Лукач и Фихте.
В «Истории и классовом сознании» Георг Лукач, в главе «Что такое ортодоксальный марксизм?», следующим образом сформулировал «диалектико-материалистический» ответ на поставленный вопрос:
«…постепенно стало хорошим научным тоном лишь издевательски относиться к заявлениям о приверженности ортодоксальному марксизму. По-видимому, нет большого единодушия также в «социалистическом» лагере по поводу того, какие тезисы составляют квинтэссенцию марксизма, а какие, соответственно, «дозволено» критиковать или отвергать, не теряя права считаться «ортодоксальным марксистом»… Допустим (хотя это не так), что новейшими исследованиями была бы неопровержимо показана содержательная неправильность всех отдельных тезисов Маркса. Всякий серьезный «ортодоксальный» марксист мог бы безоговорочно признать эти новые результаты, отвергнуть все тезисы Маркса по отдельности, ни на минуту не отказываясь от своей марксистской ортодоксии. Ортодоксальный марксизм, стало быть, означает не некритическое признание Марксовых исследований, не «веру» в тот или иной тезис, не истолкование «священной» книги. Ортодоксия в вопросах марксизма, напротив, относится исключительно к методу».
История и классовое сознание. М.2003, с.104 - 105.
За 130 лет до Лукача Иоганн Фихте в работе «О понятии наукоучения» так описал своё понимание истинности научной системы:
«…система может быть действительно верна в целом, хотя бы отдельные ее части и не имели полной очевидности. Мы можем здесь и там делать неправильные выводы, могут быть пропущены промежуточные положения, доказуемые положения могут быть выставлены без доказательства или доказаны неправильно - и важнейшие результаты все же будут правильны. Это кажется невозможным; кажется, что малейшее уклонение от прямой линии необходимо должно привести к бесконечно возрастающему уклонению: и так было бы несомненно, если бы человек должен был всего, что он знает, достигнуть ясным мышлением; и если бы в нем гораздо более не властвовала без его сознания основная способность разума и новыми отклонениями от прямого пути формально и логически правильного рассуждения не возвращала бы его снова к единственно верному материально результату, которого он никогда не мог бы достигнуть посредством правильного умозаключения из неправильных промежуточных положений; если бы чувство часто не исправляло через новое отступление от прямого пути рассуждения старые заблуждения и не приводило его вновь туда, куда бы он никогда не возвратился через правильное умозаключение».
И.Г. Фихте. Сочинения в двух тт. Том 1. С.-Пб, 1993, с.57 - 58.
Очевидно, что своим пониманием ортодоксального марксизма Лукач развивает мысль Фихте о принципиальной верности Наукоучения.
Более того, если в силу внутрипартийных соображений (сказались границы возможной критики в адрес Parteigenossen!) Лукач пропускает обоснование того, почему же отдельные положения могут быть неверны - в противоречие верности системы как таковой, то Фихте (не связанный партийной дисциплиной, да и вообще редкий правдоруб), откровенно говорит о логически «неправильных выводах» и вообще несовершенстве мышления. Поэтому мысль Лукача обретает бОльшую глубину после установления её связи с мыслью Фихте.
И это не всё. Приведённые цитаты показывают нам ещё один пункт схождения между идеями Лукача и Фихте.
Тотальность, целокупность системы марксизма (вопреки гипотетически допущенной «неправильности всех отдельных тезисов Маркса») в итоге для Лукача достигается двумя путями:
1. Единством самосознания пролетариата (почти кантовское «трансцендентальное единство апперцепции»!). Не важно что каждый пролетарий думает о себе, важно, что он должен делать как часть класса. Как там у Маркса? «Они не осознают этого, но они делают это». Поэтому возможны ошибки во всех (в пределе) отдельных положениях - и при этом верность, нерушимость марксистской системы как целого.
2. Практикой пролетариата, которая, по Лукачу, рабочему классу буквально «вменена» (zugerechnet), как и его сознание. Залогом этого единства пролетарского классового сознания и пролетарской классовой практики (а следовательно, и марксистской системы) является Партия.
Вот этот-то пункт, ориентированный на практику, отрицающий возможность единства системы только на основе формально-логических умозаключений и роднит идейно Лукача и Фихте.
И если положение Энгельса о немецком пролетариате как «наследнике немецкой классической философии» сейчас, спустя полтора века, выглядит, дипломатично выражаясь, весьма спорным, то по отношению к Лукачу (бывшему, кстати, также и одним из идеологов европейского пролетариата 20 века) титул наследника великих немецких классиков вполне оправдан.