожалуйста», он смотрел на ноты, и ему говорили «ну, давай играть». Репетиций практически не было, потому что это было дорого, потому что студии дорого стоили, потому что профсоюзные правила были таковы, что чем меньше люди проводили в студии времени, тем лучше это было экономически, ну и так далее, и тому подобное... Короче говоря, когда мы слушаем первую запись темы «Giant Steps», которую играет её автор - он с ней, в общем, справляется, естественно, потому что он её придумал; он почти справляется с тем уровнем задач, которые он сам перед собой поставил - хотя, как мы бы сейчас сказали, местами немножко «ковыряет», ему чуть-чуть сложновато. Даже самому Колтрейну! А, допустим, пианист в одном месте просто останавливается; он просто перестаёт понимать, что происходит, и «насквозь» играют только басист и барабанщик. Пианист же в какой-то момент теряется, не зная, где он находится. Причём это один из лучших пианистов в мире на тот момент - Томми Флэнаган.
Это означает, что джазовая музыка в своём классическом виде, в том виде, в каком она зафиксирована в грамзаписи пятьдесят-шестьдясят лет назад - это сложная музыка. Поэтому музыканты, которые хотят решать сложные задачи, которые стремятся к сложности, которым интересно решать небанальные задачи, стремятся идти в эту музыку.
( Читать дальше, смотреть и слушать видеоиллюстрации... )
Кирилл Мошков. " Импровизация и джаз: кто кого"
Лекция в Центре современного искусства им. Сергея Курёхина
Санкт-Петербург, 17 апреля 2013
Когда меня попросили придумать какую-нибудь залихватскую тему для лекции в ЦСИ имени Курёхина, я практически с ходу, подумав всего каких-то два с половиной часа, предложил тему, которая звучит так: «Импровизация и джаз: кто кого». Когда я эту формулировку опробовал на родных и близких, они спросили: «А разве джаз - это не импровизация?» Значит, тема работает. Потому что она - конечно же, сознательно, - провокационная.
В последние, не побоюсь этого слова, девятнадцать лет я пишу как журналист только и исключительно о джазе. И в процессе этой работы выяснилось, что джаз - это музыка, которая забирает всё твоё время. Как только ты начинаешь на ней специализироваться - выясняется, что ты не знаешь ничего, потому что один только корпус звукозаписей, с которыми нужно ознакомиться, составляет несколько тысяч наименований, и список их всё время увеличивается. Невозможно услышать в джазе всё, достойное внимания; можно только бесконечно приближаться к этому идеалу. На Радио России выходит еженедельная радиопрограмма, которую ведет мой коллега Михаил Михайлович Митропольский - она так и называется: «Бесконечное приближение». И это очень правильное название, потому что приблизиться к постижению этого жанра в полном объёме практически невозможно.
Почему так? Дело в том, что, согласно эстетическим принципам этого вида музыкального искусства, в нём отсутствует понятие оригинала, понятие эталона. Любое исполнение [в джазе] - оригинал и эталон. Нет понятий «оригинал» и «cover» (которые есть в так называемой популярной музыке), потому что никто не делает каверов, все делают оригиналы. Любое исполнение даже самой забытой мирозданием темы, написанной, скажем, в 1919 году - всё равно оригинал, потому что даже если этот самый музыкант эту самую тему играл (и даже записывал на пластинки уже шестнадцать раз) - на семнадцатый раз она всё равно прозвучит по-другому. Невозможно воспроизвести её в точности - просто потому, что таков принцип этого вида музыкального искусства.
Количество записей, ежегодно выходящих в этом виде музыкального искусства, с годами нисколько не уменьшается. Этому виду музыки сто лет, и его грамзаписи существуют с октября 1917 года - то есть уже почти девяносто шесть лет, и при этом уходят поколения, одно за другим, и приходят новые музыканты - почему-то даже больше, чем их было. С каждым годом в ряды джазовых музыкантов вливаются десятки и сотни молодых людей, которые непонятно на что рассчитывают, потому что заработать деньги в этом жанре практически невозможно, даже в Америке... в особенности в Америке!
Американские музыканты говорят: «Если я хотел бы стать богатым - я стал бы дантистом». В джаз идут совершенно с другой мотивацией. Джаз - это очень серьёзный вызов для музыканта. Если музыкант хочет решать действительно интересные, сложные задачи в каком-то жанре, в котором есть сложившиеся, хорошо формализованные правила игры - то, конечно, у него очень мало выбора, ему остается только джаз. Тот уровень задач, которые академический музыкант решает, сидя в оркестре и играя симфонии, допустим, Бетховена, где-нибудь там за четвёртым пультом в группе вторых скрипок каждый вечер (очень хорошо, прекрасно, замечательно, красиво играя) - всё-таки этот уровень задач несопоставим с тем уровнем задач, которые решает саксофонист, когда он импровизирует, скажем, на тему Джона Колтрейна «Giant Steps». Это тема с очень сложной гармонической сеткой, обыграть которую непросто. Даже когда сам Джон Колтрейн впервые принёс её на запись - если послушать запись, а тогдашняя манера (это конец пятидесятых годов) делать записи была такая: музыкант приходил в студию, ему давали ноты, говорили: «посмотри, пожалуйста», он смотрел на ноты, и ему говорили «ну, давай играть». Репетиций практически не было, потому что это было дорого, потому что студии дорого стоили, потому что профсоюзные правила были таковы, что чем меньше люди проводили в студии времени, тем лучше это было экономически, ну и так далее, и тому подобное... Короче говоря, когда мы слушаем первую запись темы «Giant Steps», которую играет её автор - он с ней, в общем, справляется, естественно, потому что он её придумал; он почти справляется с тем уровнем задач, которые он сам перед собой поставил - хотя, как мы бы сейчас сказали, местами немножко «ковыряет», ему чуть-чуть сложновато. Даже самому Колтрейну! А, допустим, пианист в одном месте просто останавливается; он просто перестаёт понимать, что происходит, и «насквозь» играют только басист и барабанщик. Пианист же в какой-то момент теряется, не зная, где он находится. Причём это один из лучших пианистов в мире на тот момент - Томми Флэнаган.
Это означает, что джазовая музыка в своём классическом виде, в том виде, в каком она зафиксирована в грамзаписи пятьдесят-шестьдясят лет назад - это сложная музыка. Поэтому музыканты, которые хотят решать сложные задачи, которые стремятся к сложности, которым интересно решать небанальные задачи, стремятся идти в эту музыку.
( Читать дальше, смотреть и слушать видеоиллюстрации... )