СЛОВО как ПРЕСТУПЛЕНИЕ
Оригинал взят у putnik1 в ПРЕЦЕДЕНТ КРЖИЖА
Материал о начале, - пока еще на информационной стадии, - практической деятельности Народного Трибунале вызвал бурную реакцию в мире жывотных. Кубло заворошилось и возмущенно зашипело. В частности, как видите, и насчет журналистов, "которые и муху не обидели в жизни", а в список попали.
Вообще-то, жывотным все уже не раз растолковывали по складам и показывали на пальцах.
Напоминали про " казус Штрейхера" и дополняли указанием на " казус Джойса".
Но жывотные упорно не хотят понимать.
Они, - искать комменты лень, но комменты сохранены, - твердят, что херра Штрайхера и м-ра Джойса повесили не за "выражение личных взглядов", но (первого) как гауляйтера Франконии, а второго (как британского подданного) за государственную измену.
Это, разумеется, не так. Гауляйтером Франконии херр Штрайхер перестал быть еще в 1940-м, и в Нюрнберге этот период ему вообще не инкриминировали, а м-р Джойс выступал против Британии уже будучи гражданином Рейха, то есть, никому не изменял. Но хорошо, пойдем жывотным навстречу. И вспомним об Алоисе Кржиже.
Молодой журналист не был высокопоставленным нацистом, никому не изменял. Он всего лишь дорожил заработком, и когда Чехия стала Протекторатом, подобно сотням коллег, остался работать в СМИ. Где, как положено, выполнял задания редактора. Но он очень хотел сделать карьеру и очень старался, в связи с чем стал сначала редактором отдела, потом главным, а затем был повешен, став единственным чешским журналистом, казненным только за статьи в прессе.
Процесс этот был не простой. Дело слушалось за год до прихода КПЧ к власти, судом тогда еще люто демократической Чехословакии, причем адвокаты предъявили суду ворох распоряжений "сверху", которые пан Кржиж "всего лишь исполнял", - и тем не менее, вердикт был однозначен, ибо, как значилось в приговоре, "его статьи подстрекали к уничтожению людей с вдохновением", а президент Бенеш, гуманист и общечеловек до мозга костей, нанес на прошении о помиловании лаконичную резолюцию: "no".
Знаете, дорогие друзья, и раз казус, и два казус, а на счет три - уже полноценный прецедент.
Как бы огорчительно это ни было всякого рода жывотным.
Материал о начале, - пока еще на информационной стадии, - практической деятельности Народного Трибунале вызвал бурную реакцию в мире жывотных. Кубло заворошилось и возмущенно зашипело. В частности, как видите, и насчет журналистов, "которые и муху не обидели в жизни", а в список попали.
Вообще-то, жывотным все уже не раз растолковывали по складам и показывали на пальцах.
Напоминали про " казус Штрейхера" и дополняли указанием на " казус Джойса".
Но жывотные упорно не хотят понимать.
Они, - искать комменты лень, но комменты сохранены, - твердят, что херра Штрайхера и м-ра Джойса повесили не за "выражение личных взглядов", но (первого) как гауляйтера Франконии, а второго (как британского подданного) за государственную измену.
Это, разумеется, не так. Гауляйтером Франконии херр Штрайхер перестал быть еще в 1940-м, и в Нюрнберге этот период ему вообще не инкриминировали, а м-р Джойс выступал против Британии уже будучи гражданином Рейха, то есть, никому не изменял. Но хорошо, пойдем жывотным навстречу. И вспомним об Алоисе Кржиже.
Молодой журналист не был высокопоставленным нацистом, никому не изменял. Он всего лишь дорожил заработком, и когда Чехия стала Протекторатом, подобно сотням коллег, остался работать в СМИ. Где, как положено, выполнял задания редактора. Но он очень хотел сделать карьеру и очень старался, в связи с чем стал сначала редактором отдела, потом главным, а затем был повешен, став единственным чешским журналистом, казненным только за статьи в прессе.
Процесс этот был не простой. Дело слушалось за год до прихода КПЧ к власти, судом тогда еще люто демократической Чехословакии, причем адвокаты предъявили суду ворох распоряжений "сверху", которые пан Кржиж "всего лишь исполнял", - и тем не менее, вердикт был однозначен, ибо, как значилось в приговоре, "его статьи подстрекали к уничтожению людей с вдохновением", а президент Бенеш, гуманист и общечеловек до мозга костей, нанес на прошении о помиловании лаконичную резолюцию: "no".
Знаете, дорогие друзья, и раз казус, и два казус, а на счет три - уже полноценный прецедент.
Как бы огорчительно это ни было всякого рода жывотным.