Про революционного Ивана-Царевича или Ставрогин - не выдумка Достоевского
Читая дневниковые записи и маргиналии советского марксиста Мих. Лифшица, посвящённые Достоевскому и изданные в прошлом году под названием "Проблема Достоевского. Разговор с чёртом", нашёл очень любопытную заметку...
Но для начала: помните, в "Бесах" Верховенский-младший аки библейский змей-искуситель, соблазняет Ставрогина примкнуть к некоему тайному обществу?
"- Ну, Верховенский, я в первый раз слушаю вас, и слушаю с изумлением, - промолвил Николай Всеволодович, - вы, стало быть, и впрямь не социалист, а какой-нибудь политический... честолюбец?
- Мошенник, мошенник. Вас заботит, кто я такой? Я вам скажу сейчас, кто я такой, к тому и веду. Недаром же я у вас руку поцеловал. Но надо, чтоб и народ уверовал, что мы знаем, чего хотим, а что те только "машут дубиной и бьют по своим". Эх, кабы время! Одна беда - времени нет. Мы провозгласим разрушение... почему, почему, опять-таки, эта идейка так обаятельна! Но надо, надо косточки поразмять. Мы пустим пожары... Мы пустим легенды... Тут каждая шелудивая "кучка" пригодится. Я вам в этих же самых кучках таких охотников отыщу, что на всякий выстрел пойдут да еще за честь благодарны останутся. Ну-с, и начнется смута! Раскачка такая пойдет, какой еще мир не видал... Затуманится Русь, заплачет земля по старым богам... Ну-с, тут-то мы и пустим... Кого?
- Кого?
- Ивана-Царевича.
- Кого-о?
- Ивана-Царевича; вас, вас!
Ставрогин подумал с минуту.
- Самозванца? - вдруг спросил он, в глубоком удивлении смотря на исступленного. - Э! так вот наконец ваш план.
- Мы скажем, что он "скрывается", - тихо, каким-то любовным шепотом проговорил Верховенский, в самом деле как будто пьяный. - Знаете ли вы, что значит это словцо: "Он скрывается"? Но он явится, явится. Мы пустим легенду получше, чем у скопцов. Он есть, но никто не видал его. О, какую легенду можно пустить! А главное - новая сила идет. А ее-то и надо, по ней-то и плачут. Ну что в социализме: старые силы разрушил, а новых не внес. А тут сила, да еще какая, неслыханная! Нам ведь только на раз рычаг, чтобы землю поднять. Всё подымется!"
Итак, Верховенский-младший уговаривал Ставрогина на роль самозванца - чтобы "раскачка такая пошла, какой мир ещё не видал". Учитывая давнюю традицию русских бунтов, часто возглавляемых самозванцами, бравших имя членов царской фамилии, сгинувших при туманных обстоятельствах (Емельяна Пугачёва вспомнить хотя бы) - учитывая эту традицию, безумный план Верховенского не кажется столь уж безумным. К тому же сам Верховенский в романе хоть и фанатик, но отнюдь не безумен...
Всё так. Но даже помня о традициях русского бунтарского самозванчества, сама сцена приглашения Ставрогина на трон царя-мятежника может показаться... фантастической, что ли. Надуманной Достоевским для сгущения красок в и без того мрачном коллективном портрете "социалистов".
А вот и нет! Ничего Фёдор Михайлович не выдумывал - но брал из жизни.
Вот та самая заметка Михаила Лифшица:
"Сотрудник Ткачева по "Набату" П.В. Григорьев в начале 70-х гг. убеждал Гл. Успенского превратиться в великого князя Константина, чтобы царским призывом поднять крестьян, и предпринял с ним поездку по деревням Тульской губернии, в результате которой неудачный самозванец пришел к выводу, сформулированному им позднее в одном из рассказов: "с вами не сольешься, а сопьешься". А.И. Иванчин-Писарев. Гл. Успенский и рев[олюционеры] 70-х г г .// "Былое", 1907, № 10 и "Кое-что из жизни Гл. Успенского"// "Заветы", 1914, № 5 -> Таким образом, Ставрогин не выдумка".
Вот такой поворот.
Это я к чему: портрет революционеров-"нигилистов", нарисованный в "Бесах" Достоевским, не только правдив художественно, но и верен фактически. В чём его антинигилистическая сила и актуальность и в наши дни...
Но для начала: помните, в "Бесах" Верховенский-младший аки библейский змей-искуситель, соблазняет Ставрогина примкнуть к некоему тайному обществу?
"- Ну, Верховенский, я в первый раз слушаю вас, и слушаю с изумлением, - промолвил Николай Всеволодович, - вы, стало быть, и впрямь не социалист, а какой-нибудь политический... честолюбец?
- Мошенник, мошенник. Вас заботит, кто я такой? Я вам скажу сейчас, кто я такой, к тому и веду. Недаром же я у вас руку поцеловал. Но надо, чтоб и народ уверовал, что мы знаем, чего хотим, а что те только "машут дубиной и бьют по своим". Эх, кабы время! Одна беда - времени нет. Мы провозгласим разрушение... почему, почему, опять-таки, эта идейка так обаятельна! Но надо, надо косточки поразмять. Мы пустим пожары... Мы пустим легенды... Тут каждая шелудивая "кучка" пригодится. Я вам в этих же самых кучках таких охотников отыщу, что на всякий выстрел пойдут да еще за честь благодарны останутся. Ну-с, и начнется смута! Раскачка такая пойдет, какой еще мир не видал... Затуманится Русь, заплачет земля по старым богам... Ну-с, тут-то мы и пустим... Кого?
- Кого?
- Ивана-Царевича.
- Кого-о?
- Ивана-Царевича; вас, вас!
Ставрогин подумал с минуту.
- Самозванца? - вдруг спросил он, в глубоком удивлении смотря на исступленного. - Э! так вот наконец ваш план.
- Мы скажем, что он "скрывается", - тихо, каким-то любовным шепотом проговорил Верховенский, в самом деле как будто пьяный. - Знаете ли вы, что значит это словцо: "Он скрывается"? Но он явится, явится. Мы пустим легенду получше, чем у скопцов. Он есть, но никто не видал его. О, какую легенду можно пустить! А главное - новая сила идет. А ее-то и надо, по ней-то и плачут. Ну что в социализме: старые силы разрушил, а новых не внес. А тут сила, да еще какая, неслыханная! Нам ведь только на раз рычаг, чтобы землю поднять. Всё подымется!"
Итак, Верховенский-младший уговаривал Ставрогина на роль самозванца - чтобы "раскачка такая пошла, какой мир ещё не видал". Учитывая давнюю традицию русских бунтов, часто возглавляемых самозванцами, бравших имя членов царской фамилии, сгинувших при туманных обстоятельствах (Емельяна Пугачёва вспомнить хотя бы) - учитывая эту традицию, безумный план Верховенского не кажется столь уж безумным. К тому же сам Верховенский в романе хоть и фанатик, но отнюдь не безумен...
Всё так. Но даже помня о традициях русского бунтарского самозванчества, сама сцена приглашения Ставрогина на трон царя-мятежника может показаться... фантастической, что ли. Надуманной Достоевским для сгущения красок в и без того мрачном коллективном портрете "социалистов".
А вот и нет! Ничего Фёдор Михайлович не выдумывал - но брал из жизни.
Вот та самая заметка Михаила Лифшица:
"Сотрудник Ткачева по "Набату" П.В. Григорьев в начале 70-х гг. убеждал Гл. Успенского превратиться в великого князя Константина, чтобы царским призывом поднять крестьян, и предпринял с ним поездку по деревням Тульской губернии, в результате которой неудачный самозванец пришел к выводу, сформулированному им позднее в одном из рассказов: "с вами не сольешься, а сопьешься". А.И. Иванчин-Писарев. Гл. Успенский и рев[олюционеры] 70-х г г .// "Былое", 1907, № 10 и "Кое-что из жизни Гл. Успенского"// "Заветы", 1914, № 5 -> Таким образом, Ставрогин не выдумка".
Вот такой поворот.
Это я к чему: портрет революционеров-"нигилистов", нарисованный в "Бесах" Достоевским, не только правдив художественно, но и верен фактически. В чём его антинигилистическая сила и актуальность и в наши дни...