D'Art the Iron
Говорят, что человеческая плоть и металл несовместимы. Одна слишком недолговечная и ранимая, зато гибкая, теплая и живая. Другой прочный и твердый, блестящий но мертвый, или несущий смерть. Когда-то в детстве мне однажды подумалось при взгляде на первого робота, что соединивший обоих в одной сущности сможет претендовать на бессмертие. Вопрос о том, кому может быть нужна такая жизнь, и какую цену придется за нее заплатить, тогда к счастью меня миновал.
Не знаю как это вышло, но Сила всегда была во мне. Стоило лишь усесться, закрыв глаза, или потечь мыслью в сторону какого-нибудь серьезного вопроса, или увлечься спором, и вот оно - неумолимое тепло, распирающее по направлению от живота к горлу; и глаза, кажется, могут метать горящие лучи не хуже дроидов. Когда меня взяли учиться, то некоторые шептались, что такой дар как у меня мало кому дается; большинству приходится много трудиться, чтобы достичь такого же результата, и везунчик же этот Энекен. А я, я был просто рад найти людей, которые мне объяснили бы как с этим правильно обращаться, и на какие цели направить. Умные, благородные, честные, истинные джедаи - на каждого можно было молиться и равняться. Вокруг говорили о самопожертвовании во имя служения Светлой стороне, преданности, уважении и абсолютном доверии друг другу.
Когда впервые мне пришлось усомниться, я подумал, что ошибся. Просто кто-то не понял друг друга, какая-то ошибка вкралась, а потом было очень трудно, или даже невозможно исправить, этого не может быть, даже и подумать страшно, что один из джедаев мог добровольно и осознанно оставить другого на смерть. Я долго убеждал себя, что я просто чего-то не понимаю, не вижу всей картины целиком и старшие конечно во всем разберутся. Но брешь уже была пробита, крошечная точка, железная зона, которая вздрагивала и ширилась каждый раз, когда судно нашей непогрешимости в очередной раз давало течь. Я перестал общаться с со-учениками, не имея сил ни разделить с ними былые восторги, ни поделиться своими сомнениями. Постепенно я разучился сожалеть и бояться, уколы совести ушли в прошлое, не имея больше оснований или примеров для подражания. Остались только уколы меча, которые я оттачивал до совершенства.
И однажды я окончательно понял, что никакой разницы нет. Что выбранная сторона отличается только условным цветом, просто черная честнее. Что никакая любовь и дружба не способны противостоять слабости или амбициям. Что запросто можно сказать «Я готов жизнью пожертвовать за тебя» и через пару секунд отказать в маленькой помощи. Что нет никакого культа Добра, есть только культ сотен индивидуальных гордынь. И что я - такой же.
И тогда я принял бой. Точнее, они говорят, будто я его начал, но это не совсем так. Сначала я долго пытался добиться того, чтобы маски были сброшены. Чтобы существование и власть Темной стороны над теми, кто называет себя борцом с ней, были признаны и закреплены. Чтобы предательство, лицемерие и насилие перестали быть запрещаемы теми, кто применяет их каждый день. Я действовал - вот где ирония - открыто и мирно. Но мне твердили только, что я сошел с ума и стал опасен. Меня пытались остановить любыми средствами. И когда я, загнанный прямо к границе огненной лавы, раненный, сползал в это ядерное пекло, это были они, кто стоял и смотрел, те самые, с кем мы делили зал для тренировок и вместе приносили клятвы.
Но я не умер. Поскольку мое сознание было разорвано от боли, то я не помню того, как Покровитель выволок мои жалкие обугленные остатки и велел отнести в лабораторию. Я также не помню манипуляций над собой, ибо очнулся уже другим. Теперь я ношу этот покров из черной стали так, будто родился вместе с ним. Думаю, это и есть мой истинный облик, а все остальное было лишь промежуточной стадией выкукливания. Сила осталась со мной, она даже стала больше, ничем не отягощенной и не искривленной сомнениями, прямой и быстрой, и оттого почти непобедимой. Посмотрим, есть ли разница у этой стороны Служения, которая так сильно пугала моих бывших товарищей. И я знаю, что обо мне наверняка вспомнят - как о несгибаемо железном Вейдере.