сказка на ночь
Город спит. Он спит потому что ночью принято спать, потому что солнечный свет, соприкасаясь с человеком, излучает витамины счастья, антидепрессанты, потому что основной состав крови города, эти прохожие и домочадцы, начинает работать не на преодоление пространства, а на преодоление времени, и успокаиваясь, они превращаются в медленный сон. Сон, который запоминается.
Ночь, половина суток, как всякая половина - противоположность, хорошего черного цвета, как всякая противоположность - вырабатывает свой кайф, эта бездна ласк, стонов, оргазмов, убийств, и предчувствий. Мы говорим "светлый как день", что может быть светлее дня? Но про ночь… что она черная как глаза дракона, как мои волосы, как наша память, когда мы еще не родились. В темноте проще на что-нибудь наткнуться, нежели при свете, когда видишь, как обойти. Когда ты не спишь, я не сплю, и норма города начинает крутиться вверх тормашками, отчего, если перестать нажимать на клавиши, становится слышно, как вокруг скрипят шестеренки и натягиваются канаты, спасая нас от медленного сна и тягучести крови, какая бывает у ящериц, попавших в холодную среду обитания. Ты и я, мы та часть мозга, которая не спит, отвечающая за сновидения. Интересно, кому-нибудь в этом городе снится сейчас то, о чем я думаю? Или, привет, Алиса, я тоже кому-то снюсь. Очень в таком случае, реалистичный сон, руки обжигаются о горячую кружку с чаем, слышно как ровно дышит улица, тишиной.
Город спит? Медленные механизмы, верные и тяжелые, канаты, паутинка нервов, приводимые в движение той частью мозга, которая в этот час переворачивает норму, ставит все вверх тормашками, расходятся от реактора, которые через несколько часов будет запущен и начнет новый день этой столицы. Только в подвальчиках еще играет музыка, там, где ночные жители пьяны и танцуют. Ниже, ниже в тело этого города, коридоры тьмы, где библиотека Иоанна Грозного может быть… Над улицами тишина и происходит то, чего никто не должен видеть. Каждые семь лет человек целиком обновляется на клеточном уровне, незаметно, незаметно. И только в этот час можно увидеть как обновляется клетка города, как исчезают одни афиши и на их месте клеятся другие, как ровный слой снега превращается в сугроб у обочины, как из магазина на пустую улицу выставляется коляска с просроченной снедью и костями для собак. Таинство обновления, которое можно наблюдать лишь случайно вывалившись на улицу глубокой ночью, когда те, кто будут разгонять пульс города, уже стирают пыль с реактора и проверяют надежность остывших к рассвету механизмов и прочность канатов, тянущихся невидимыми нервами до памяти каждого, кто живет или жил в этом мегаполисе.
Город спит, и все это похоже на сон. Его случайно видит снежный барс, растянувшись в пещере, на стене которой неумело но уверенно выписано первое слово, прозвучавшее в черной памяти мира, когда мира еще не было.
Ночь, половина суток, как всякая половина - противоположность, хорошего черного цвета, как всякая противоположность - вырабатывает свой кайф, эта бездна ласк, стонов, оргазмов, убийств, и предчувствий. Мы говорим "светлый как день", что может быть светлее дня? Но про ночь… что она черная как глаза дракона, как мои волосы, как наша память, когда мы еще не родились. В темноте проще на что-нибудь наткнуться, нежели при свете, когда видишь, как обойти. Когда ты не спишь, я не сплю, и норма города начинает крутиться вверх тормашками, отчего, если перестать нажимать на клавиши, становится слышно, как вокруг скрипят шестеренки и натягиваются канаты, спасая нас от медленного сна и тягучести крови, какая бывает у ящериц, попавших в холодную среду обитания. Ты и я, мы та часть мозга, которая не спит, отвечающая за сновидения. Интересно, кому-нибудь в этом городе снится сейчас то, о чем я думаю? Или, привет, Алиса, я тоже кому-то снюсь. Очень в таком случае, реалистичный сон, руки обжигаются о горячую кружку с чаем, слышно как ровно дышит улица, тишиной.
Город спит? Медленные механизмы, верные и тяжелые, канаты, паутинка нервов, приводимые в движение той частью мозга, которая в этот час переворачивает норму, ставит все вверх тормашками, расходятся от реактора, которые через несколько часов будет запущен и начнет новый день этой столицы. Только в подвальчиках еще играет музыка, там, где ночные жители пьяны и танцуют. Ниже, ниже в тело этого города, коридоры тьмы, где библиотека Иоанна Грозного может быть… Над улицами тишина и происходит то, чего никто не должен видеть. Каждые семь лет человек целиком обновляется на клеточном уровне, незаметно, незаметно. И только в этот час можно увидеть как обновляется клетка города, как исчезают одни афиши и на их месте клеятся другие, как ровный слой снега превращается в сугроб у обочины, как из магазина на пустую улицу выставляется коляска с просроченной снедью и костями для собак. Таинство обновления, которое можно наблюдать лишь случайно вывалившись на улицу глубокой ночью, когда те, кто будут разгонять пульс города, уже стирают пыль с реактора и проверяют надежность остывших к рассвету механизмов и прочность канатов, тянущихся невидимыми нервами до памяти каждого, кто живет или жил в этом мегаполисе.
Город спит, и все это похоже на сон. Его случайно видит снежный барс, растянувшись в пещере, на стене которой неумело но уверенно выписано первое слово, прозвучавшее в черной памяти мира, когда мира еще не было.