МОЯ ПРОЗА. Только что написала. ОН РАЗБИЛ МНЕ СЕРДЦЕ
Мы пришли в таверну большой шумной компанией, сдвинули столы и расселись в ожидании официантки.
После трёх часов на пляже приятно было оказаться в затемнённой прохладе таверны, где пахло кофе, свежим хлебом и жареным мясом.
Подошла официантка, мы стали заказывать сыр, вино, минеральную воду, маслины, жареную рыбу, креветок - весь тот набор южных закусок, который я так люблю за его необременительность.
Сделав заказ, мы огляделись и увидели, что за небольшим столиком сидит женщина с гитарой. Длинным тонкими смуглыми пальцами, унизанными серебряными кольцами, она перебирала струны и то смотрела на гитару, то поднимала голову и устремляла взгляд куда-то над головами других посетителей.
Увидев её, я уже не могла отвести от неё взгляда - такой необычной она мне показалась.
Она, явно, была высока и тонка, но горбилась над гитарой.
Когда она поднимала голову, было видно её лицо - худое, с выступающим костяком и запавшими глазами, какие бывают у давно и безнадёжно больных людей.
Очень тёмные даже на вид жёсткие волосы она собрала на затылке, но несколько прядей выбились и падали на её обнажённые худые плечи.
Какое-то время она перебирала струны молча, а потом вдруг не то запела, не то заговорила речитативом - высоким рыдающим голосом, каким сопровождают танец фламенко в таблао - мы как раз буквально пару дней назад побывали в одном таком театре, и я всё ещё находилась под впечатлением от танца, музыки, голосов, от всей атмосферы напряжённой чувственности, которой они были пронизаны.
Я не так хорошо знаю испанский, чтобы понять, что кричала-декламировала гитаристка, но мне перевели - приблизительно, конечно, однако достаточно точно, чтобы я поняла смысл этой песни-плача.
- Он разбил мне сердце.
Вот оно - лежит в золотой пыли у моих ног,
бедное, не нужное ему, но как же мне жить без сердца?
Как мне жить без него?
- Кто это? - спросила я у официантки, когда она принесла мне салат.
- Да приходит сюда, - равнодушно ответила девушка, - хозяйка разрешает ей играть и петь: это нравится посетителям.
- Может быть, вы знаете, чьи это стихи?
- Хозяйка говорит, что она сама их сочиняет, а мне кажется, что она не сочиняет, а рассказывает о своей жизни. Она, вроде бы, очень одинока, вот и ходит по тавернам, ведь нужно же человеку почувствовать, что его хоть кто-то видит и знает.
Меня удивило такое философское понимание людей у молоденькой девушки, а та, смутившись вдруг, отошла к другим - кто-то попросил у неё принести воду.
- Сердце моё разбитое лежит в пыли.
Трепещут его осколки, не хотят умирать,
не хотят останавливаться.
Я бессильно наклоняюсь, я протягиваю бессильные руки,
я беру бессильные осколки моего разбитого сердца,
я несу их в горсти, - шёпотом кричала женщина с гитарой, а моё сердце то сжималось в такт с её ударами по струнам, то начинало биться учащённо, так что становилось трудно дышать.
Нужно ли дать ей денег? Уличные музыканты обычно ставят рядом с собой футляры от инструментов, куда слушатели и бросают свои монеты, но женщина не сделала этого, и на столике, за которым она сидела, стоял только большой стакан с апельсиновым соком.
Всё было очень странно, как-то излишне драматично, но мне показалось, что только я так реагирую на эту балладу. Мои друзья спокойно ели и пили, болтали, смеялись, иногда обращались ко мне, и я то и дело отвечала невпопад, но это никого не смущало, по-моему, они и не замечали моего волнения.
Певица смолкла, напряжение немного отпустило меня, и на смену ему пришли будничные практические мысли: скоро станет очень жарко, а я хотела обязательно зайти на рынок за свежими овощами и фруктами.
Извинившись перед компанией, я вышла из таверны и через несколько минут уже ходила между прилавками небольшого базарчика.
Пышная молодуха скрутила из газеты большой кулёк и заполнила его крупными, почти чёрными вишнями. Оранжевые абрикосы просто умоляли разодрать их пушистые ягодицы - косточки я не выбрасывала, я их потом разобью камнем на мраморном подоконнике моей комнаты, и они заменят мне миндаль - я люблю орехи, должно быть, я произошла от белки.
Таких тугих и пылающих помидоров я не видела уже давно, а козий сыр источал такой аромат, что невозможно было пройти мимо.
Сумка моя наполнялась и тяжелела, а в голове крутилось:
Я иду, я медленно и бессильно переступаю,
я тону в золотом мареве закатного солнца,
а осколки моего разбитого сердца
холодят мне руки и трепещут в тоске.
Я наелась в таверне, я не была голодна, но не обгрызть хрустящую горбушку золотистого, упоительно пахнущего батона я не могла - эта детская привычка не оставляла меня всю жизнь, да здравствуют детские привычки, делающие более лёгкой каменную тяжесть лет. Хотя бы не такой давящей.
Годы пролетят над моей головой,
они засыплют меня пеплом сгоревшего времени,
они выбелят мои волосы,
сомнут кожу, обесцветят глаза…
Не все частицы своего разбитого сердца удалось мне собрать, остались в моём сердце трещинки и щербины, никогда уже не стать ему целым, никогда уже не быть мне цельным человеком, потому что мешают эти трещины и щербины чувствовать полно и до конца всё то, что полагается чувствовать сохранному сердцу.
Он разбил мне сердце, я его собрала, но что же делать, если мельчайшие его частицы поглотила золотая пыль, по которой прошли чужие ноги и втоптали их в эту пыль!
Я собрала своё сердце, я живу, сердце бьётся.
Но зачем, зачем, почему он разбил мне сердце?!
22 апреля 2024 года
Израиль
____________________________________
ОГЛАВЛЕНИЕ. МОЯ ПРОЗА. РАССКАЗЫ
