Искусство и партбилет. На смерть Оскара Нимейера.
De moritur nihil nisi bene - О мёртвых или хорошо, или ничего. Эта максима суровых жителей Древнего Рима сохраняет свою истинность и в наши дни - но в весьма ограниченном масштабе: сфера её применимости должна быть определена сугубо сферой личной жизни покойного.
Но если жизнь человека далеко перешагнула рамки субъективно-личного существования, если деятельность его достигла масштабов объективно-общественного бытия - тогда биография этого человека уже не принадлежит ему самому, она есть достояние человечества. Вспомним Гегеля: всё, тобой произведенное, принадлежит уже не только (и не столько) тебе. Но ведь человек производит и собственную жизнь! Поэтому латинская пословица здесь теряет своё право вето на обсуждение кого бы то ни было.
Итак, 5 декабря умер Оскар Нимейер, бразильский архитектор-модернист, член Бразильской коммунистической партии, личный друг Фиделя Кастро и Брежнева. Его «послужной список» весьма велик - достаточно сказать, что административный центр официальной столицы Бразилии - одноимённого города Бразилиа полностью был построен по генеральному плану Нимейера.
Также Нимейер был одним из консультантов при строительстве штаб-квартиры ООН в Нью-Йорке.
Биография пышная, чего лукавить.
Вот только одно, правда, весомое, НО корректирует всю картину.
Осуществлением своих громких проектов архитектор во многом обязан неформальным связям - а проще - кумовству с лево-либералами, находящимися у власти в той же Бразилии. Подрядивший Нимейера на строительство новой бразильской столицы президент Кубичек, в чьей голове и родился план латиноамериканских Нью-Васюков, был близким и давним приятелем архитектора.
В группу планировщиков здания штаб-кваритры ООН его включили опять же по принципу поруки, при чём двойной: усилиями влиятельного архитектурно-модернистского лобби - с одной стороны, а с другой - после благословения Советского Союза, по идеологическим соображениям продвигавшего архитекторов-коммунистов.
Знакомство с «нужными людьми» там, конъюнктура здесь, партбилет как решающий довод - так строились большие карьеры и биографии в ту эпоху. И Нимейер, как видно - не исключение. Такой бразильский Зураб Церетели, только намного большего масштаба.
Но вот, в возрасте 104 лет, Нимейер, титулованный «классик архитектурного модернизма», скончался. Эпитафии с левой политической стороны последовали незамедлительно. «Гений, классик, пионер, экспериментатор, поэт железобетона». В общем, в славословии недостатка не было.
Никто не оспаривает, что архитектор до конца жизни оставался убеждённым коммунистом, марксистом или кем бы то ни было ещё. Верность идейным идеалам (пусть последние и терпят крушение), идейный ригоризм как таковой - всегда вызывает уважение.
Но пиетет перед политическими убеждениями не должен приводить к автоматическому, слепому одобрению произведений автора - и здесь речь не только о Нимейере. Иными словами, партбилет не должен играть роль эстетического критерия. Как, впрочем, и отсутствие оного.
Иначе, на самом деле, получается какое-то коммунистическое кумовство.
Уместно вспомнить здесь слова Михаила Лифшица: «Дело в том, что художник может быть передовым в политическом отношении, даже независимо от своей эстетической позиции. Таких людей очень много, и с ними необходимо самое тесное сплочение на почве общей борьбы за демократию и социализм. Однако у передовых в политическом отношении людей могут быть реакционные эстетические предрассудки, и в своем художественном творчестве они могут принадлежать к течениям, которые объективно играют отрицательную роль, реакционную с точки зрения идейной борьбы нашей эпохи. Таковы противоречия жизни». http://mesotes.narod.ru/lifshiz/isssm/is-9.htm
И не надо эти противоречия игнорировать. Эстетические и философские разногласия в СССР традиционно приносились в жертву политической конъюнктуре - к чему это привело? К разложению идейной надстройки советского государства - а затем и к его физической гибели… И в этой связи эстетики, философии и политики нет ничего мистического - эстетика, как и философия, есть способы познания объективной реальности. На основе этого познания идёт дальнейшая работа по преобразованию реальности - политика. Поэтому - не может быть верной политики при неверной эстетике.
И есть объективные критерии, позволяющие отделить подлинное произведение искусства от субъективных фантазий, пусть и санкционированных партбилетом. Так вот, именно в силу объективных критериев, творчество Нимейера искусством не является. Просто потому, что все его «творения» элементарно не красивы. Искусство же - всегда воплощение идеи прекрасного.
И никаким «пионером поэзии железобетона» бразильский архитектор тоже не был. Надо знать меру во всём, в славословии тем более. Посмотрите на скульптуру «Родина-Мать зовёт!» на Малаховом кургане - вот это, действительно, поэзия, застывшая в бетоне. Кроме того, она и воздвигнута была раньше большинства «проектов» Нимейера, чьи «летающие тарелки» и прочий архитектурный кубизм имеют не бОльшую художественную ценность, чем чьи-то галлюцинаторные видения, как бы служащие иллюстрацией того самого «сна разума»…