Nothing, but a miracle...
Я стараюсь не смотреть на календарь, но глаза украдкой отсчитывают дни до. В этом году я решила, что буду любить и ждать праздник середины февраля. В этом году я вообще пообещала себе, что буду ждать от каждого нового дня только самого лучшего и верить в волшебство. Ни на мгновение не переставать верить в волшебство.
Эта зима, хоть и стала к середине января полноправно колючей и морозной, все же хороша, без необъятных полутораэтажных гор грязного снега на мостовых и везде, где только можно и нельзя, без угрожающих жизням местных жителей сосуль, без скачущих то ниже, то выше нуля температур. Город, укутанный по утрам в голубоватый ледяной туман. Вечера, как-то незаметно наступающие позже привычного. Солнце, играющее с искорками на тонком слое снега. Чашка дурманящего обжигающего кофе, согревающая во сто крат лучше, когда сидишь у окна кофейни и смотришь на людей, решительно проходящих мимо и выдыхающих пар изо рта. Старый нагревающийся ноутбук, который особенно дорог сердцу в такую погоду, потому что превращается в портативную печку, если положить его на колени. Липовый чай с медом, успокаивающий и снимающий легкую боль в горле. Одно разочарование - чай остывает бессовестно быстро в прохладной комнате. Зато необычайно радует огромное пуховое одеяло, в котором можно заблудиться. Тем не менее, я уже давно перестала испытывать желание оставаться в постели весь день, даже выходной. Потому что там, в каждом морозном дне меня ждет слишком много желанного. В колонках Diane Birch, напоминающая о хороших эпизодах прошлогодней зимы - акварелях, размытых до неузнаваемости где-то в памяти, но оставивших приятное цветовое послевкусие. На работе спрашивают, почему это я в последнее время так загадочно хорошо выгляжу в трудовые будни. А у меня еще более короткое каре, с которым я совсем-совсем Амели. И я только молча улыбаюсь в ответ.